Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8

– Не бойтесь его, – сказала Видящая, вытянув руку ладонью вперед в сторону Арлинга. Предупреждала, чтобы он даже не думал идти к ней. А Регарди хотелось. Магду продолжало качать и штормить, будто лодку, попавшую в непогоду.

– На небе по нему все давно плачут, и те, кто со светом, и те, кто на другой стороне. Тьма пожирает его сердце, но я буду с ним до конца. Это не он сжег деревья и вытоптал траву, просто бог слишком любит его, потому посылает страдания так часто, а вместе с ним достается и нам.

Арлинг ничего не понял, как и окружающие, но все молчали, завороженные Видящей. Регарди же вполне ощутимо почувствовал, как Нехебкай взял его за горло. «Молчи! – шептал Индиговый. – И не двигайся. Я скажу, когда можно». Даже если бы Арлинг хотел, он не смог бы ни слова сказать, ни рукой двинуть. Кажется, сделка с Нехебкаем принимала неожиданно новые обороты. Нужно было лучше расспрашивать об условиях, но прошлого вспять не обернуть. Да и захотел бы Арлинг что-либо менять?

– Спасибо, что взял нас к себе в караван, Сейфуллах Аджухам, – тем временем, обратилась Магда к кучеяру. – Мне не нужен отдельный шатер, хватит места в любой повозке с прислугой. Никого из женщин, путешествующих с тобой, я теснить не буду.

Теперь Арлингу захотелось вставить слово, но Индиговый продолжал его душить, позволяя изредка сделать глоток воздуха. Если бы не Магда, Регарди и вовсе перестал бы дышать, как учил его иман, чтобы припугнуть Нехебкая. Что Песчаный бог станет делать без своей слепой, но живой пока оболочки?

– Тебе же, дорогая Тарджа, я хочу сделать подарок, – Магда снова повернулась к Терезе и присела на песок, оказавшись с ней на одном уровне. Арлинг напрягся, ожидая подвоха от Монтеро, но та по-прежнему не узнавала ту Магду, которую когда-то отправила на костер в далекой Согдарии. Дыхание Терезы было спокойным – Арлинг внимательно слушал его, готовый к любым сюрпризам от той, которая предавала так легко.

– Зачем я тебе? – спросила Фадуна. Она уже пару минут говорила связно и логично, что для нее было нехарактерно. В Арлинге снова вспыхнула надежда на ее исцеление, но то, что произошло потом, заставило его долго жалеть о своей наивности и бездействии. И окончательно убедило, что Магда, кажется, неизлечимо больна.

– Может, во мне и течет драганская кровь, но моя душа прониклась любовью к этой земле, которой я желаю только счастья и процветания, – горделиво ответила Тарджа. – Я против того, что мой муж, выиграв войну за независимость, так легко растоптал плоды победы, отдав бразды правления на отвоеванных территориях Тигру Санагору, самому хитрому и продажному кучеяру, каких носят эти пески. Иман – это лживая тварь, оборотень, который завернулся во флаг одного народа, но поднимает знамя другого. То, что он творит в этих краях, выходит за границы дозволенного. Нельзя убивать пустыню ради коммерции и выгоды. Все эти насаждения, оазисы, источники и водоемы – пыль в глаза, которую нам пускают, чтобы мы не видели главного: как гости прогоняют хозяев из родного дома. Мой муж считает, что я бунтую ради личной выгоды и планирую захватить новые колодцы и водоемы, чтобы властвовать в песках Сикелии. Кто владеет водой в пустыне, тот почти бог. Все не так. Я хочу, чтобы эти земли остались в первозданном виде, в том, каком я увидела их, когда приехала сюда год назад. Я влюбилась в эти пустыни с первого раза. Если их создали боги, зачем-то они нужны. Никому не дано знать божьи помыслы – ни мне, ни Тигру Санагору, но я твердо уверена в том, что он творит – зло. Пусть мой муж со мной и не согласен, зато есть десятки тысяч кучеяров, которые недовольны тем, как все больше драганов хозяйничают на их землях. Каждый день в Самрию приходят десятки кораблей с новыми рабочими с Севера. Они разбредаются по пескам во всех направлениях, и никому не ведомо, что они творят на самом деле. Деревья курупчи и трава сима – это паразиты, вытесняющие финиковые пальмы и другую растительность, что всегда росла здесь под жарким солнцем. Нельзя проводить эксперимент ценой жизни целого народа. А ведь страдают не только люди, но и животные. Верблюды не переносят влажность. Уже несколько месяцев не рождаются верблюжата. А шелковичные куколки, что погибли на фермах Сейфуллаха? Массово вымерли скорпионы Рокоса, но кому до них есть дело? Пожалуй, только лекарям, да больным красной лихорадкой, ведь только яд этих скорпионов помогает от того недуга. Ничто в мире не существует просто так – ни засушливые пески Карах-Антара, ни плодородные земли Ерифреи. Все находится в гармонии, которую человек вечно старается разрушить своими экспериментами. Ты спросила, зачем мне понадобилась? Вот ответ. За мной пошли многие кучеяры, чьи жизни были разрушены реформами Тигра Санагора. Но пойдут еще больше, если я приведу к ним Видящую. Все сейчас верят, что Нехебкай, который хранил пески Сикелии, погиб, потому чужаки так легко проникают в эти земли. Но если я приведу Видящую, то люди воспрянут духом, ведь о последней жрице Индигового знает каждый. Пойдем со мной! Ты Видящая, ты должна знать, что за мной правда.

