Самозванец
Шрифт:
– Империо - это те не хухры-мухры!
– Что вам Крауч, кто сказал «Крауч»?
– коршуном налетел на них Барти.
– Ничего, гы-гы, - Поттер, Люпин, Петигрю и Блэк синхронно попятились.
Макгонагалл открыла аудиторию:
– Снейп, почему не в форме?
– спросила она.
– Сохнет. Облили меня.
Преподша задала превратить зеркало в таз с водой. Барти превратил и огляделся в поисках конкурентов. У Поттера зеркало треснуло. У Скитер оно искривилось и прогнулось. У Эванс наколдовался тазик с деревянными стенками и зеркальным дном. Перед Снейпом возник деревянный ушат и, произнеся
– Что это за ночной горшок?
– прокомментировал Барти.
– На тройку сойдет!
– отмахнулся Петигрю.
– Правильно, Пит, не заедайся с идиотом.
– сказал Люпин.
– Крауч не идиот, он просто знает, что его трогать нельзя, там же папаша! Он потому так себя и ведет, что ему ничего не будет! Если б у него отец был простой, он бы...
– зашептал Петигрю.
Результаты усилий всех остальных гриффиндорцев и слизеринцев были нулевые, с их зеркалами ничего не произошло. Макгонагалл шла по классу, за ней летел классный журнал, Прытко Пишущее Перо записывало оценки:
– Малфой - два, Белла Блэк - два, Сириус Блэк - два, Поттер - два, Крэбб - два, Снейп - пять...
Барти стал заклинанием Бойлио кипятить воду в тазу Люпина. Из тазика, булькая и пузырясь, брызнул кипяток, стеклянный таз лопнул, и вода растеклась по полу.
– Браво, браво, Люпин!
– зааплодировал Малфой.
Все разбежались, задирая мокрые подолы мантий, многие промочили ботинки.
– Impervius!
– Макгонагалл высушила лужу водоотталкивающим заклинанием и возмутилась: - Люпин, зачем ты кипятил? Тебе двойка с плюсом, сам себе все испортил.
Люпин бросал на Барти яростные взгляды, но помалкивал.
Прибыв на обед, Барти попытался сесть рядом с Люциусом, который моментально перестал шептаться со Снейпом и поднял глаза:
– Барти, иди гуляй! Ты обидел Снейпулю. И из-за твоей самодеятельности Дамба НЕ уволили!
Барти покраснел: даже Люциус, считавшийся его приятелем, отказывается с ним рядом сидеть! А впрочем, свирепел Барти, меркантильному Люциусу выгоднее общаться со Снейпом, а от Крауча какая польза? Он стоял между слизеринским и гриффиндорским столами, и прибывающие на обед студенты запинались об него.
– Какого бэна ты тут встал? Иди гуляй! Из-за тебя Дамба чуть не уволили!
– прикрикнул Люпин.
Барти трагически упал на лавку рядом с Гойлом, подумав, что в его лице Люциус не много потерял - он со всеми дружит и общается, характер у него легкий. Барти яростно крошил хлеб, думая, что у него нет и не может быть друзей, все с ним еле сосуществуют. Даже оборотень Люпин не один ходит, - Барти бросил взгляд через плечо.
– А как они пролезли в наш подвал? Тут же пароль, - сказал Крэбб.
– А у Сириуса тут куча родни: брат Регул, кузен Люциус, три сестры двоюродные. У них спросил и проник, - ответил Нотт.
– Неа, - ответил Снейп.
– Через потайной ход. От них в Слизерин, от нас в Хогсмит. У них есть Карта Гопников. Там всё написано.
– Какая еще карта! Мне Сириус ничего
не говорил!– вскинулся Люциус. Дожевав котлету, он устремился к гриффиндорскому столу, остановился и поманил кузена пальцем: - Сириус, ты мне покажешь карту?
– Не могу. Это казенная. Дамб Рему дал, чтоб он мог втихаря из Хога в полнолуние выбираться.
– Но там же обозначены потайные ходы, правда?
– Сопливус разболтал!
– прицокнул языком Блэк.
Барти окинул Люпина оценивающим взглядом с ног до головы. Экспериментатору стало интересно, что с ним произойдет, если проглотить в полнолуние полстакана оборотного зелья с волосом ликантропа. Барти не пылал наивной надеждой, что обретет способность превращаться в волка, но ему и не это было нужно. Проходя мимо, он снял с Люпинского воротника несколько волос.
Дамблдор вызвал Снейпа и начал вещать:
– Северус, тебе как самому ответственному студенту, будущему педагогу, я доверяю очень важное поручение. Ты знаешь, что Рем Люпин - тихий, спокойный мальчик, хороший студент, и не его вина, что он ликантроп. Рему нужна помощь. Теперь, когда стало известно о его ликантропии, я еле добился, чтоб его оставили в школе, под предлогом, что он принимает Волчьелычное зелье. Ему теперь нужно будет проходить ежеквартальное освидетельствование и оформить лицензию... Словом, я поручаю тебе сварить Волчьелычное зелье для Рема!
– Дамблдор выдал Снейпу официально заверенное разрешение на использование казенных ингредиентов из Слагхорновской лаборатории.
– Я не понимаю!
– Люциус ждал друга за дверью.
– Люпин и компашка тебя обижают, оскорбляют, третируют, а ты ему помогаешь!
– Это распоряжение Дамблдора. Он же меня на кафедре оставляет, работу, жилье и еду мне предоставляет! Я не могу отказаться!
После пар Снейп отправился в библиотеку. Предъявив заверенный подписью Дамблдора пропуск в запретную секцию, он сдал библиотекарше три фолианта и проник в отделенное дверью от общего фонда книгохранилище. Выстроив вокруг себя пирамиду из гримуаров, доморощенный химик выискивал рецепт зелья, которое поможет Люпину в полнолуние не превращаться в волка.
Когда он возвратился в зелененькую гостиную, одноклассники сидели, составив кресла в кружок, а по центру выступал Крэбб:
– Мы поспорили с Люциусом, что он к концу месяца соблазнит первую, которая пройдет по коридору. Стоим, ждем. Идет... угадайте, кто?
– Виолетта?
– предположил Розье. Толстая прыщавая пятиклассница Виолетта Булстроуд представлялась ему самой устрашающей кандидатурой.
– Хуже, - ответил Крэбб.
– Макгонагалл, - изрек Флинт.
Люциус показал ему средний палец.
– Сдаетесь?
– ликовал Крэбб.
– Долли Амбридж!!!
Слизеринцы зарыдали от смеха, а уверенный в своей неотразимости Люциус заявил:
– Мне нравятся все девушки, каждая по-своему.
– Если бы мне Рудольф такое сказал, я бы обиделась. По-моему, это хамство! Надо говорить, что она - единственная, самая лучшая, а все остальные по сравнению с ней - кикиморы.
– сказала Белла.
– Да, нелегко придется Малфою! Бедняга!
– изнемогали пацаны.
– У Долли лицо как тарелка, широкое, плоское, глаза рыбьи, сама коренастая, чувства юмора нет, ходит одна...