Сакура, свадьба, смерть
Шрифт:
Глеб спрыгнул на траву.
– Постой, постой, Антонна! Прекрати-ка на минуту горевать, ещё успеешь. Кто шептал? Раненый парень, да? Что?
– Про какую-то вазу он говорил, тихо так, несколько раз. Только одно слово всё как будто выдыхал: «…Ваза, ваза, ваза». Больше ничего….
И, не сдержавшись, заместитель директора снова бурно заплакала в свой уже почти и не белый халат.
– Ваза. О чём это?
– Не знаю. В саду таких скульптур нет. И в кабинетах ничего такого похожего…
Решив бросить недокуренную сигарету на землю, Иван остановился, пригасил её о ближнее дерево, зажал в кулак
– Лопату тоже не трогай. До приезда этих…. И чтобы никто тоже.
– Хорошо.
– Не в курсе, видеокамеры на периметре случаем сейчас не работают?
– А кому они в выходные-то нужны? Выключены.
– Понятно….
– Ты с утра коменданта не видел?
– Да пошёл он…!
Иван длинно сплюнул.
– Козёл лупоглазый…. Пробовал тут мне скомандовать берёзы к приезду комиссии красить. По пояс, для красоты. Послал я его. А он разорался…. Не здоровался последние дни, только фыркал, если что сделать было надо…
– Ясно. И всё-таки – сегодня он здесь ещё не появлялся?
– Нет. Чего ему в нерабочий-то день здесь делать?! Водяру, небось, с корешами-полковниками где-нибудь глушит…
Через полчаса приехали полицейские.
Их процедуры интересовали капитана Глеба мало; он, присмотревшись, выбрал одного, меньше всех суетливого, немногословного, молодого, и отозвал его поговорить в сторонку.
– Неофициально, просьба. Вас как звать?
– Виталий Александрович.
Глеб тоже представился, объяснил причину своего раннего появления в саду, и то, как он, рядовой посетитель, решил помочь заместителю директора в сложной ситуации.
– Виталий… Можно по имени?
– Да.
– Виталий, я отнюдь не пытаюсь вмешиваться в вашу оперативную деятельность, но, насколько мне позволяет мой жизненный опыт и подсказывает интуиция, вам стоило бы сейчас связаться с комендантом ботанического сада и определить его местонахождение.
– Зачем?
– У меня есть сведения, что он весьма любопытный в криминальном отношении человек. Один из его племянников, высокий и спортивный юноша, наверняка тоже может дать имеющие отношение к этому делу показания. Если у него получится внятно говорить без множества зубов…. А вот другому племяннику этого самого легендарного коменданта дали сегодня здесь лопатой по голове. Именно из-за него вы сюда и приехали.
– Это точные сведения?!
– Ручаюсь. Особенно за недостаток зубов у комендантского племянника номер один.
Кровью, лопатой и следами на сосновой поляне занялась какая-то серая женщина в резиновых перчатках.
Полицейские увели Валерию Антоновну в кабинет, капитан Глеб Никитин и Иван, пользуясь статусом почти сотрудников ботанического сада, проследовали за ними; там заместитель директора, порывшись в рабочих журналах, сообщила офицерам номер мобильного телефона коменданта; те дозвонились до него, узнали, что, действительно, комендант ещё с вечера субботы находится с однополчанами на шашлыках и что его спортивного племянника родные и друзья не могут найти вот уже второй день. Нигде.
– Интересно. А вы, свидетели, теперь можете погулять…
Спокойный Виталий Александрович очень вежливо показал Ваньке и Глебу на дверь.
– Рад был знакомству со всеми, господа.
Капитан Глеб
раскланялся.– Пошли, Иван. Мы не должны мешать правосудию.
После того, как проблемой занялись люди, которым платят за это деньги, можно было спокойно, без них, без этих людей, порассуждать, не чувствуя необходимости отвечать на множество идиотски казённых вопросов.
Миновав поляну со спиленной сосной, Глеб и Иван в молчании направились к своему дереву, к тому, у подножия которого они ещё совсем недавно обливались водой из шланга. Утреннее солнце светило совсем не с той стороны могучего ствола, но роса уже пропала и поэтому они согласно, как будто только что об этом договорились, присели на траву, почти касаясь друг друга.
– И кому это было надо?!
– Правильный вопрос. И очерёдность вопроса также хорошая. Заинтересованных персонажей всего ничего: ты…. Тебя вычёркиваем. Мария?
– Не дури, Глеб! Не вздумай даже говорить такого при мне!
Иван встревожено вскочил, встал на колени, наклонился над лежащим Глебом.
– По роже бы тебе сейчас…. Извинись! Извинись, немедленно…!
– А то?
– А то, а то…. Я уйду.
Оттолкнувшись рукой от травы, Иван, встал в полный рост, выпрямился.
– Стоп.
Одним ленивым движением лежащий капитан Глеб сильно ухватил Ивана за низ штанины.
– Извини. Не знал, что сохранились такие чувства.
Молчание.
– Действительно, Ванька, извини! В голове у меня сейчас только логика, варианты и практические размышления. Увлёкся схемами, позабыл, что рядом ты. Извини. Ну, всё, проехали?
Иван сел на траву поблизости, закурил.
– Ну вот, молодец….
Капитан Глеб Никитин тоже, лишив себя ленивой позы, сел рядом с Иваном, обнял того за плечи, тряханул, прижал к себе.
– Если бы ты так на защиту своей Марии не бросился, то пришлось бы ставить на тебе крест. Не сейчас, попозже, когда времени поразмышлять на эту тему побольше появилось бы. Я обязательно в таких случаях разочаровываюсь.
– Ладно, ты тоже…, со словами-то поосторожней….
Дрожа пальцами, Иван жадно курил, прищуриваясь в сторону, на заросли рододендронов, через сигаретный дым.
– А кто же тогда, Игорька-то нашего…?
Бывает же такое.
Секунда, чуть больше, обоюдных размышлений.
Одновременно, криком, с вопросом, утвердительно.
– Рыжий?!
– Рыжий!
– Точно!
Ни тени, ни прохлады, ни спокойствия теперь уже им обоим не было нужно.
Оба стояли под каштаном, капитан Глеб набирал номер телефона.
– Кому это ты? Ментам?
– Осёл. Думай дальше…. Тише, лучше молчи! Алло, Мария, здравствуйте. Да это Глеб. Извините за ранний звонок. Да, понимаю, понимаю…. Не отниму у вас много времени, только один вопрос. Жених…, да, он, правильно…. Его с вами сейчас нет, он не подъехал? А вы договаривались? Где он сейчас может быть? У родителей или…? Продиктуйте, пожалуйста, мне его телефон, я запишу. Да…. И кого-нибудь из его родителей. Это важно. Так надо, Мария, поверьте мне…. А ещё где? Загородная дача? Записываю адрес. Отлично! Нет, Мария, нет! Не думайте ни о чём таком, у вас и так сегодня проблем хватает…. Рядом. Да. Вы – просто умница! До встречи.