Сага о Хельги

– Не торопись, Арни, уже и так слишком много воинов отправилось сегодня по мосту облаков в палаты Одина. Сдается мне, ярлу Эйрику сегодня выпало больше удачи, чем Сигурду Павлину.

Варяг с заплетенной бородой остановился. Черноволосый вышел вперед:

– Мы не будем на вас нападать, но и вы не бейте нам в спины, когда мы будем уходить.

Торгейр кивнул, и варяги медленно попятились назад к лестнице, ведущей во двор, а потом побежали к потайному выходу в южной части стены. Торгейр вздохнул и убрал меч в ножны:

– Долог был этот день. Но, видно, не сегодня норны обрежут нить нашей жизни.

И бой под стенами закончился, когда ярл Эйрик своей рукой сразил Сигурда Павлина. Варяги сдались, и ярл даровал им жизнь. Хельги и Карр подняли решетку, и ярл вошел в крепость, где его встретил Ратибор. И ярл сказал, что он не хочет войны с конунгом Вальдемаром, и не будет биться с русами, и даже оставит им оружие, если они поклянутся не нападать на его людей и не пытаться помочь тем варягам, которые скоро должны сюда прийти с юга. Ратибор дал клятву за себя и своих людей, и русов всех вместе заперли в большом доме во дворе крепости.

Варягов, которых сдалось ярлу более двух сотен, заперли в нескольких сараях и приставили к ним стражу. Потом ярл потребовал у Ратибора проводников и отправил людей на поиски тех, кто сбежал из крепости.

Люди Кетиля спустились со стены. Самого Кетиля приходилось поддерживать, потому как у него была сломана ключица, и от удара по голове все плыло перед его глазами. Гудбранд обнял его и сказал:

– Добрый выдался день, да только пришло время сказать ярлу, что и другие вожди, видно, хотят славы, а тебе хватит лезть вперед. Пришло время стоять в третьем ряду и смотреть, как бьются другие.

Кетиль ответил:

– Не так я хотел, чтобы этот день начался, но хорошо мне оттого, что он закончился.

Потом он добавил:

– Асгрим погиб. И с ним еще девятеро. Видать, плохой из меня вождь, раз едва ли не треть моей команды отправилась к Всеотцу, а я все еще здесь.

– Жалко Асгрима, – ответил Гудбранд, – был он верный товарищ. Да только сам он пошел с тобой туда, куда тебя послал ярл. И раз крепость у нас в руках, то веселится теперь Асгрим по правую руку Одина. И остальные с ним. Мы на берегу потеряли с пяток человек, да под стенами еще полдюжины. А из дружины конунга Вальдемара почти сотня полегла. Славную битву мы выиграли благодаря тебе. И конунг вознаградит тебя и твоих людей так, что недостатка в тех, кто захочет биться с тобой на одном корабле, не будет.

Гудбранд обернулся:

– Хельги Скальд, сочини нам новую драпу про эту битву.

Хельги ответил:

– Знавал я скальдов, что из года в год рассказывали одну и ту же драпу. Я же за полтора года с тех пор, как увел ты меня, Гудбранд, из отчего дома, видел столько битв, что скоро смогу рассказать их больше, чем пальцев у меня на руке. Хотелось бы мне дать и другим скальдам ярла Эйрика немного обогатиться.

Гудбранд рассмеялся:

– Не слышал я еще о скальде, который пропускал бы вперед другого. Видать, ты первый.

На это Хельги сказал, что, конечно, драпу он сочинит, но не хотелось бы ему так часто махать мечом, пока другие отдыхают. И все люди Кетиля согласились, что пора и им немного постоять в стороне и посмотреть, как другие мужи выясняют, кто из них достойнее.

На следующее утро ярл Эйрик велел убрать все следы битвы, и отвести свои корабли ниже по течению, оставив только корабли Сигурда. К полудню из лесов привели беглецов, и среди них были Арни с завязанной бородой и тот черноволосый, что остановил его. Ярл послал несколько лодок вверх по течению, чтобы они сторожили подход остальных варягов, а сам позвал Ратибора и усадил его за свой стол. Слуги вынесли им лучшего пива и захваченной в Альдегьюборге медовой браги. Ратибор поначалу отказывался пить, но ярл предложил выпить за здоровье конунга Вальдемара, и рус не смог отказаться. Затем ярл провозгласил здравицу за конунга Виссевальда, и они снова выпили. Затем уже Ратибор выпил здравицу за ярла Эйрика. А ярл Эйрик выпил за Ратибора.

