Самая длинная ночь в году

– А чем бы вы хотели заниматься?

Он задумался, потом ответил:

– Наверное, тем же самым... Только иной раз хочется, чтобы это был мой выбор. Хотя бы иллюзия выбора.

– Надо отправляться домой, - проговорила я едва слышно.

– Вы замерзли? Я принесу вам плед.

И он действительно вернулся с огромным серым пледом.

– Позволите?

Я развернулась к нему спиной и сделала этот самый маленький шажок к нему, о котором мечтала. Замерла, почувствовав его руки на своих плечах. Стала заворачиваться в плед, постаравшись коснуться его ладоней. Словно бы и невзначай.

– У вас руки совсем замерзли...

– и его ладони накрыли мои. Глаза закрылись сами собой. И я замерла - только сердце бешено колотилось. Но унимать его почему-то не хотелось...

Крикнула какая-то неугомонная птица. Я вздрогнула.

– Мне все-таки пора, - прошептала я.

– Хотите, я сварю вам кофе?

Я хихикнула, вспоминая нашу беседу о приготовлении ужина.

– Вот зря вы так! Я готовить не умею. А кофе варить - вполне!
– обиженно проговорили у меня над головой.

– Хорошо, - улыбнулась я.
– Кофе - и по домам. Завтра на работу. А я еще и дежурю.

– А вы уснете? После кофе? Он крепкий.

– Целитель - это такой человек, который засыпает, как только тело приобретает устойчивое положение в пространстве.

– Тогда пойдемте в дом.

И Андрей Николаевич выпустил меня.

– Так вот откуда в доме появилась джезва, зерна кофе и кофемолка, - я внимательно наблюдала, как он священнодействовал.

Он лишь улыбнулся:

– Не хотел вас оставлять, но дел было много. А без кофе я очень плохо соображаю.

– То покушение, - проговорила я.
– Их поймали?

– Одного - нет, - он как раз разливал кофе по небольшим белоснежным чашечкам костяного фарфора.
– Но не сказать, чтобы мы плохо старались. Пойдемте к столу? Может, вам молока подать? Только я не уверен, что оно тут есть...

– Не беспокойтесь.

– Вам не нравится кофе?
– спросил он через какое-то время.

– Я не знаю, нравится он мне или нет. Очень горячий. Я не могу такой пить.

Андрей Николаевич хотел, видимо, что-то у меня спросить, но я поднялась с кресла - он немедленно тоже поднялся.

– Зачем вы это делаете?
– спросила я.

– Что именно?

– Вскакиваете, когда я встаю.

– Не знаю...
– он удивленно посмотрел на меня.

– Это был один из лучших дней в моей жизни, - тихонько сказала я ему, когда мы прощались около моего дома.

– И в моей ...тоже, - отозвался он и протянул мне руку. Я подала свою. Он галантно, как-то по-придворному склонился и поцеловал мою ладошку.

СТОЛИЦА. ПОЧТИ ГОД НАЗАД. КОНЕЦ ЯНВАРЯ. ОН

Настроение было ужасным - уже трое суток он был в командировке. В очередной раз убедился - как ни проверяй, все ли готово к зиме - все равно она придет неожиданно. Как будто наместники никак не могут привыкнуть, что Поморье - северная страна. И ведь так искренне каждый раз удивляются и метелям, и заносам, и тому, что дома отапливать надо. И чем севернее губерния - тем искреннее удивление от капризов погоды. Может, чиновников надо целительницам показывать - а то все забывают, что зима придет... Что будет суровой - как и положено в данном регионе, если вспомнить простейший курс школьной географии. Что снег все равно выпадет. И что его необходимо будет убирать...

Так что трое суток он носился по региону - и пугал. Проверял. Гневался. Потом на заключительном совещании уже спокойно сообщил, что его императорское величество разрешил ему, своему доверенному лицу, оформлять конфискацию имущества в пользу казны.

– Так что, господа, если вы не изыщите средств, чтобы нормально пережить эту зиму, без очередных бедствий и чрезвычайных ситуаций, то их изыщу я лично.

Они как бы клялись, он как бы верил. Казалось бы - театральное действо. Однако действовало же! С тех пор, как он взял за практику методично объезжать и пугать - количество экстренных мероприятий стремительно сократилось. Но только Небеса знают, как же ему все это надоело...

В столицу пришли снегопады... В этот раз какие-то особенно снежные...

Ирина задерживалась. Он давно выдал ей амулет связи - чтобы они общались, когда он уезжал. Договаривались о встречах, о времени, когда она выходит с работы. Он всегда ждал ее на другой стороне улицы - подальше от любопытных глаз.

Радомиров посмотрел на здание госпиталя - яркая, теплого оттенка подсветка, горят окна.

– Где же ты, девочка моя?
– и насмешливо улыбнулся - слышал бы его кто-нибудь из знакомых. Хотя бы один из генерал-губернаторов. Хотя нет, не дай Небеса. Его позиция при дворе как доверенного лица его императорского величества была незыблема еще и потому, что у него не было слабостей. А значит, не было болевых точек.

Так что на его привязанности к этой девочке - если бы узнали, обязательно бы попытались поиграть...

Он уже собрался, послав к Небесам свою конспирацию, отправится в госпиталь и узнать, что произошло, как увидел ее.

– Ира!
– он бросился туда, на свет, обнял ее, уже ни о чем не думая - настолько потерянной она выглядела.
– Что? Что случилось?

– Он умер, - выговорили ее губы.
– Я ничего не смогла сделать.

– Бедная моя девочка..., - прижать ее к себе крепко-крепко, жалея, что невозможно забрать хотя бы часть ее боли.

– Ирина Алексеевна, - раздался знакомый голос княгини Снеговой.
– Нельзя так реагировать. Смерть - это неотделимая часть жизни. А мы можем исцелять, но никак не воскрешать. Смиритесь с этим. Вы и так сделали все возможное. Вам не в чем себя упрекнуть.

Девушка дернулась, чтобы высвободиться из его объятий. Но он не собирался ее отпускать. Поэтому она развернулась, а он, стоя за ее спиной, продолжил ее обнимать. В конце концов, он практически всесилен в этой стране. Уж высший свет он как-нибудь выстроит - а ее общение с этой клоакой можно свести к минимуму - и пусть себе она лечит людей по-прежнему. Только надо будет охрану усилить.

– Отправляйтесь домой. Вон - молодой человек... ждет...
– тут супруга князя Снегова его узнала.

– Добрый вечер, - произнес он, отрицательно качая головой и приказывая этим жестом ей молчать.

– Вам придется объясниться, - холодно сказала княгиня, но вняла безмолвному приказу. И не стала раскрывать его инкогнито.

– Я могу нанести визит завтра? Перед тем, как вы отправитесь на службу?

– Безусловно, - склонила голову целительница.
– В семь пятнадцать. Хорошего вам вечера.