Сага о Хельги

Хельги эти слова сильно порадовали, чего нельзя было сказать об остальных вестях, так как по всему выходило, что на север от Викена бонды пока поддерживают Олафа и называют ярла Хакона не иначе как Хаконом Злым. И ярлу Эйрику в земле норвежской этим летом искать нечего, потому как мало кто захочет рисковать своей жизнью, чтобы подняться против такого именитого вождя, как Олаф.

Хельги дал Эйлигу еще несколько монет и просил, ежели снова он будет в Аурланде, то повидать его отца и передать Ингрид, что он тоже будет ждать все эти годы и не женится ни на ком другом.

А Кетиль сказал, что ярл Эйрик будет ему благодарен, если почаще он будет торговать в норвежской земле, а потом по пути на Бирку заглядывать к нему в Сигтуну. Эйлиг ответил, что Сигтуна лежит совсем не по пути в Бирку, да и торговля в Норвегии не из лучших. На это Кетиль ответил, что неважно, как к тебе попадает серебро: от торговли или от ярла, главное, что оно оттягивает пояс. Эйлиг кивнул, и они хлопнули друг друга по плечам.

Ярл снова держал совет со своими лучшими людьми и решил и в том году снова высадиться на Готланде и оттуда следить, чтобы ни серебро, ни люди до Олафа Трюггвасона с востока не доходили. Так они и сделали, и в первые же дни на Готланде Хельги, Кетиль, Асгрим и Торгейр снова поехали навестить Ульфа. Тот был рад им, и они два дня пировали. А потом Ульф сказал им:

– За последние полгода я растолстел, и мясо снова появилось на моих костях после двух лет, когда кормили меня только хлебом и поили одной водой. И теперь собираюсь я снова отправиться к конунгу Бурицлейву, потому как слышал я, что снова собирает он воинов со всего Севера. Ты, Кетиль, ты, Асгрим и ты, Хельги, – все вы люди ярла Эйрика, но ты, Торгейр, можешь пойти со мной. Думаю, рад будет Бурицлейв вновь тебя увидеть.

На это Торгейр ответил:

– Ярл Эйрик – удачливый вождь, и мыслю я, что серебра-то с ним добудешь поболе того, что выплатит нам Бурицлейв, несмотря на всю его щедрость.

И Ульф сказал так:

– Ярлу Эйрику пока везло, но скоро его удача закончится. В прошлом году шли к Олафу Трюггвасону четыре корабля из Гардарики. А ярл захватил их и перебил всех, кто там был. Дошли слухи об этом до конунга Вальдемара, и повелел конунг собрать еще больше людей и послать их всех против Эйрика, чтобы отомстить. Так об этом говорят на торгу, а купцы с Готланда, как ты знаешь, торгуют со всем Востоком от Висбю до Миклагарда и Булгара. А коли Олаф пошлет корабли еще и с запада, то несдобровать Эйрику и тем, кто ему служит.

Тут Кетиль поблагодарил его за предупреждение, а Торгейр сказал:

– Благодарен я за то, что позвал меня с собой, но вот уж полгода, как хожу я на корабле Кетиля, и никакие викинги из Гардарики не заставят меня его покинуть. Мало чести было бы мне уйти от товарищей, услыхав, что грозит им опасность. Вот посмотрим, насколько сильны люди Вальдемара, а там – жди меня в Гнезно. Будем вместе пировать у Бурицлейва.

А потом Кетиль сказал, что будут благодарны они, ежели время от времени будет он присылать им вести из земель Бурицлейва. И что ярл Эйрик будет рад за такие вести платить добрым серебром. На это Ульф ответил, что Бурицлейв и Эйрик не враги, и не будет в том худого, если Эйрику станет известно о том, что происходит в землях вендов, тем более, что серебро самому Ульфу теперь очень надобно, так думает он со временем купить больше земли и покончить с ремеслом викинга. И на этом они попрощались с Ульфом и отправились к стоянке кораблей. Там Кетиль снова все рассказал Гудбранду, а тот – ярлу. Ярл снова собрал совет и так говорил там:

– До Олафа, ведомо мне, дошли уже вести о том, что с Готланда мы не даем ни одному кораблю пройти к нему. И уверен я, что решил он с нами покончить. Но, видать, не многие в Норвегии желают воевать со мной, и, кроме дружины, не может Олаф собрать войско. Потому и обратился он к Вальдемару. Однако, даже если пошлет Олаф против нас всего двадцать кораблей, а из Гардарики придут еще двадцать, то не скрыться нам во всем море. И будем мы между ними метаться от одного берега к другому, как между молотом и наковальней. И ясно мне, если случится так, то не выстоять нам против людей Олафа. Как мыслите, что нам предпринять этим летом?

