САМОСБОР. Бетонное сердце

— Позвольте! — перебил собеседника Юра. — Вы говорите, что это порождение было создано нашими учеными? Нет, я видел отчеты. Это был тест системы прогнозирования Самосбора.

— Юра, — усач снял капюшон и заглянул в его глаза, — ты же умный человек. Тебе ли не знать, что ни одна машина не способна предсказывать Самосбор.

Холодный карий взгляд пронзил Юру насквозь. Было в нем что-то потустороннее, что выходило за рамки человеческого восприятия. Словно загипнотизированный, ученый покорно опустил голову и уже готов был согласиться на все, но давящее чувство абсурда окатило его освежающим душем.

— Хорошо, — издевательски начал он. — А я что? Вроде мессии, избранного, или как вы это называете?

— Не больше, чем каждый из нас, — поддержал волну усач. — У всех есть своя роль, которую они должны сыграть. Без чумной блохи не было бы эпидемии. А без смерти родителя ребенок мог бы не стать врачом, спасшим тысячи жизней. Эту цепочку можно плести вечно и в любую сторону. Да, мир — это бесконечно сложная, непредсказуемая система, но это не значит, что все это не имеет смысла.

Это все казалось знакомым Юре. Сейчас он уже трижды пожалел, что, будучи студентом, прогуливал философию, и четырежды поблагодарил своего преподавателя, что заставил его снять копии со всех методичек ради зачета.

— Смысл невозможен без разума, так как это человеческое понятие, — уверенно выдал Юра. — Оно подразумевает желание, стремление и волю…

— Именно, — не дал ему договорить усач. — Смысл ведомого волей Гигахруща.

— Я вас не понимаю, — ошеломленно сказал Юра. — Вы хотите сказать, что Гигахрущевка разумна?

— Так или иначе.

— Позвольте, угадаю. А Самосбор, по-вашему, это ее воля? Простите, это все очень интересно, но ваши… гипотезы недоказуемы. Как человек я могу вас понять, но как ученый я привык опираться на те данные, которые можно подтвердить или опровергнуть.

— Ничего страшного. Не нужно полностью понимать путь, чтобы идти по нему. Ты же не задумываешься каждый раз о том, как двигать ногой или дышать, — культист положил ладонь на сливную трубу, пронзающую этаж с потолка до пола. Он планомерно прощупывал рыжий металл вдоль и поперек, словно пытаясь нащупать пульс бетонного сердца Гигахрущевки, изредка щелкая пальцами свободной руки.

— Это другое! — решительно заявил Юра. — Я контролирую свое дыхание и действия, а не какой-то вселенский разум.

— Верно! Твоя воля заставляет тебя принимать решение на основе уже полученного опыта и знаний. Каждый из нас усилием воли воздействует на окружающий мир. Наполняет смыслом и разумом каждый его процесс. Все вместе, но никто в отдельности. А где источник воли?

— Воля — это результат химических реакций в префронтальной коре головного мозга.

— А эти реакции постоянны? На них влияет температура, давление или другие факторы, которые мы не можем в точности контролировать?

— К чему вы клоните?

— К тому, что этот мир намного сложнее, чем вам кажется. Так или иначе, мы сами сделали это место таким. Осознанно или нет, но это люди превратили Гигахрущ в то, чем он и является.

— Если так, то почему люди не могут его изменить?

— Не все можно починить или исправить. Иногда нужно просто оставить это в покое и двигаться дальше, вынеся ценные уроки.

— Куда двигаться?

— Просто вперед.

Троица подошла к старому вентиляционному шлюзу. Он был в разы уже того, по которому летел Юра, но достаточно широким, чтобы вместить в себя человека. Низкий передал ученому автомат и открыл массивный клапан доступа.

— Довольно слов, — подвел итог усач. — Этот путь проведет тебя на нужный этаж.

Еще пару секунд Юра колебался, но не от страха неизвестности. Сейчас его ум был полностью занят калейдоскопом навалившейся информации, в которой он упорно искал подвох. С одной стороны, прослеживается четкая причинно-следственная связь, а с другой — ее смысл неуловим. Как мозаика, где все кусочки собраны и подходят друг-другу, но внятной картинки так и не появляется.

— И все же, — полезая в трубу, бубнил Юра. — Как я могу взять на себя ответственность за жизни тысяч людей?

— Иногда достаточно взять только за одну.

Напоследок жрец сунул Юре в подмышку плотный конверт и резко задраил вентиляционный клапан. Культисты плавно развернулись и размеренным шагом побрели в сторону служебного лифта.

— Вот видите, дорогой друг, — обратился усач к фигуре в плотном капюшоне. — Достаточно было просто закинуть наживку, а мышеловка сама пристроится.

— Он не силен в риторике, — холодно ответил собеседник. — Это может для него плохо кончиться. Вас не смущает, что парня могут убить?

— А вас? — цинично спросил усач. — Юрия Александровича выбрали вы. Вас это теперь смущает? — собеседник молча смотрел вдаль, явно не в состоянии ответить на поставленный вопрос. — Не беспокойтесь, все идет как задумано. Вы и опомниться не успеете, как очутитесь на верхнем этаже.

— Что, если он уберет его раньше времени?

Усач резко остановился, медленно наклонился к лицу компаньона и тихо отчеканил.

— Он совершит большую глупость.

Глава 11. Бунт на костях

— Скотина, стой! — презрительно плевался Кобра, выдавая короткие автоматные очереди в темную пустоту коридора.

Существо уже давно скрылось из вида стрелка, унеся с собой очередного члена команды.

— Отставить огонь! — рявкнул Бард — Он ушел!

Кобра удивился приказному тону юнца, но покорно опустил ствол. «Хочешь командовать? — подумал техник. — Хорошо, значит, старшой не ошибся. Не подведи его».

Команда редела на глазах. Сначала Сокол и лейтенант, теперь старшина и Юра. Патронов оставалось на самом донце, а моральный дух отряда пробил очередное дно. Бард потер руками испачканное лицо и сделал глубокий вдох.

— Отделение, смирно! — твердо отрезал он.

Беркут посмотрел на Кобру тупым вопросительным взглядом, на что техник незаметно кивнул, и огнеметчик нехотя вытянулся по струнке. Стараясь не выделяться из коллектива, Вадим последовал примеру компаньона.