Самооборона

Увы, очередной соискатель не оказался раздолбаем. Он пришел даже на три минуты раньше.

Само по себе это не было катастрофой — у нас уже несколько раз бывало, что интервью затягивалось, и следующему кандидату приходилось ждать, пока выйдет предыдущий. Но Миранде не нравилось, что ей придется пройти мимо этого человека. Трудно сказать, что он может заметить или почуять на близком расстоянии; камеру обмануть куда проще…

Наконец Миранда закончила со своим лицом. Точнее, теперь это было уже не ее лицо, и смотреть на него, помня, что лежит у нас в туалете, было как-то диковато. Особенно после того, как она надела поверх своих волос скальп, аккуратно поправила его перед камерой и разложила длинные кудрявые волосы мертвой женщины по плечам так, чтобы они закрыли пятна крови на блузке. И все же что-то мешало полному сходству. Я посмотрел на экран с фото Дельгадо. Глаза. У Миранды они были синими, а у Анны — серыми.

— Знаю, партнер, — она словно прочитала мои мысли, хотя скорее просто проследила направление взгляда. — Еще она на два дюйма выше меня, и безымянный палец у нее одной длины со средним. (Я поразился ее наблюдательности — вот уж на пальцы мне бы точно не пришло в голову обратить внимание.) Но будем надеяться… проклятье, чуть не забыла! — она сунула в карман блузки свои сережки и метнулась в туалет. Оттуда она вернулась уже в сережках Анны — увы, они были самыми обыкновенными, без чипов памяти. Затем вновь посмотрелась в экран, направив на себя камеру.

— Волосы сзади нормально?

— Порядок.

— Наш гость говорит по-английски, надеюсь, ты сумеешь его развлечь, пока я найду способ незаметно вернуться. А сейчас позвони ему на фон, — Миранда направилась к двери.

— И что я ему скажу?

— Ничего. Он не возьмет трубку, он же ждет, что его сейчас пригласят. Просто чтобы он отвлекся, пока я прохожу мимо.

Так мы и сделали. Миранда вышла в тот самый момент, когда наш посетитель отменял вызов (гудок оборвался автоматическим уведомлением, что мистер Трухильо сейчас не может говорить и просит перезвонить позже), а затем я через интерком пригласил его в кабинет.

Ничего интересного Трухильо не рассказал; он работал в рекламном отделе мелким креативщиком, имел дело, естественно, исключительно с легальной продукцией, а если когда-то и слышал что-то, не относящееся к его обязанностям, то расспрашивать его об этом без «твайс спайса» я не решился. Спровадив его достаточно быстро, я еще раз тщательно осмотрел наш офис во всех местах, где могли остаться следы, и остался удовлетворен. Но что нам, черт побери, делать с трупом в туалете? Разделать его на части и выносить в мешках для мусора? Меня передернуло. Да и не слишком надежен такой способ. Большое количество мешков, вынесенных из одного офиса, может привлечь внимание, особенно в наше время, когда почти весь документооборот идет в электронной форме, и бумажный мусор образуется крайне редко… Где же Миранда? Я не знал, как она собирается обмануть камеры, но вот-вот должен был заявиться следующий соискатель, и он, что самое скверное, не говорил по-английски. Он был барменом в ночном клубе и, возможно, мог бы рассказать нам о посетителях побольше, чем танцовщицы. Но настоящий бармен по доброй воле никогда не станет разбалтывать секреты клиентов, и уж тем более — потенциальному работодателю, демонстрируя ему таким образом свою профнепригодность.

Я позвонил с офисного компа на фон Миранды. Трубку сняли (до чего, однако, живучи в языке выражения, уже утратившие буквальный смысл!), но за прервавшимся гудком настала тишина. Однако спустя несколько секунд на экране компа появилось сообщение: «Можешь говорить вслух, но я буду отвечать текстом».

Ну понятно. Голос из наушника слышит, если не орать, только абонент, а вот то, что он говорит в ответ, могут услышать все вокруг. Я изложил Миранде суть проблемы.

«Пока еще не успеваю вернуться. Оставь фон включенным и увеличь громкость микрофона, я буду слышать, что он говорит, и подсказывать тебе ответы. Я оставила все для кофе в ящике стола, где чайник».

Я понял, что она еще не отказалась от идеи использовать «твайс спайс».

— Тебе мало одного… — «трупа», хотел сказать я, но вспомнил, что это фонный разговор, и закончил более нейтрально: — прокола?

«Скорее всего, он не обработан. Не такая шишка. Но что-то знать может».

— «Скорее всего» — это не аргумент. Я не хочу рисковать.

Я ожидал, что Миранда примется настаивать, но после короткой паузы на экране появились слова: «Ладно. Ты прав». Должно быть, она сообразила, что, какой бы маленькой ни была вероятность, в худшем случае я уже не смогу изобразить, что и второй покойник покинул наш офис на своих ногах. И загримироваться не сумею, и офис оставить больше не на кого.

