Самое обыкновенное чудо

Под руки Ларисы попался электрический чайник. Женщина для чего-то включила его. Зашипела в нем вода. Неизвестно, что подумала Эмма, но свой куцый халат быстренько застегнула и бочком-бочком проскользнула к двери, открыла и вышла. Кто-то пытался войти в кабинет, но Лариса со злостью захлопнула дверь перед носом стоящих, слыша, как что-то быстро-быстро говорит Эмма. Лариса села рядом с проснувшимся Леонидом, плакать себе не разрешила, но обнять не дала. Сказала только:

– - Я домой.

– - Я тоже, - отозвался муж.

Они вышли молча, но под ручку. А тишина уже тогда повисла. Лара не хотела слушать мужа. Она и сама измучилась от своего молчания. И сейчас в разговоре с Архипом Васильевичем пронзила мысль: а ведь и правда, Лара видела фотоаппарат в руках одного из пытавшихся проникнуть в кабинет.

– - Что? Это правда? Все, что вы говорите, правда?
– большие глаза женщины напряженно смотрели на старого друга семьи.

– - А зачем мне врать? Я правду говорю. Я и твоему деду и бабушке всегда говорил, что ты их внучка, что наговорили им про твою мать. И если Семен поверил мне, то Фрида нет. Обида ей все доводы разума застила. Теперь жалеет. Не уподобляйся своей бабушке, Лариса. Всю жизнь жалеть будешь.

– - Я постараюсь. Но вы меня не успокаиваете? Это, точно, правда, что вы говорите, - глаза с надеждой остановились на старом враче.

– - Правда, Ларочка, правда, - ответил Архип Васильевич. - Я почему начал этот разговор. Ты ведь какая молодец. Другая бы на твоем месте разоралась бы, обиделась, вздернула нос и ушла. Или еще хуже, скандал бы учинила. А ты сидела, ждала, когда Леня проснется. Никого к нему не пустила. Еще и домой с ним под ручку ушла, будто ничего не случилось, улыбалась. Вот ведь какая ты молодец. Всю малину нашей оппозиции испортила.

Хоть и не совсем точно передавал все события того дня Архип Васильевич, но Ларе становилось Легче. И когда немолодой сказал:

– - Так что веселись, дочка. Все хорошо! А давай с тобой в танце пройдемся. Тряхнем стариной так, чтобы все завидовали. Леня рассказывал, как ты танцевала танго на конкурсе красоты. Я тоже умею танцевать танго. Ну что, идем?

Лара тряхнула головой:

– - Идем.

– - Жень, включи мою любимую, - обратился к внуку немолодой уже человек.

Зазвучали нежные звуки:

Утомленное солнце

Нежно с морем прощалось

В этот час ты призналась,

Что нет любви...

Архип Васильевич подал руку женщине, и они пошли выделывать всевозможные па, отдаленно напоминающие танго. Что танцевали Архип Васильевич и Лара, трудно было понять. Только он и крутил её, и вращал, даже пытался подбросить, насколько это позволял его возраст. Лара порхала вокруг партнера, как пушинка, и смеялась. Она была оживлена, поголубели её глаза-озера. Леонид залюбовался на жену. Лариска чуток поправилась в последнее время. Но ничего лишнего в ней нет, все гармонично, все в меру. Генриетта сидела рядом и по-доброму говорила:

– - Мой-то старый что отчебучивает. И откуда силы берутся? А завтра будет жаловаться, что ноги болят, поясницу колет, давление подскочило. А ты, Леня, смотри строго за Лариской. Не надо бы ей так танцевать. Смотри, что творит!

– - Думаете, уведет ваш Архипушка?
– спросил Леня.

– - Типун тебе на язык, - засмеялась старая врач-гинеколог.
– В положении Ларисы лучше поберечься, не скакать. Тем более, я знаю, вы сколько ждали этого.

– - Не понял!
– а сердце забилось часто-часто, тревожно.

