Самозванец

– Ты не рассказывал!
– поразился Поттер.
– Когда это было?!

Барти отмахнулся, внезапно сообразив, что не знает, в кого превращается Поттер, и наконец обнаружил пергамент с надписью: «Господа Муни, Вормтейл, Пэдфут и Пронгс имеют честь представить Карту Гопников», но никакой схемы Хогвартса там не изображалось. Лжелюпин свернул всезнающий пергамент и швырнул на стол.

С таинственной улыбочкой Питер вытащил коробку, приоткрыл, а там копошилась дюжина белых мышей.

– Купил?
– поразился Блэк.

– Принял в дар. От Фрэнка Лонгботтома. Он всем по очереди продать пытался, никому не нужны, был рад, что я даром взял.

– Не, мне не предлагал.
– сказал Сириус.
– Откуда у него такой рассадник?

– Ему мать две штучки купила, а они размножились.

– Зачем тебе?
– спросил Поттер.

– Пошли в Слизерин, выпустим у них в гостиной!!!

– Петигрю, ты гений. Пит сегодня жжет!
– одобрили соседи по комнате. Барти закивал, не в силах изобразить энтузиазм.

Сириус ткнул палочкой в пергамент:

– Торжественно клянусь, что обещаю сделать гадость!

На пергаменте проступила карта Хогвартса. Блэк очертил пальцем схему потайного хода из Гриффиндора в Слизерин.

Петигрю открыл потайной ход Dissendium’ом. По затхлому, запаутиненному коридорчику с винтовой лестницей четверо отправились в Слизерин. Вынырнув из хода под лестницей и следуя за мародерчиками в зелененькую гостиную, Барти сказал:

– Давай карту, я посмотрю, где Филч.

– В Рейвенкловской общаге, - сказал Сириус, бросив взгляд на карту.

Барти запрокинул голову и глотнул из флякончика.

– Что ты пьешь?

– Волчьелычное зелье!

– Ты ж его Снейпу залил!
– Поттер бросил взгляд на схему слизеринской гостиной, а там чернели четыре пары следов ног с надписями: «Сириус Блэк», «Джеймс Поттер», «Питер Петигрю» и «Бартемиус Крауч», и схватился за палочку: - Левикорпус!!!

Барти взвился вверх ногами под потолок и зацепился за старинную тяжелую люстру, свисающую с толстой железной цепи. Легкий худенький Барти уселся на угрожающе раскачивающейся люстре и показал задравшим головы гопникам средний палец.

– Ловкий, - невольно восхитился Поттер.

Барти вытянул палочку:

– Перкуссио!
– и Сириус вылетел в приоткрытую дверь, из коридора послышался глухой удар тела об пол и истошный крик боли. Петигрю нырнул под стол и выглядывал оттуда.

– Лазум Бо...
– завопил Поттер, намереваясь этим заклинанием кости Краучу переломать, но Барти защитился Ступефаем. Вестибулярный аппарат Поттера разбалансировался, и Джеймс зашатался. От несущихся из гостиной криков пробудились обитатели общаги и босиком, в одних пижамках, поспешили на источник шума.

– Империо!!!
– дурным голосом заорал Барти, но не попал. Звенья люстриной цепи начали растягиваться. Поттер вприпрыжку понесся на выход, схватил Блэка за шиворот и, расталкивая сонных, вялых слизеринцев, убежал в потайной ход. Тут люстра рухнула с потолка, и Барти грохнулся на голову вбежавшему Слагхорну.

За Слагхорном в гостиную прибыла толпа студентов в пижамках, освещавших путь тусклыми Люмосами. Стряхнув с себя стонущего и потирающего коленку Крауча, декан взревел:

– Оболтусы, лоботрясы, отдайте мне палочки! Люпин, ты глухой? Экспеллиармус! Отдам после дисциплинарного взыскания, - и упрятал свои трофеи за пазуху.
– Люстру раскокали, хулиганьё! Да, тут ни Репаро не поможет, ни Эпискеи. Вручную осколки убирайте! Я выставлю счет вашим родителям, новую покупать будут! И не надейтесь получить зачет по зельеварению! Вы - невменяемые, неуправляемые! Набедокурили, накуролесили! Ночью в чужой общаге насвинячили! Как раз для того висит люстра, чтоб Люпин на нее взобрался! Петигрю, вылазь из-под стола! Изуродовали гостиную! А местные, все по комнатам, живо!
– разорялся декан Слизерина.
– Убирайте, я сказал!

– В темноте?
– спросил Барти, потирая колено.

Слагхорн зажег канделябр на тридцать свечей.

– Петигрю, что ты ухмыляешься?

– Вас в ночной рубашке наблюдает.
– отозвался Барти.