Тереза Монтеро сильно изменилась. Эта речь больше подходила прежнему Сейфуллаху, которого Арлинг когда-то знал, но вовсе не предательнице из Согдарии. Впрочем, все они изменились – и он, и Аджухам, и Тереза. Кто-то в худшую сторону, а кто-то – даже в лучшую. Слушая ее, Арлинг с удивлением подметил две вещи. Во-первых, ему не захотелось оторвать Тардже руку за то, что она назвала имана лживой тварью, а ведь раньше обязательно заступился бы за учителя. Во-вторых, Арлинг был с Терезой согласен. Ему не нравилось, что вокруг происходило. А еще кто-то распространил слухи о Магде-Видящей, и, похоже, это был тот же человек, что рассказывал всем об Арлинге – убийце Индигового бога. Регарди уже определил виноватого в слухах про себя. Хотелось продолжать верить, что Магда для учителя не расходный материал, как все остальные.

Речь Тарджи произвела впечатление на всех, даже на Арлинга, который, обдумывая слова новоявленной бунтарки, пропустил то, о чем корил себя много дней после.

– С тобой пойти не могу, я веду его, – сказала Магда, наклоняясь ближе к Тардже. – Но тебе дам то, что ты покажешь людям. За тобой пойдут, не сомневайся. В Сикта-Иат не ходи, тебя там ждут люди имана, убьют. Собирай всех, кого сможешь и ступай к горам Гургарана. Там твое будущее царство, Тарджа. Будет больно и сложно, но если выстоишь, получишь то, зачем пришла в Сикелию. Всех, кого он сейчас покалечил, забери с собой. Здесь они больше не нужны, а тебе пригодятся. Держи мой подарок.

С этими словами Магда подняла руки к лицу, а в следующий миг Арлинг не поверил в то, что произошло. Кричали люди, кричал он сам, бросаясь к Фадуне, но было поздно.

– Вот, – сказала Видящая, протягивая Тардже свой глаз, который она только что себе сама вырвала. – И не бойся. Ничего не бойся.

Регарди подхватил падающую Магду, которая, прежде чем потерять сознание, прошептала:

– Не вздумай перечить. Отпусти ее.

Арлинг мог беситься сколько угодно, но понимание неисправимости содеянного Фадуной накрыло его, будто кусок горы только что отвалился, вдавив его в пески по самую голову.

Хаос творился недолго. Хамна, Аллен и ученики тычками и тумаками заставили замолчать всех вопиющих, вернув пустыне тишину. Стоя с Фадуной на руках, Регарди, наконец, услышал свое дыхание, которому вторили отдаленные вздохи и выдохи приближающегося самума. Песчаную бурю заметил и Сейфуллах, но, как и другие участники новогодних разборок, замер, не сводя глаз с Арлинга. Видимо, опасался, что тот и ему сломает пальцы. А может, вынет глаз в отместку за Магду. И неважно, что она сама такое с собой сотворила. Вид у Регарди был не менее безумный, чем у его женщины.

Арлинг не помнил, сколько они так стояли. Хамна с безразличным видом забралась на тюки, подрезая ножом ногти, Аллен волновался за Фадуну, но не хотел сейчас устраивать ссору с Регарди, сумасшедшие ученики присели на пятки, гоняя по кругу полевку, на свое несчастье высунувшуюся из норы – ее вытащили за хвост моментально. Кажется, прошла секунда, потому что рана Магды не успела пропитать кровью его головной платок, который он прижимал к ее лицу. Но Арлингу тогда казалось, что он стоял, парализованный случившемся, целую вечность.

– Уходи, – глухо сказал он, и Тереза тут же поднялась, интуитивно поняв, что он обращался к ней. Судя по ее учащенному дыханию, теперь Тарджа боялась по-настоящему. На ладони ее вытянутой руки все еще лежал глаз Магды.

– Заверни, – Регарди снял с Фадуны платок и швырнул его Тардже. – Пусть все будет так, как сказала Видящая. Забирай их всех, – он кивнул в сторону раненых, – и больше никогда не вставай на моем пути. Ступай в Гургаран и сдохни там. Или обрети славу, о какой мечтала. Если наши дороги снова пересекутся, я убью тебя.

«Но еще раньше тебя убьют гремеры», – продолжил про себя Регарди, не понимая, зачем Магда отправила Тарджу в горы на верную смерть.

Прежде чем опустился занавес, Магдой занялись лучшие лекари Аджухама, а Тарджи с раненными охранниками, которых увезли в повозках, и след простыл, Регарди повернулся к Сейфуллаху и спросил:

– В том грузе не шелковичные куколки, верно?

Аджухам сглотнул, но врать не осмелился.

– Нет, – едва слышно выдохнул он.

– Ты везешь его для имана?