И говорили многие вожди со всех четырнадцати кораблей, и не было среди них согласия. Одни говорили, что море большое и где Олафу их найти, если они не примут боя. Другие – что Олаф не так давно стал конунгом и у него хватает забот и в Норвегии, чтобы надолго покидать свои земли. Третьи – что неизвестно, сколько кораблей пришлет конунг Вальдемар. И тогда сказал Гудбранд:

– У нас сейчас четырнадцать кораблей и не меньше четырех дюжин людей на каждом. Олаф сын Трюггви и конунг Вальдемар могут выставить по двадцать кораблей. И ежели объединятся они, то придется нам худо. И только неразумный может думать, что четырнадцать кораблей – это иголка в стоге сена, которую невозможно сыскать. И недостойно нас прятаться от боя, когда враг сам будет искать нас.

– И что же нам делать, мудрый Гудбранд? – спросил ярл. – Мы все с тобой согласны, но и ты предложи что-нибудь, а не то мы будем тут спорить до вечера и так ничего не придумаем.

На это Гудбранд сказал:

– Вижу я, что выход у нас есть только один. Надо разбить твоих врагов, ярл, пока они не сошлись вместе. Если викинги из Гардарики доберутся до Викена, то примет Олаф этих безземельных воинов в свою дружину. И будет у него сильное войско, и не надо будет ему всякий раз созывать ополчение бондов для похода. И сможет с дружиной он смирить бондов, коли понадобится, или ходить за море, коли захочет добыть серебра. Тогда будет он сам решать, никого не спрашивая, какие законы должны быть в нашей земле, и нигде не встретит он сопротивления. И не будет он слушать ни советов лучших людей, ни тинга.

– Олаф сейчас силен, – продолжил он, – и не с четырнадцатью кораблями нам с ним биться. Но в Гардарики нападения не ожидают. Будут они держать оружие наготове, как пройдут земли эстов. А ежели встретим мы их у них дома, в Гардарики, и не станем дожидаться, когда все северяне от Альдегьюборга[41] до Киева соберутся против нас, то и разбить их сможем легче, чем здесь на море.

И все согласились, что совет дал Гудбранд хороший. А потом долго обсуждали, как же им не пустить викингов из Гардарики в Балтику. А на следующий день отплыли они и повернули на восток, а потом, достигнув берега, повернули на север. И шли так два дня, пока не обогнули острова эстов. А потом снова повернули на восток и шли так еще три дня, пока не вошли в устье реки, которую Тосте-кормщик назвал Нева. По реке на веслах они шли еще один день, а потом вышли в большое озеро, которое Тосте назвал Нево. Там они встретили два купеческих корабля с Готланда и захватили их. А потом они повернули на северо-восток и скоро пристали к какому-то острову. На острове они держали совет.

– Можем мы ждать тут, покуда викинги из Гардарики не выйдут из реки, которую здесь называют рекой Волхвов, и не пройдут мимо нас в Неву. С острова мы можем напасть на них неожиданно, покуда они не успеют построиться, надеть кольчуги и подготовиться к битве. И хотя мимо нас пройти они не смогут, но не могу я сказать, сколько дней нам потребуется ждать, – сказал Гудбранд. – Или можем мы отправить на разведку людей и узнать, где они собираются и скоро ли отправятся в наши края.

На это ярл возразил:

– Трудно нам сделать так, чтобы о наших кораблях тут никто не узнал. А как только о нас узнают в Альдегьюборге, так сразу стоит нам готовиться к жестокой сече, потому как не последние воины в дружине у конунга Вальдемара. Не лучше ли нам отправиться на восточный берег озера, а напротив устья реки Волхвов оставить лодку, чтобы она известила нас о выходе вражеских кораблей?

И все согласились, что и в самом деле совет этот дельный. Однако тут вперед выступил Кетиль, который впервые говорил слово на совете у ярла: