Самая яркая звезда на небе

— Спасибо, Бриджет.

— Ч… что случилось? — спросила Гермиона. Она несколько раз прочистила горло, чтобы облегчить дискомфорт. Жжение в боку стихло — оставив её с не таким отвратительным, но всё ещё ужасающим чувством, что её проткнули ножом.

— Вы упали в обморок, — сказала Бриджет. Она казалась слишком воодушевлённой. — Патрик решил, что Вы умерли. Он сказал, Вы умерли в «Дырявом котле» и вернётесь призраком, чтобы пугать меня в моей спальне, после того как мы Вас похороним, но я сказала ему…

— Бриджет, пожалуйста, сядь, — мама девочки снова вытащила свою палочку и наколдовала стул рядом со своим, на который девочка села с раздражённым фырканьем. — Я Габриэлла. А как тебя зовут, дорогая? — спросила женщина.

Гермиона попыталась улыбнуться, но её лицо казалось жёстким. Возможно, это больше сошло за гримасу боли, а не благодарную улыбку, которую она имела в виду.

— Гермиона.

— Да, Гермиона, ты весьма дезориентированно пришла в «Дырявый котёл» где-то два дня назад и выглядела, очевидно, покалеченной, а потом ты упала в обморок. Тебя ранило какой-то очень тёмной магией.

Как она оказалась в «Дырявом котле»? Она была в Министерстве.

— Я была одна?

— Да, ты не сообщила нам особенно много информации до того, как свалиться без чувств. Мы тут же доставили тебя сюда. Бриджет и я проводили с тобой дни. Мой сын, наверное, прибудет позже, — женщина улыбнулась ей. Где Гарри и Рон? Где Невилл, Джинни и Луна? Выбрались ли они из Министерства живыми? Были ли они ранены? Они тоже здесь оказались?

— Вы проснулись! — раздался ликующий голос. Крупный мужчина с седой бородой и лысеющей головой ворвался в палату. — Я целитель Альберт Сплин! — он говорил так громко, что Гермиона гадала, слышал ли его мужчина в оцепенении. — А теперь, когда Вы проснулись, Вам стоит начать принимать зелья, идите по порядку, всего их семь, выпейте сейчас же все и сразу, — он поспешил от кровати к тумбочке, оттолкнув Габриэллу и Бриджет своей достаточно внушительной филейной частью. Его полный живот не стеснял его проворных движений. Он откупорил и передал ей зелье.

Гермиона вздохнула, таращась на маленькую бутылочку с узким горлышком и круглым основанием. По её опыту, лучше всего было проглатывать их залпом и стараться не чувствовать вкуса. Это не остановило её от неприятного кислотного чувства липкой слизи, сползающей по её горлу. Она сдержала рвотный позыв, когда оторвала полупустую бутылку от губ, но целитель Сплин явно не был намерен давать ей передышек. Он выхватил флакон из её руки и силой влил в рот, запрокинув её так, чтобы у жидкости не было другого выбора, как стечь в желудок.

Она кашляла и брызгала слюной, её глаза наполнились слезами. Габриэлла что-то говорила целителю, чего Гермиона не могла разобрать сквозь своё удушье. Он ответил, а затем вернулся к Гермионе.

— Молодец — теперь это, — он начал выливать жидкость в рот до её готовности. На вкус она была как имбирь и грязь, — поможет Вам с болью от тёмной магии, а теперь вот это… — не давая ей возможности восстановиться, своими большими руками он пихнул ей в лицо фиолетовую бутылку, а его зычный голос отражался в её голове. Её тело снова заболело. В боку закололо — не болезненно, но неприятно. — Вот это хорошо подходит для очищения от тёмной магии, это моя специальность. К сожалению, мы не смогли определить, какое проклятие Вас поразило, но у нас есть идея — сейчас, сейчас, не прекращайте пить, выпейте всё. Я понимаю, что на вкус это не очень приятно, не придумал, как улучшить вкус. Отлично! Отлично! Теперь вот это — давайте и его закончим!

