Самая темная мука

– Пьюк. Хранитель Безразличия. Он поклялся отомстить Торину, за то, что тот заточил его в другом измерении. Как он сбежал?

Пьюк не упоминал ничего подобного. К тому же, Джиллиан с трудом могла представить, что его хоть немного будет волновать месть хоть кому-либо.

– Откуда ты знаешь, в чем он клялся, если никогда его не встречал?

– Мои шпионы. Они повсюду, крошка.

– Либо же тебе сказал Торин, - сухо отметила она.

– Пьюк тебе что-нибудь говорил? Ублюдок что-то тебе сделал?
– Каждое слово сочилось неприязнью.

– Он рассказал мне о morte ad vitam.
– Услышав, как чертыхнулся Уильям, она продолжила: - Ты не станешь причинять ему вреда за это. И не убьешь. И никому не будешь платить за его убийство.

– Девушка не должна исключать ни одной возможности.
– Я должна была услышать правду от тебя, но этого не случилось, так что он любезно предложил помочь.

– Предложил. Помочь. Как?
– Последнее слово плевком вылетело в ночную темень, когда Уильям заметил наброшенную на Джилли мужскую рубашку.

"Опасная почва. Продолжай очень осторожно".

– Сперва пообещай, - попросила Джилли.
– Пожалуйста.

Сохраняя молчание, Уильям сорвал с нее рубашку и забросил в воду. Джилли подавила всхлип.

Уильям поднял ее на руки и понес в дом. Она так мало видела в этом месте. Только дорогу в свою комнату, если честно. Просторная гостиная со стратегически обрезанными стенами, чтобы максимально увеличить дневной свет и вид на океан. Окна из матового стекла, что тянулись от пола до потолка, приветствовали природу и в то же время сохраняли ощущение уединенности.

Изогнутый полумесяцем белый диван и два шезлонга - тоже белые - предлагали место, где можно прилечь и расслабиться перед каменным камином с резными львами по бокам. Кофейный столик выглядел так, будто его вырезали из древесины, найденной им на пляже.

– И каков приговор?
– спросил Уильям, заметив ее взгляд.

– Чисто, просто и все же уютно, с элементами витиеватости, - ответила Джилли.
– Итак, дом не твой.
– Уилли был необыкновенным, уникальным и порочным.
– Как давно ты владеешь этим местом?

– Со дня нашего приезда, и я... выселил владельца.

Что!

– Лиам, ты не можешь просто...

– Могу и сделал. Все, что могу сделать - моё право.

Он с легкостью поднялся по винтовой лестнице и вошел в первую спальню справа. Желтые стены и светло голубое одеяло на кровати, все это напоминало ей о солнечном свете и утреннем небе. К ночному столику было приделано рулевое колесо парусника, как подставка для ног, что придавало ему нотку новизны.

Уильям опустил ее на кровать и подоткнул одеяло.

– Хочешь пить? Есть?

Он считал Пьюка закрытой темой, не так ли? Скрытный мужчина.

– Я не могу с чистой совестью позволить тебе...

– Твоей совести не надо ничего выносить. Я сам понесу все бремя.

– В том то и проблема. В тебе нет совести.

– Возможно, я заполучу себе одну.
– Он выгнул бровь.
– Как думаешь, сколько они теперь стоят?

Да что не так с мужчинами в ее жизни?

– Пить хочешь?
– снова спросил Уильям.

– Нет, - проворчала Джилли.
– И просто чтобы ты знал, я не собираюсь за тебя замуж.

Он казался натянутым как барабан, когда садился возле нее.

– Я не помню, чтобы предлагал, крошка.

– Я знаю, что ты не просил, и знаю, что и не попросишь. Таким образом, когда я умру, тебе не придется тратить время на чувство вины, задаваясь вопросом, что было бы, если бы ты попросил.

– Ты не умрешь, - тихо и все же грозно ответил он.
– Я тебе не позволю.

Существуют вещи, которые даже Уильям Вечно Похотливый не может предотвратить.

Джилли собрала все имеющиеся у нее силы, потянулась и сжала его руку.

– Я люблю тебя, Лиам. Когда у меня ничего и никого не было, ты подарил мне дружбу и радость, и за это я буду вечно тебе благодарна.

Уильям сощурил глаза в тоненькие щелочки.

– Прекрати говорить так, будто для тебя это конец.

Она улыбнулась ему той же грустной улыбкой, которой одарила Пьюка... куда он подевался? Что делал? И почему она беспокоится о мужчине, которого ничто не волнует?

– У тебя есть недостатки. Много недостатков. Но ты отличный мужчина.

Тиканье прекратилось. Казалось, Уильям забыл, как дышать.

– Этот отличный мужчина найдет способ тебя спасти. Я работаю каждый день, каждый час и каждую минуту. А теперь отдохни.
– На этом, он бросился прочь из комнаты и захлопнул за собой дверь.

И знаете, что грустно? Джиллиан смотрела на балкон, ожидая... надеясь..., что появится Пьюк. Одна минута превратилась в десять, но он так и не показался. Разочарование истощило остатки ее сил, и Джилли закрыла глаза.

Уплывая в сон, ей показалось, будто она ощутила запах торфяного дыма и лаванды... послышался шепот глубокого голоса:

– Спи, малышка. Я позабочусь о твоей безопасности.

Глава 15

"Всегда верь женщине, которая убеждает в своей невиновности. Твоя вера никогда не вернется и не укусит тебя за задницу".

– Гидеон, хранитель Лжи

Тысячи новых воспоминаний наполнили голову Бадена. Память Разрушения. Воспоминания Гадеса. Они брали верх, поглощали, от чего зверь бесился. Он хотел разорвать Катарину на куски. Она так же сильно предала его, как и его мать.

В детстве, Иезабель привязала его к стойке. Каждый из его суставов оказался вывихнут, мышцы разорваны. Дражайшая мамочка вытащила его кишечник из живота и нанизала на вертел, чтобы поджарить, пока сама лакомилась его печенью - прямо из источника. Она смеялась и ведрами сыпала на него демонических насекомых. Мелкие твари забирались ему в рот, ползли по глотке, заползали и выползали из каждого отверстия.

Когда ей не удалось убить его - того, кто по пророчеству, должен был ее уничтожить - мамочка продала его одному из королей преисподней. Мужчина контролировал стаю адских гончих. Не через связь с ними. Гончие должны добровольно подобного желать. А через угрозы. "Делай, что сказано, или смотри, как я убиваю твою пару".