– Не хами, Люпин! Не понимаю, как Альбус тебя в школе держит! Была б моя воля - я б тебя вообще в школу не принял, с ликантропией-то. После такого инцидента и не надейся, что тебя в школе оставят, Люпин.

Барти оскалился, облизывая губы. Слагхорн поморщился - он никогда не видел у Рема Люпина такую скользкую, истеричную улыбку - как рваная рана от уха до уха.

Слагхорн со свечой отконвоировал мальчиков в чуланчик за швабрами и тряпками, Барти и Питер приволокли орудия труда и заскребли пол. Слагхорн запер дверь на Enclosio и удалился переодеваться, восприняв замечание Барти, что грозный декан в ночнухе воистину выглядит несолидно.

– Рем, какого бэна вы драться начали?

– Поттер спятил!
– Барти распрямил согбенную спину, метнул тряпицу в угол и развалился на диване.

– Рем, давай убирай!

– Сам марайся на благо моей родной гостиной! Пит, а Поттер в кого превращается?
– Барти вытащил флякончик, оборотное зелье блеснуло в колеблющемся свете свечей. Петигрю подумал, что Рем точно спятил, но ответил:

– В лося!

Лжелюпин начал биться в истерике, и тут до Питера наконец дошло, что перед ним не Рем:

– В лося! А рога есть? Осенью в дождливый серый день проскакал по Хогвартсу олень... Вези меня, олень, по моему хотению, умчи меня, олень, в свою страну оленью... Ха-ха-ха! Как его Блэк с Люпиным еще не сожрали?

– Потому что он не превращается. Он может, но не делает этого.

– Я ему рога отпилю и прибъю на стенку в родной слизеринской гостиной! В лося...

– А как ты его заставишь превратиться, он же не хочет. А если и превратится, как ты ему будешь отпиливать. Он тебя на рога наколет.

– Подимперю, заставлю превратиться и отпилю.

Петигрю решил подружиться с неожиданным напарником и начал плести льстивые узоры:

– Тебе бы в квиддич играть! У тебя такая ловкость, такая реакция! Как ты на люстру залез, тут же потолок высотой 12 метров! Да еще и колдовать там, на люстре, умудрился! Ты, наверно, самый сильный колдун в нашей возрастной категории! Я имею в виду твое Империо. Барти! Как это у тебя получается?

– Для этого надо окклюментом быть, - сказал Крауч.
– И не таким, как Снейп - машет палкой перед носом объекта и орет: «Легилименс!», а Дамб восхищается. Я всегда думал, что искусство окклюменции в том и состоит, чтоб объект не замечал. Нужно уметь сопротивляться чужому Империусу. И главное - должно хватить злобы, как мой папа выражается.

– Злобы?

– Темные заклинания, содержащие эмоциональный компонент.
– учительским тоном произнес Барти.
– У меня вот тоже, мне на мое самое первое заклинание злобы не хватило.

– А какое было твое первое заклинание?
– спросил Питер.

– Авада Кедавра!

– Да прям! И кого ж ты авадить пытался?

– Это был мой самый первый день в Хогвартсе. Я тогда по наиву думал - поступлю на Слизерин, и меня не возьмут в мракоборцы. Попросился у Шляпы в Слизерин. Папу так и перекосоротило, он думал, я в Гриффиндор поступлю. Уехал отец, на первосентябрьский обед не остался, а нас в общагу в подвал повели. Заходим мы в зеленую гостиную, над дверью девиз: «Чистая кровь». Тут все начали выяснять, кто чьи родители, все оказались чистокровные наследники черномагических династий, а на меня смотрят, типа, «ты не из нашей песочницы». Да еще и все электричкой добирались, а меня отец на служебной машине привез, тоже не такой, как все. Шипят на меня, что мне в черномагическом колледже не место. Я им беззлобно отвечаю: «К сожалению, я - не метаморф, не оборотень, не вампир, даже не самый завалященький анимаг, поэтому я решил стать черным магом!» Их пробило на хи-хи, Гойл говорит: «Ага, к сожалению, даже не боггарт и не дементор!» А тут Люциус замечает в углу какого-то тихоню и спрашивает, как его фамилия. Снейп! Руквуд говорит, что он не слышал про чернокнижников с фамилией Снейп. Люциус: «А кто твой отец?» Снейп: «Водопроводчик!» Все про меня забыли и набросились на этого Снейпа. Кричат: «Грязнокровка, сын магла, живешь в маглятнике, Слизерин только для чистокровных! Темную ему! Темную!» Вырубили свет, схватили меня, накинули на голову мантию и начали избивать. Тут Слагхорн зашел, включил свет, завопил на них. Макнейр отвечает: «Он грязнокровка, мы ему темную сделали!» Я вылезаю из-под мантии, весь в синяках, они остолбенели. Я выхватываю палочку и ору: «Авада Кедавра!!!» А Снейп все это время под столом сидел.