Сага о Кае Лютом

— Духа бьётся молот(4),

Нам грозу пророчит.

Добежим ли вместе

До обрыва-края?

И мы побежали. Тот воин из Дельфинова хирда еще был жив, и я смутно чуял бочаги под толстым мхом, видел шевелящиеся отростки на дне трясины. Но страшнее было не то, что пряталось внизу, а то, что шло поверху. Я слышал, как к нам понемногу приближались те рунные силы, что мы ощутили с самого начала.

Уже давно стемнело, но среди воинов в моей стае были те, кто умел видеть в темноте, и те, кто умел видеть иначе. Потому мы не замедляли шаг. Даже когда навстречу вышла та тварь –со скрюченной шеей и ядовитым дыханием.

Херлиф подтолкнул меня в спину и остановился. А рядом с ним встали Рысь, Бритт, Коршун и Трудюр.

Глупо! Эта тварь была даже больше той, что убила семерых вингсвейтаров. А мои ульверы всего лишь хельты! Ей довольно только наклониться.

— Рвётся стая в клочья,

Гибнут волки, скаля

Зубы свои щедро.

Не отступит ульвер!

Через несколько сотен шагов я замедлился. Мне уже не нужен был Фродр, чтобы понять, что источник тумана, Бездна, прямо перед нами.

Серая хмарь затянула всё столь плотной пеленою, что я не видел ни неба, ни земли, ни братьев. Тишина! Если бы не стая, я бы решил, что уже умер или провалился в саму Бездну. Словно вокруг сплошное ничто! Но внутри меня бились десятки воинов, обжигали холодом смертей и огнем благодати, стонали и яростно кричали, бежали и стояли насмерть.

— Это она! — разорвал тишину Живодер. — Она! Так близко! Ждет меня!

Не колыхнулось ни пряди тумана, но я почуял, как бритт бросился вперед. А следом за ним двинулся Фродр. Скирир, смотри! Лишь во славу твою!

Я рванул тоже — сквозь мутную кашу, через непроглядную хмарь, опираясь лишь на чувство стаи. И дышал тоже будто густой кашей, едва-едва вбирая неподатливый воздух.

Вдруг пелена прорвалась. Туман расступился, и я оказался на небольшой поляне, окруженной серыми дрожащими стенами. Под ногами мох больше не проминался, его сменила упругая твердь, а посередине поляны мягко билось и трепетало то, что я слышал через Фродра. Будто огромное яйцо, с которого содрали скорлупу.

— Нет! — мотал головой Живодер, стоя на коленях перед яйцом. — Это не так. Это не она! Это не Домну. Она не такая!

Слепец подошел к безумцу, положил руку ему на голову, от чего бритт замолк. Сквозь туман один за другим прорывались ульверы и останавливались подле меня.

— Это не она, — тихо сказал Фродр. — Как это может быть она? Если бы она ступила на землю, все люди и звери враз бы обернулись тварями. Ты слишком слаб, чтобы увидеть ее. Слишком слаб, чтобы услышать ее. Слишком слаб, чтобы коснуться ее.

— Слишком слаб? — взревел Живодер. — Тогда я добуду еще силы!

Он вскочил и вонзил меч в живот Фродру.

— Моя смерть ничего не даст, — улыбнулся слепец. — Ты же знаешь, где много силы. Возьми ее. Возьми всю! Только тогда ты снова узришь ее.

Живодер выдернул меч и решительно пошел к яйцу. Ударил, но тонкая колыхающаяся оболочка даже не дрогнула под его рукой.

Фродр качнулся, я подскочил к нему и подхватил одной рукой.

— Помоги ему! — сказал жрец. — Но последний удар должен быть его. Только его!

Я уложил Фродра наземь. Такую рану даже Живодер бы не сумел залечить. Клянусь всеми богами, я с превеликой радостью положил бы бритта под нож Фродра! Неужто такова и есть плата? Отдать всю стаю? Отдать друга? Отдать наши жизни?

Выхватив топор, я занес его над Живодером, что яростно и тщетно пытался пробить покров Безднова яйца.

Бриттский ублюдок!

И лезвие топора вошло в яйцо возле головы Живодера.

