Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы

– Что ты делаешь, племянник?!
– громогласно проревел дядя Ширку от самых ворот так, что с шелковицы на Юсуфа и на его книгу посыпались только что завязавшиеся ягоды.

– Разве ты не видишь, дядя?
– вполголоса отвечал Юсуф.
– Читаю.

– Я вижу то, что ты уже к вечеру метишь сделаться настоящим вали*. И что же ты такое читаешь, чтобы безвозвратно утонуть в море мудрости? Скажи мне.

– "Воскрешение наук о вере"*.

Дядя Ширку навис над племянником, поигрывая саблей.

– И как же ты, Юсуф, собираешься воскрешать веру?

– грозно проговорил Ширку.
– Скажи-ка мне!

– Я?
– изумился Юсуф, но тут же нашелся, что ответить.
– Молитвой и знанием, дядя. Чем же еще?

– И ты туда же!
– снисходительно, если не сказать презрительно, усмехнулся Ширку.
– Все хотят стать умнее других. Все уткнулись в книги, как ослы в корыто. Оттого-то франки и сидят у нас на плечах, как на ослиных спинах. Вот чем надо воскрешать веру!

И он воздел к небесам свою саблю.

– Знай, Юсуф, только ею можно воскресить веру!
– с воодушевлением повторил дядя Ширку.
– И показал нам эту истину сам Пророк, да пребудет с ним вечно милость Аллаха! Его служение Всемогущему Аллаху началось в битвах против неверных и невежд. Малой силой, побеждавшей большую силу, Пророк доказал, чью сторону принял Великий Аллах... Собирайся, Юсуф, мы идем с войском в Египет, показать свою силу еретикам * и кафирам.

– В Египет?!
– изумленно прошептал Юсуф.

У него между лопатками пробежал холодок.

– Не вижу радости в твоих глазах, - нахмурился дядя Ширку.
– Ты хочешь остаться и прозябать, как смотритель рынков, всегда воняющий протухшим мясом? Ты не хочешь идти вместе со мной в Египет?

Это было правдой: Юсуфу совсем не хотелось в Египет. Но он не мог объяснить причину дурного предчувствия, что рождало в его душе слово "Египет", ни дяде, ни даже самому себе.

– Я думал, что служба у атабека, да пребудет с ним...
– начал было он свою неясную мысль, но дядя перебил его.

– Что наш атабек - мудрейших из мудрых, и так ясно, - Тут Ширку отмахнулся саблей от всех прочих славословий.
– Недаром, он сказал мне: сообщи Юсуфу мою волю и сразу веди его ко мне.

– Повелел сам атабек?
– еще больше изумился Юсуф.

– Брось книжку и пошли!
– коротко рыкнул дядя Ширку, и вложил саблю в ножны, хотя тень последовала примеру хозяина только за порогом дома.

Атабек Нур ад-Дин принял их в саду своего дворца, сидя на атласных подушках и попивая щербет*. Он был худощав и внешностью напоминал мудрого дервиша, однако - дервиша, облаченного в очень богатые обежды.

Еще издали он бросил на Юсуфа короткий, проницательный взгляд, и едва оба курда склонились перед ним, как он насмешливо обратился к старшему:

– Что, Ширку, не хочется твоему племяннику в богатый Египет? Он не любопытен?

– Правда, атабек!
– развел руками Ширку.
– Ему, видно, не терпится стать отшельником и провести остаток жизни в пещере или дупле. Но этот молчун с детства таит свои мысли.

Атабек заметил и то, что Юсуфа вовсе не оскорбила "догадка" дяди. Он пригласил обоих опуститься подле себя на ковер и, предложив старшему сладкое угощение, левой рукой протянул Юсуфу чашку со щербетом. Тот обомлел, а у дяди и вовсе глаза едва на лоб не вылезли, когда он увидел, что атабек так благоволит к его племяннику.

– Когда старшие братья продавали прекрасного Юсуфа египетским торговцам, - напомнил атабек о старом предании, - ему не очень-то хотелось попасть в ту далекую, богатую страну. Верно, Юсуф?

– Да, атабек, - немного растерянно отвечал молодой воин его свиты, держа чашку со щербетом, словно бутон необыкновенного цветка.
– Иначе и быть не могло.

– Но потом Юсуф стал большим человеком в Египте, и очень богатым, на зависть своим братьям, - напомнил атабек и счастливый конец этой истории.
– Верно, Юсуф? Пей. Остуди голову. Хотя она у тебя всегда холодная...

Тот повиновался и сделал неторопливый глоток, пытаясь поскорее разгадать замысел своего повелителя.

– Так тебе все еще не хочется в Египет?
– спросил Нур ад-Дин и хитро прищурился.

– Воля атабека, да смилуется...
– начал было Юсуф, не кривя душой, но атабек поднял руку, прерывая его славословие, и посмотрел на Ширку.

– Племянник, в Египте нас ждут огромные богатства, - деловито, как торговец, сказал тот, уже не размахивая руками, что было непохоже на буйного дядю Ширку.

Юсуфу показалось, что сам атабек заранее велел дяде привести такой довод в пользу путешествия в Египет. Дальнейший разговор убедил его в этом.

– У халифа * золота больше, чем песка в пустыне. У него есть целый сад, где вместо земли - позолоченное серебро и надд, а все деревья в нем также сделаны из позолоченного серебра. На них висят плоды из амбры.

Так пытался дядя поразить воображение племянника в то время, как тот лихорадно размышлял, почему атабек снизошел до того, чтобы тратить время на уговоры своего слуги, а не отдал приказ седлать коня и пускаться в путь.

– А еще у халифа есть петух с гребнем из красного яхонта, осыпанный жемчугами, и с яхонтовыми глазами, - продолжал расписывать дядя богатства Мисра*.
– И сотни прочих диковин. Вот еще золотая пальма и яйцо из бадахшанского рубина весом в двадцать семь мискалей*. На это стоит взглянуть хотя бы одним глазом... а лучше потрогать, а еще лучше...

– Ширку!
– прервал эту опись хитрый атабек и грустно покачал головой.
– И всей эту сверкающую пыль ты пускаешь в глаза моему воину, у которого не то, что динар никогда не прилипнет к ладони, но даже дирхем* не пристанет к подошве, если Юсуф на него невзначай наступит.

Ширку словно подавился и удивленно посмотрел на повелителя: ведь тот сам велел ему искушать племянника, а теперь попрекает!

Атабек же таким способом восхвалил неподкупность Юсуфа и лишний раз напомнил ему о том, почему юноша удостоился чести быть принятым в свиту. Несколько лет назад, когда Юсуф вместе со своим братом служил в военном гарнизоне Дамаска, он уличил в обмане гарнизонного казначея. Тот пытался откупиться от Юсуфа. Однако молодой воин, отказавшись от денег, поступил странным образом: он не выдал казначея, а сам отказался от службы, чем навлек на себя немало неприятностей. Началось разбирательство, и по воле Аллаха, правда открылась. История дошла до Нур ад-Дина. Казначей был наказан, а юный курд вскоре оказался среди приближенных атабека.