– - Ты что не знаешь? Ну вы даете, - Генриетта была безмерно удивлена.
– Беременна твоя Лариска. Это гормоны в ней бушуют. Вот отчаянно и веселится. Поверь всеобщей городской бабушке. Вот приму роды у твоей Ларки, и все, даже врачом брошу работать, не только стоять во главе больницы... Я уже поняла, не заменишь ты меня. Но и Федюшу не дам поставить на мое место...

– - Поэтому Лариса не хочет слышать моих слов, - с глубочайшим раскаянием думал Леонид, не слушая Генриетту.
– Бедняжечка моя. Она шла ко мне с такой радостной новостью, я знаю, она в тот день собиралась к женскому врачу. Её обрадовали, моя Ларка не хотела терпеть до дома, пошла ко мне, я а уснул. Да еще эта Эмма чертова. Уйду я из этой больницы. И главврачом я в этом гадюшнике не буду. Уйду к Позднякову в онкологический центр. Он давно меня зовет. Вот прямо сейчас подойду и скажу, что согласен. Лариска, солнышко мое. Подружка моя. Я же люблю тебя. Люблю с первого мгновения. Даже не с операции, когда тебя привез Иван. А с конкурса красоты. Я тогда уже представлял, как обнимаю тебя. Только Витка сидела рядом и мешала.

Лариса и Архип Васильевич сделали еще пару па и резко остановились. Седой кавалер обнял красивую партнершу и поцеловал в щеку. Это увидел Савка, быстро подбежал и оттолкнул Архипа Васильевича от матери, сказал уже знакомую фразу:

– - Моя мама и еще папина, - и сердито оглянулся в поисках отца.

Все засмеялись.

– - Правильно, сынок, - Леонид подошел и обнял жену, - это наша мама. Мы никому её не отдадим.

Лариса не оттолкнула его руку, но женщина была все еще напряжена, не сказала ни слова мужу. А Савка неожиданно раскапризничался. Было поздно, мальчик уже устал, хотел спать. Ковалевы собрались домой.

Лариса уложила спать малыша. Она так и не начала еще толком говорить с Леонидом. Может, придумал все Архип. Надо спросить Леню, правда ли, что он готов дать согласие быть главврачом. Женщина в задумчивости сидела возле спящего мальчика. Леонид подошел, обнял её за плечи. Лариса вздрогнула.

– - Не рыпайся даже, - предупредил мужчина, сильные руки хирурга нежно, но твердо обхватили жену.
– Не выпущу. Хватит. Ты моя жена на веки вечные. Я еще обвенчаюсь с тобой, чтобы Бог следил за нашим браком. Пойдем спать. В нашу спальню. Столько приучали Савенка одного спать, и ты хочешь его отучить от этого. Не надо.

Он увел женщину в спальню, положил на их широкую кровать, лег рядом и обнял. Лариса не сопротивлялась, но все еще молчала. Она не поняла сначала, что делает муж. Он не целовал её, не ласкал. Вместо этого его руки, руки врача, стали ощупывать живот женщины. Осторожно, бережно исследовать, и это была не супружеская ласка. Минуты через две Леонид удовлетворенно засмеялся.

– - Все правильно. Есть, - его рука замерла на животе женщины, нежно поглаживая его: - Есть. Наша девочка. Ты почему мне не сказала?
– тихо спросил мужчина.

Лариса молчала.

– - Вот и молчи. Но знай, я с тобой не расстанусь и ничего больше объяснять не буду, - его большие сильные руки обняли женщину, бережно прижали к себе: - Сколько недель нашей дочке?
– спросил муж.

– - Десять, - ответила Лара.

И слезы опять хлынули. На этот раз от облегчения. Как она сама устала от этой ссоры. Руки мужа обнимали её. Женщине было хорошо и уютно. Никакой Эмме она не позволит разрушить свое счастье. Особенно теперь, когда она наконец-то забеременела. Женщина смотрела на внимательные глаза мужа. Они были и радостные, и усталые. В сердце плеснулась знакомая жалость.