Ульверы обступили нас и тоже обрушили удары на неподатливую плоть. Копье Болли сумело прорваться внутрь, но из раны ничего не вытекло.

Я рубил изо всех сил! А внутри меня один за другим чернели огни братьев. Херлиф… Леофсун… Хальфсен… Аднтрудюр… И ничего уже не изменить. Позади истекал кровью Тулле. Где-то там мои волки вместе с Дометием убили тварь, но к ним уже подступали новые.

— Что это? — воскликнул Эгиль.

Яйцо задергалось, заколыхалось, на его оболочке стремительно расползалась уродливая язва. Мы отступили на шаг, лишь безумный Живодер будто и не заметил ничего, так и продолжил рубить. Когда язва разрослась до размеров двери, плоть вдруг раздвинулась, и оттуда вывалилась тварь. Я сразу ее узнал. Вот почему Фродр назвал ее «истинным дитем Бездны»! Потому что Бездна породила ее саму как плоть из плоти. Не успела тварь подняться на ноги, как сразу несколько копий пронзили ее. И тут Живодер нырнул в ту дыру, откуда появилось Бездново отродье. Нырнул и исчез за сомкнувшимися краями.

Я оглянулся на Фродра. Он еще дышал. Что теперь? Ждать нового рождения? Рубить дальше?

Яйцо дрогнуло. Через оболочку пробился кончик меча и исчез. Я сразу ударил в ту рану топором, расширив ее. Потом полоснул Болли, увеличив ее еще больше. Снова мой топор. Снова меч Болли. И вдруг земля под нашими ногами затряслась, заплясала.

Огонь Живодера вспыхнул так ярко и остро, что я едва не выпустил стаю из рук. И он разгорался всё сильнее и сильнее…

Из прорванной дыры вывалился Живодер, весь в болотной жиже и бурой слизи. Он беззвучно кричал от сжигающей его изнутри силы и бился в корчах.

— Кай! Держи его! — послышался голос Фродра. — Держи!

Я схватил Живодера за плечо, чтобы придавить его, но тут вся эта бешеная сила хлынула в меня. Шестнадцатая руна, семнадцатая, восемнадцатая… Благодать лилась в меня жидким огнем, опаляя жилы и кости, кишки сворачивались от наслаждения и боли. Девятнадцать!

— Дальше! — сквозь пелену боли услышал я. — Отдавай дальше! По нитям!

Проступили давние прочные нити, тянущиеся из моего живота к моим братьям. И я толкнул эту силу по ним, щедро делясь с теми, кто был рядом со мной. Стоило благодати дойти до Фродра, как его рана на животе затянулась. И он тоже начал расти в рунах. И Болли, и Эгиль, и Видарссон. Почти полностью почерневшие огни отравленных ульверов вспыхнули золотом, и сила потекла к ним, даруя им исцеление.

Уже все ульверы поднялись до своих порогов: кто до девятнадцатой, кто до четырнадцатой руны, но поток от Живодера не ослабел даже на малость.

— Я помогу, — прозвучал голос Фродра за моей спиной.

И я увидел другие нити. Они шли не к ульверам, но ко всем воинам херлида, что были со мной в стае. Благодать потекла по этим нитям, даруя столь нужную сейчас силу, залечивая раны и укрепляя дары.

Этот поток длился и длился. Я не видел ничего, кроме нитей, не чуял ничего, кроме благодати, что даровали нам боги… А когда наконец она схлынула, я упал рядом с Живодером. Хотя во мне бурлила мощь девятнадцатой руны, я не мог даже пошевелить пальцем.

* * *

1 Воды почвы — иносказательно — болото.

2 Волк сечи — иносказательно –меч.

3 Гром лезвий — иносказательно –битва.

4 Молот духа — иносказательно –сердце.

Эпилог

Тяжелый полог приподнялся, и внутрь проскользнула тень. В тусклом свете масляной лампы можно было разглядеть лишь шкуры, сваленные в кучу, несколько котелков да кости, развешанные по стенам. С закоптившихся балок свисали нити, больше похожие на пыльную паутину. На единственной лавке сидел высокий худой мужчина и перебирал кости внутри кожаного кошеля. Вместо второй кисти у него был обрубок.