Он снова попытался опрокинуть содержимое квадратной фляги в горло Гермионы до того, как она вырвалась из его рук с перекошенным лицом:

— Благодарю за помощь, но я могу сама, — грубый мужчина. Она решила, что ей не особенно нравился целитель Сплин, несмотря на его добрые намерения.

— Ладно, — он выглядел достаточно смущённым её внезапным проявлением характера, но быстро оправился от этого, — это должно помочь Вам с тупым, жгучим ощущением, которое у Вас появляется от тёмной магии, ещё один из особых рецептов моего изготовления. Очень эффективный.

Они продолжили с некоторой большей сердечностью, пока за ними наблюдали Габриэлла и Бриджет. Бриджет комментировала различные снадобья и красивые бутылочки, а Габриэлла не произнесла ни слова. Гермиона выпила зелье, которое позже опознала как Укрепляющий раствор, а затем он передал ей зелье для детоксикации, хоть целитель Сплин не прояснил, что это значит, когда она его спросила. Последним было классическое Бодроперцовое зелье. К несчастью, побочным эффектом был валящий из ушей дым, что Гермионе пришлось переносить на протяжении оставшегося осмотра Альберта Сплина — на потеху Бриджет.

Он поднял край её рубашки, обнажив уродливый, похожий на паутину фиолетовый шрам, который распространялся из середины её бедра. Некоторые участки разлагались, став почти чёрными на вид. Поднимающиеся лучи шрама протягивались к её пупку и рёбрам, а некоторые оборачивались за спину.

Бриджет глазела с широко раскрытым ртом и глазами круглыми, как блюдца. Габриэлла прошипела, чтобы она вела себя прилично. Девочка либо не услышала её, либо проигнорировала свою мать. Было сложно сказать.

— Надеюсь, с этими зельями он перестанет распространяться, — сказал громкий мужчина, но, стоит отдать ему должное, немного ласковее.

— Перестанет распространяться! — тревожно произнесла Гермиона. — Он не залечится?

— Боюсь, что нет. Шрамы от проклятий — коварные штучки, — сочувственно сказал целитель Сплин. Гермиона нахмурилась, подумав о ярко выделяющемся на лбу шраме Гарри. Она была благодарна, что этот будет легко скрыть. Чего она ожидала? Надвигалась война. Маловероятно, что она уйдёт на тот свет без единой царапины. Но война ещё даже не началась, а она уже собирала физические сувениры на память на своём теле. Она нахмурилась, глядя на гротескную отметину на теле.

— А что насчёт боли? — спросила она. Он наколдовал банку и открутил крышку, за которой скрывался бальзам. Он пах как настойка растопырника, которую Гермиона часто использовала на порезах Гарри после наказаний у Амбридж. Он нанёс смесь по краям шрама. Гермиона зашипела от боли, но затем странный зуд успокоился.

— Очень болит? — спросила Бриджет. Она встала и наклонилась над кроватью, чтобы посмотреть, как целитель наносит бальзам.

— Иногда, — сказала Гермиона в надежде стереть взволнованное выражение с брови Бриджет.

— Не знаю, что произойдёт, — ответил целитель Сплин, завинчивая крышку обратно на мазь и ставя её на прикроватную тумбочку возле неё. По ней разлилось приятное онемение. Когда она взглянула вниз, шрам выглядел не таким красным и раздражённым, а некрозные чёрные участки подёрнулись плёнкой фиолетовой кожи. Гермиона наблюдала за ним в ожидании, что ещё он скажет.

Габриэлла заговорила первой:

— Что Вы имеете в виду, «Вы не знаете»?

— Поскольку мы не смогли определить, какое проклятье ударило по ней, мы не можем быть уверены, какое ей требуется лечение. Вы знаете, какое заклинание они использовали? — спросил мужчина. Гермиона вспомнила фиолетовый свет, магию из палочки Долохова, но слов не было. Она навела на него немоту за секунду до того, как он набросился на неё.