Сам себе цикл. Дилогия

Танки, самолеты…

Поднятые по тревоге самолеты будут тут уже через десять минут. Танкам и бронепехотинцам потребуется куда больше времени. Но это, по большому счету, не имело никакого значения, вряд ли обычным вооружениям удастся сыграть решающую роль.

Объект умел создавать вокруг себя гравитационные аномалии, которые меняли траектории полета пуль и ракет. Теоретическая модель утверждала, что если перенасытить его защиту, она рано или поздно рухнет, но точный потенциал колебателя был неопределим, а потому цифры отсутствовали даже приблизительные..

Этот бой должны были выиграть аристократы.

Кравцов носил силовую броню, которая увеличивала его способности – меткость и скорость реакции, и сейчас, опуская на голову тактический шлем, он думал, насколько же его дар бесполезен, когда приходится иметь дело с природной стихией.

С человеком, способным манипулировать одной из основополагающих сил.

И еще он подумал, что всех колебателей тверди выбили не просто так.

* * *

Ломтев стоял в центре урагана, надежно прикрытый со всех сторон стенами из камней, и курил сигарету.

Пять минут.

Этого достаточно, чтобы зеваки разбежались. Ломтев хотел мести, но не хотел лишних жертв. Ник не одобрит смерти непричастных.

Ник, возможно, и всего остального не одобрит, но тут у него нет права голоса.

Однажды Ломтев пожертвовал жизнью ради дочери. Он не жалел об этом, только было обидно, что тогда ему не удалось довести дело до конца. Раздавить Менщикова.

Тогда это не казалось ему таким уж важным. Князем больше, князем меньше, главное – нанести империи как можно больше урона, заставить ее погрязнуть во внутренних проблемах, чтобы выиграть время…

Кто ж знал.

Второй раз он ушел добровольно. Опять же, ради дочери.

Чтобы не мешать ее радости материнства. Чтобы не маячить зловещей тенью на ее жизненном пути.

Снова получилось не очень, но в том не было его вины.

И к чему привели эти жертвы? Он выиграл время, но в конце концов все равно оказался здесь.

Штурмующим Кремль.

Один против империи.

Может быть, в этом и заключено его предназначение? Он не сделал этого в первый раз, и ему предоставили второй. Дескать, попробуй еще, а то мирозданию кажется, что ты недостаточно старался.

Ты и сейчас не очень стараешься. Зачем ты дал им время на подготовку? Неужели ты не понимаешь, что сейчас они притащат сюда все, что у них есть?

Пусть тащат.

Они все равно никогда не будут готовы.

Ломтев докурил сигарету, бросил окурок на землю и двинулся вперед.

* * *

Влад и его непосредственный начальник, директор Службы Внешней Разведки Дальневосточной Республики, прильнули к экрану. Картина была смазанная, нечеткая и вдобавок все время тряслась – кто-то из зевак, либо слишком смелый, либо слишком глупый, либо слишком желающий прославиться, снимал происходящее на свой телефон.

Отойдя на безопасное, как он видимо посчитал, расстояние, и включив приближение на полную.

Поэтому никаких подробностей рассмотреть не удавалось. Только общая картина.

Кремлевские башни и гигантский каменный торнадо, зависший над ними.

– Это и есть твой план? – спросил Олег.

– Я большей частью импровизировал, – сказал Влад. – Но, конечно, рассчитывал на что-то в этом духе.

– Чем бы все ни закончилось, количество жертв будет чудовищным.

– Нас никогда к этому не привяжут, – сказал Влад. – Он – всего лишь одиночка, выросший в Британской империи, вернувшийся на историческую родину в поисках корней.

– И что же такого он должен был найти, чтобы устроить такое? – поинтересовался Олег.

– Думаю, что этого уже никто никогда не узнает, – сказал Влад.

– По сравнению с этим бойня в императорском госпитале для ветеранов покажется дракой совочками в детской песочнице, – заметил Олег. – Чего он ждет? Пока они артиллерию подтянут?

– Артиллерия тут не поможет, – сказал Влад. – Китайцам вообще ничего не помогло.

Олег покачал головой.

– Не сравнивай Мастеров экспедиционного корпуса с цветом имперской аристократии, – сказал он.

– Чем больше он этого цвета выбьет, тем лучше для нас.

– И ты не… сожалеешь о принятом решении?

– Я делаю свою работу, – сказал Влад. – А моя работа – обеспечивать безопасность республики. Так, как я могу.

– Да, я все это понимаю, – сказал Олег. – Но не сожалеешь ли ты?

– Я лишь надеюсь, что оно того стоило.

* * *

Торнадо сдвинулся с места и медленно пополз вперед.

Генерал-аншеф приказал своим людям уйти со стен. Как обычное оружие, так и сила низших аристократов, ничего не могли противопоставить этой мощи.

Оперативные группы, собранные князем Белозерским и переданным под его командование, усилили личную гвардию императора, но Кравцов пока не отдавал им приказа.

Он хотел посмотреть, на что колебатель вообще способен. Возможно, это просто страшная картинка. Возможно, он все же не сумеет пробиться внутрь крепости.

И тогда с ним можно будет разобраться по-другому.

Торнадо уперся в стену между Сенатской и Императорской башнями, и какое-то время генерал-аншефу казалось, что защитная магия старых стен сможет противостоять не в меру одаренному одиночке, но уже через двадцать секунд стена брызнула осколками, а мгновением позже смерч вобрал их в себя, и в его серой, состоящей из булыжника, стене появились красные линии.

От грохота, наверное, уже закладывало уши, но тактический шлем Кравцова умел отфильтровывать поступающую информацию.

Сенатская башня рухнула.

Императорская башня пока стояла, но генерал-аншеф подозревал, что это ненадолго.

* * *

Старый князь Громов когда-то давно говорил Ломтеву, что клановые войны обычно не длятся слишком долго. Твой лучший боец находит их лучшего бойца, желательно пьяного, больного и неготового к бою, а лучше всего – спящего, после чего диктует свои условия побежденным. Или устраивает геноцид, остановить который может только император или созданная им СИБ.

Активная фаза занимает не более двух-трех дней. А сами боевые действия обычно заканчиваются за несколько минут.

Тут у меня несколько другая ситуация, подумал Ломтев.

Интересно, сколько тут собралось лучших клановых бойцов? И они явно не пьяны, не больны и не спят.

«Боевым зрением» – обычным тут все равно ничего не увидеть – Ломтев наблюдал, как разрушается вторая башня, самая высокая из двадцати трех башен Кремля. Здесь ее называют Императорской, кажется.

В прежнем мире башен у Кремля было меньше.