Сахар на дне

«Ленд Крузер» отчима тормозит прямо возле ворот госпиталя. Виктор открывает заднюю дверь и улыбается.

— Здравствуй, Степан, — залезаю в тёплый салон и здороваюсь с водителем. — Дядь Вить!

Мамин муж, ставший мне настоящим родителем, даже большим, наверное, чем она сама, крепко сжимает меня в объятиях и целует в макушку.

— Привет, малявка, — добродушно улыбается. — Всех психов вылечила?

— Как грубо! Тем более, это не психиатрическая лечебница, а военный госпиталь!

— Ладно-ладно, — Виктор примирительно поднимает ладони. — Прости, защитница.

Машина выезжает на трассу, и мы с Виктором обсуждаем последнюю поездку к его матери в небольшую деревеньку. Светлана Матвеевна — замечательная женщина, бодрая и активная в свои годы, оказывается, недавно звонила и передавала мне привет.

— Яна, у меня к тебе дело, — отчим немного смущённо трёт бровь.

Я смотрю вопросительно, и внутри становится как-то тревожно.

— Мы с Наташей сегодня улетаем в Цюрих на важные переговоры по предстоящей сделке. Самолёт уже через полтора часа.

— Так.

— Я только что из клуба, где работает Лёша, был у него и дома — не застал ни там, ни там. И телефон отключён.

— Уверена, с ним всё нормально. А телефон просто сел, — пожимаю плечами, мало ли где может забуриться Шевцов-младший.

— Да я и не волнуюсь, просто мне ему срочно надо передать документы, — Виктор достаёт из кожаной папки жёлтый бумажный пакет, — для него это важно. И срочно. Могу я оставить их у тебя, а Лёшка заберёт тогда? До самолёта попробую ещё набрать его.

Ну не могу же я отказать отчиму в таком плёвом деле? Как ни крути, а мы с Шевцовым-младшим теперь какая-никакая, а всё же семья.

— Хорошо, — соглашаюсь, улыбнувшись.

В булочную я так и не забежала, поэтому по приходу домой решила испечь блинчиков. Лизка придёт через пару часов, так что я успею приготовить десерт и заказать пиццу. Вредный пятничный ужин не добавит особо лишних кило ни мне, ни уж тем более подруге.

Звонка ни от Шевцова, ни от Виктора так и не поступает. Я время от времени поглядываю на экран, и делаю это всё чаще. Даже злюсь на себя. Мне должно быть всё равно. Но Виктор же сказал, что документы важные. Мало ли с чем это связано. Отчим бы не стал дёргать меня по пустякам.

Я сама несколько раз набираю Алексея, но робот твердит, что в данный момент связь с абонентом отсутствует. Ещё и Лиза написала, что задержится ещё на час. Время уже подбегает к шести, а на улице почти стемнело. Но ведь ещё не поздно, да и автобусы ходят. И я решаю сама отвезти документы Шевцову.

Звоню в клуб, где мне администратор сообщает, что сегодня в «Чёрном Драконе» проходила инвентаризация, занятий не проводилось, а персонал уже разошёлся, и я чудом застала её. Наверное, эта та самая Соня, что с таким неприятием смотрела на меня в прошлый раз.

В записной книжке нахожу адрес, где сейчас проживает мой сводный брат, хорошо, что тогда записала номер и адрес, что мне сообщил Виктор, когда я искала Алексея. Ехать далековато, однако. Но ничего, до центра можно на автобусе, а там такси возьму. Просто отдам документы и уеду. И буду со спокойной совестью коротать вечер в обществе Копыловой и Марвелл.

18

Такси остановилось у двенадцатиэтажного дома в новом жилом комплексе. Красивые высотки стоят большим многоугольным кругом, заключая в свои объятия огромную детскую площадку, небольшой парк с аллеями и несколькими беседками и небольшой спортивный стадиончик с баскетбольной площадкой и уличными тренажёрами.

Я прижимаю пакет с документами к груди и вхожу в широкий подъезд, больше напоминающий холл какого-нибудь отеля. Натыкаюсь на вопросительный взгляд консьержки.

— Здравствуйте, я к Шевцову в сто восьмую. Мне нужно передать документы.

Консьержка кивает, что, видимо, должно означать присутствие хозяина дома, а потом записывает в журнал посещений мои паспортные данные. Не знала, что в таких домах всё так серьёзно.

И уже поднимаясь на лифте, я вдруг думаю, что ощущаю себя как-то глупо. Припёрлась к Шевцову домой без звонка и приглашения. А если он не один?

Ругаю сама себя. Глупость же какая. Я делаю Алексею одолжение, вот и всё. Отдам и уйду.

Когда двери лифта разъезжаются, я ступаю на кафельный пол, настолько чистый и блестящий, что поражаюсь. Наверное, жить в таком месте стоит недёшево. Хотя чего я ожидала от сына Виктора Шевцова. По правде признаться, я бы и сама легко могла жить в подобном доме, Виктор бы не поскупился, попроси я его. Мало того, сам не раз сетовал, что я отказываюсь от помощи. Но это ведь не главное. Мне хорошо с Лизкой в нашей квартире в обычном доме.

Лестничная клетка расходится в две стороны, на каждой из которых виднеются по три двери. Едва я шагаю в одну сторону, как навстречу мне, едва не сбив с ног, выскакивает высокая блондинка. Её лицо кажется смутно знакомым. Мы точно где-то встречались, но я не помню, где. Да и девушка посмотрела на меня так, будто тоже знает. А потом смерила презрительным взглядом и гордо прошествовала к лифту.

Когда за красоткой закрылись двери лифта, я прошла к двери с номером сто семь. Почему-то замешкалась, вдруг сообразив, что девушка, скорее всего вышла именно отсюда. Не факт, конечно, но думаю, так оно и есть.

Дверь напротив приоткрылась и из неё высунула нос невысокая женщина в многослойном халате из розовой органзы и атласа. Такой себе прямо карикатурный персонаж, только бигудей на голове не хватает. Она сощурила на меня свои глаза и недовольно прошептала:

— Кобелина. Лучше бы к моему Стаське ходили.

Через пару секунд за ней выглянул невысокий небритый парень с копной рыжих волос.

— Ма! Зайди, — сердито проговорил он. — Это тебя не касается.

— Касается — не касается, — прошипела женщина в ответ. — Ты у меня вон какой. И умный. А они всё к этому разрисованному шастают. Ну и правильно! Не нужны нам шалашовки дешёвые.

— Извините, — пробубнил парень, покраснев. — Мама не здорова.

И захлопнул дверь.

Здорова эта женщина или нет, но я почувствовала, как щёки начинали гореть. Неприятная встреча стала пусковым механизмом для волны смущения, которую я так старалась подавить. И, почему-то, горечи.

— Так и будешь стоять у двери?

Я оборачиваюсь к двери, но на её месте уже вижу сводного брата, что стоит в своей любимой позе, в которой я встретила его впервые — опёршись на косяк двери и сложив руки на груди.