А может, просто не захотела подвергать опасности жизнь невиновного человека?

В этот миг мелодичный сигнал возвестил о прибытии того, о ком мы говорили.

«Entren» [25] , — подсказала мне Миранда. Я включил интерком и пригласил гостя в кабинет.

Далее состоялся странный диалог, в котором, за исключением отдельных слов, я не понимал не только того, что слышал, но и того, что говорил сам. В какой-то момент я даже почувствовал неловкость за свое явно жуткое произношение, но тут же сердито напомнил себе, что я тут — работодатель, а не проситель, и официальным языком большинства Конфедеративных штатов, включая Флориду, до сих пор остается английский и никакой иной.

25

Войдите (исп.).

Наконец я распрощался с барменом.

— Мы что-нибудь узнали? — спросил я Миранду без особой надежды.

«Ничего особенного. Попытки что-то выведать о клиентах он бдительно пресекал. Должно быть, думал, что это проверка, умеет ли он держать язык за зубами. За что его уволили, сказать затрудняется. Возможно, за незнание английского. Во всяком случае, в коктейлях он разбирается неплохо».

— Ты скоро? Тут следующий тоже в английском ни бум-бум.

«Стараюсь. Скоро грузчики доставят тебе сейф. Расплатись за доставку с анонимного счета и вели поставить его в задней комнате. Потом откроешь, код — 76254986».

— Хорошо, — ответил я, но, не успел я задать следующий вопрос, как на экране возникло красное окошко: «Обрыв связи». Черт.

К приходу очередного соискателя, полагающего знание государственного языка своей страны излишеством, ни Миранда, ни грузчики, ни связь так и не появились. Пришлось срочно искать сайт с программой онлайн-перевода. К сожалению, эти программы все еще очень плохо работают с голоса, так что возникавшая на экране тарабарщина давала мне лишь отдаленное представление о словах собеседника. Но труднее всего было не расхохотаться над особо забавными вариантами перевода, что, вероятно, повергло бы гостя в изрядное удивление, ибо он и не думал шутить. Впрочем, мы не в Союзе, где за подобный смех, как за «явное проявление неуважения к подчиненному или кандидату», работодатель может заработать судебный иск. Свои реплики — по большей части не связанные с услышанным, а просто очередные вопросы — я вводил уже текстом, а потом озвучивал появившийся перевод. Не знаю, понимал ли соискатель, зачем я в процессе разговора что-то регулярно ввожу в комп, или же считал, что я конспектирую его увлекательный рассказ о буднях механика-наладчика складских роботов. Он мог подолгу говорить о возможных неисправностях своих подопечных и сравнительных достоинствах разных моделей (причем по его словам выходило, что прежние были лучше нынешних — «надежнее и вообще»), но, увы, на самих складах никогда не бывал и о поступавших и убывавших оттуда грузах не имел понятия. Своего места, если мы с компом его верно поняли, он лишился потому, что был заменен ремонтным роботом нового поколения.

Лишь одна его реплика заставила меня вздрогнуть — когда он несколько смущенно спросил, можно ли воспользоваться нашим туалетом. Причем я не сразу понял значение слова excusado, сочтя, что он за что-то извиняется; когда же переводчик выдал мне в скобках все значения, я воскликнул «No trabaja!» [26] , пожалуй, громче, чем следовало.

Уже к концу беседы, наконец, объявились грузчики, коих мой визави окинул профессиональным оценивающим взглядом. Тяжело ступая восемью суставчатыми ногами на двоих, они внесли сейф — не компактную коробку, какие чаще всего используются сейчас, когда большинство ценных вещей имеют размер не больше дюйма, а здоровенный металлический шкаф, словно явившийся прямиком из гангстерских фильмов столетней давности. Его замок, впрочем, все же был электронным. Расплатившись с роботами (счет оказался неожиданно большим — вероятно, не столько за массу заказа, кибергрузчики могут поднять и больше, сколько за срочность), я выдал ерзавшему механику стандартную фразу «мы с вами свяжемся», которую уже успел заучить по-испански, и указал грузчикам, куда поставить сейф. Когда все лишние покинули офис, я сверился с компом, где был записан код, и ввел комбинацию цифр.

26

Не работает!

— Уфф, — сказала Миранда, практически вываливаясь изнутри; ее лицо блестело от мелких капелек пота. Грима на ней уже не было, не говоря уже об окровавленной одежде и скальпе; за время своего отсутствия она успела приобрести не только сейф, но и новый костюм того же покроя, что и прежний. — Чуть не задохнулась в этом ящике.

— Могла бы взять негерметичный.

— Для трупа нужен именно герметичный.

— Надеюсь, ты не предлагаешь просто оставить ее здесь в сейфе следующим арендаторам помещения?