Самая плохая адептка
Шрифт:
— Спокойной ночи, Элиска.
— Спокойной ночи, лер Тори, — вторила ему.
— Амадор, — послышалось в ответ.
Но когда обернулась, ректор уже ушел.
Мне все показалось! И свидание, которого не было, и заинтересованные взгляды, и нежность, звучавшая в голосе. И поцелуй, который так и не случился.
Не об этом я должна думать. Не об этом! Я пришла в академию учиться, а не строить глазки ректору, тем более крутить с ним роман. Так я себя убеждала. Только засыпая, вновь вспомнила о не случившемся сегодня поцелуе и всхлипнула от обиды.
ГЛАВА 25
Королевский
— Кошмарек? — переспросил старик после того, как я представилась. — Не старшенькая дочка Адама? Она, кажется, увлекалась зельеварением. Какие-то там дамские настойки варила.
— Нет-нет, вы ошиблись, — отмахнулась я, стараясь избегать пристального взгляда ректора Тори. — Моя фамилия Комарек. Я из Ликарнии.
— А-а-а… Послышалось, — пожал плечами лекарь и перешел знакомиться к следующему члену нашей команды. — Войта? Не та ли самая, что заварила всю эту кашу?
Вилка отважно шагнула вперед.
— Значит, вы утверждаете, юная лира, что в рецептуре моего антидота закралась ошибка?
— Предполагаю, — робко ответила подруга.
— И что же вас навело на эту мысль?
— Мой жених, Мартин Корф, потерял память под воздействием «Лохеина». После приема вашего антидота память вернулась, но вот чувства… — Вилария запнулась, а старик покачала головой.
— Ну да, ну да. Бывает. Адептка Войта, а проводите-ка меня в лабораторию, а по дороге я с удовольствием выслушаю вашу историю. С подробностями!
Королевский целитель взял Виларию под руку и направился в коридор, явно пощадив ее чувства. Все в нашей группе в общих чертах знали, в чем дело. Но именно в общих, без подробностей.
Как только лекарь в компании Виларии покинул кабинет, Амадор Тори дал указания собирать книги с записями, забирать доску и переносить все в лабораторию.
Через полчаса лер Пусля с Виларией зашли в храм зельеварения, как называл лабораторию магистр Болек. Королевский лекарь после беседы с адепткой явно расчувствовался: он шумно сморкнулся в огромный клетчатый платок, а затем направился к доске с обновленным рецептом антидота.
— Значит, вы полагаете, что в моем антидоте не хватает именно этого компонента? И думаете, что я позабыл его включить? Так, Матеуш?
Пожилой декан встал перед лекарем по струнке и принялся объяснять нашу общую версию. А ректор Тори шепнул мне на ухо:
— Лер Пусля много лет назад преподавал в столичной академии, а лер Матеуш был его учеником.
— А вы тоже были его учеником? — зачем-то спросила я.
Ведь не просто так ректору удалось уговорить королевского лекаря нам помогать.
— У меня другая специализация, — напомнил лер Тори, а затем добавил: — В прошлом году после всей этой истории с «Лохеином» лера Пуслю пытались обвинить в халатности, ведь королевское хранилище с редкими зельями и ядами находится в его ведомстве. Как правовой маг высшей категории
я защищал интересы лера Пусли перед правителем с министрами…— И, как я понимаю, успешно, — догадалась я, судя по тому, что лекарь все еще пребывал на своей должности.
— Молодой Тори, — недовольно буркнул лер Пусля, заметив наше перешептывание. — Если у вас есть что сказать, идите к нам, а не любезничайте с очаровательной лирой Кошмарек.
— Комарек, — подсказала я.
Но меня уже никто не слышал.
Ректор подключился к дискуссии лекаря и декана, к ним подошли старшекурсники, через четверть часа присоединились мы с Виларией и Яцеком. Еще через полчаса беседа из спокойной превратилась в жаркую, спустя двадцать минут воздух накалился, по лаборатории летали магические книги, клацая обложками и пряжками, а доска вся была исписана рецептами антидотов.
Через час декан Матеуш толок в ступе редкие растения, ректор Тори разжигал горелки, а королевский целитель, скинув мантию и бархатный пиджак, поправил разноцветные подтяжки и направился к столу.
— Лира Войта, прошу вас ассистировать мне, — произнес лекарь.
— Я?! — ужаснулась Вилка. — Но я же не…
— Вы читали эту книгу? — поинтересовался лер Пусля, ткнув костлявым пальцем в «Редкие яды и противоядия».
— Прочитала от корки до корки, — закивала Вилария.
— Основы зельеварения прошли? — строго поинтересовался лекарь.
— Базовую часть, к экзамену допущена.
— Мою рецептуру антидота изучили? — прищурился старик.
— Выучила наизусть!
— Тогда чего вы робеете? За дело!
Вилария подошла к столу, и лер Пусля принялся сыпать указаниями. Так в компании с ректором и деканом Вилка принялась ассистировать самому королевскому лекарю. А меня распирало от гордости за подругу.
— Признаюсь честно, я специально не стал добавлять тот компонент, — хитро произнес старичок, когда Вилария передала ему эмульсию из цветов эхинопсиса колючего.
— Но почему? — искренне удивилась она. — В книге написано, что именно желтые лепестки эхинопсиса влияют на чувства.
— Влияют, — согласился лекарь и добавил в шипящую колбу поданный ректором раствор. — А точнее обостряют чувства! Но к исцелению это не имеет никакого отношения! Именно поэтому я и не стал включать данный компонент в антидот.
— Но ведь вы слышали, о чем я вам поведала. И согласились! — не отставала Вилария.
— Согласился. Но по-прежнему убежден, что ваш жених все вспомнил. А то, что его чувства могли измениться, так это жизнь! Допустим… — Лекарь понизил голос, а мы все превратились в слух. — Только допустим, что изначально детскую нежную дружбу меж вами он принимал за любовь. Но первична-то была именно дружба!
Именно поэтому при возвращении памяти у него к вам остались лишь эти теплые дружеские чувства.
— Тогда что нам даст новый антидот с добавлением цветков эхинопсиса? — расстроилась Вилария, а декан Матеуш по-отечески приобнял ее, утешая.
— Антидот с новым компонентом обострит чувства и отсечет истинное от иллюзорного, — пояснил лер Пусля. — Возможно, в вашем случае любовь действительно имела место быть. Но частенько так случается, что многие принимают иные чувства за любовь, а многие и вовсе отрицают.