И так они выпили немало пива и меда, а потом ярл расспрашивал Ратибора. И Ратибор рассказал, что Сигурд со своими людьми – то были варяги, что отпустил князь Владимир из своей дружины в Киеве и Новгороде. А здесь они ждали других, тех что шли с самого Царьграда и тоже хотели послужить князю Улебу. И всего они ждут еще двенадцать кораблей, хотя корабли эти не такие большие, как у ярла Эйрика, потому как их приходится перетаскивать по волокам. Ведет их Торольв Колдун, и людей у него не более пяти сотен. Так что ярл с ними справится. И еще он сказал, что слишком сильно их князь Владимир любит варягов. Еще с тех пор, как захватил он княжество при их помощи. И больше у него доверия к ним, чем к русам, потому и не любят русы варягов. Затем поклялись ярл Эйрик и Ратибор друг другу в любви и дружбе, и Ратибора увели спать в самые светлые палаты в его собственном тереме.

На следующее утро ярл приказал разделить свое войско и половину посадил на корабли, а вторую половину оставил на берегу. Также он велел принести ему доспехи и плащ, в которых сражался Сигурд.

Люди Кетиля в то время вернулись на свой корабль, где к ним присоединились и те, кого они высадили, когда рядились под купцов. Кроме Кетиля, на борту было еще семеро раненых, так что ясно было, что в бою от них будет не много проку. Поэтому решено было, что Кетиль с ранеными, Тосте и еще полудюжиной людей останется на корабле ниже по течению, а остальные будут биться пешими. Главным среди них Кетиль поставил Торгейра.

Еще через два дня увидели в крепости двенадцать дымов на юге, и ярл Эйрик сказал:

– Двенадцать кораблей идут сюда – это они. Удача нам, что словены и чудь, что живут в этих местах, прячутся в лесах, как только завидят корабли с Севера. Иначе бы Торольв Колдун давно знал о том, что Альдегьюборг уже не в руках русов. Торовльв, верно, думает, что дымы – это предупреждение местных племен. И важно сейчас, чтобы ни один из людей Сигурда не ушел и не предупредил их.

– Русы дали хороших проводников, и мы нашли всех, кто убежал, ответил Гудбранд. – Да и куда им бежать здесь, если русы, живущие в деревнях неподалеку, поголовно ненавидят всех северян. И если бы им и попался кто-то, то они давно уже всадили бы ему спящему нож под лопатку.

– Слышал я, раньше здесь селились и люди нашей крови, да только давно их уже не найти, – ответил ярл. – Иначе бы те, кто сбежал, получили бы кров и убежище.

– У многих русов есть северные корни, но они не хотят о том помнить, раз каждый год на службу к их конунгу приходят новые и новые люди с Севера и оттесняют тех, кто живет здесь, – сказал Гудбранд. – И они хорошо различают тех, кто готов здесь остаться, от тех, кто приходит сюда лишь за серебром.

Потом ярл Эйрик и Гудбранд попрощались, и Гудбранд отправился на корабли, а ярл в крепость. На торг ярл послал сказать, что лавка, которая будет закрыта в этот день, будет сожжена. И торговля шла, как обычно, хотя покупателей не было видно, а вместо них между лавок бродили воины ярла, под плащами скрывая мечи. Однако с реки город выглядел так спокойно, как было до прихода ярла и его людей.

Вскоре после полудня из-за излучины реки показались двенадцать кораблей. Они плавно скользили по течению на веслах, а гребцы, завидев город, стали двигать веслами еще быстрее. На носу первого корабля стоял высокий человек в синем плаще с непокрытой головой. Ветер развевал его длинные светлые волосы.

Ярл Эйрик смотрел на него из-за зубца стены на верхней площадке башни, а рядом с ним стояли Торгейр из Сконе и Ратибор. Наконец, Эйрик отвернулся и велел подать ему шлем и плащ Сигурда Павлина, затем он крикнул, чтобы им принесли пива. Торгейр спросил: