– Ну, в принципе, воспаление хитрости может и заразным быть, – улыбнулся Звонарь.
– И в общем я стал жить такой полувольной жизнью. И к тому моменту Романец с Сугробом подсуетились – они весь музвзвод устроили грузчиками, на продовольственную базу. А находилась она менее даже, чем в километре от части. Нужно было перелезть через забор,
пройти лесочком, потом через дорогу, и вот тебе ворота. Это центральная продовольственная база города Ангарска! Сугробов с Романцовым работали карщиками на электрокарах, а мы, все остальные, простыми грузчиками. И мы разгружали вагоны – всё, что приходило в Ангарск. А в Ангарск приходило всё! Начиная от спичек, сигарет – мясо, курица, овощи, фрукты – всё, всё, всё приходило на эту базу, а с неё уже распределялось по магазинам. По-другому никак. Централизация же, Советский Союз. И я прикинул, думаю, блин, мне на построение и на какой-то объект ехать не надо – я могу пешком из санчасти ходить на работу. Играть на разводах, утренних, вечерних, всякие вечерние поверки, я и так могу. А почему бы мне с Коротичем не договориться за пару пузырей – оставить меня здесь на подольше? И у нас был такой Илья Бурков – возрастной, и выглядел внешне как взрослый дядя. Он не работал нигде и никогда. Даже если на какие-то объекты его и прикрепляли, то он ничего там не делал. Он просто собирался и уходил к своей сожительнице. А она работала на каком-то ангарском предприятии и заведовала талонами – потому что в то время уже была талонная система. Мыло по талонам, мясо по талонам, водка по талонам, вино по талонам. И у Ильи всегда можно было купить талоны, а потом их отоварить в магазине. Я ему объяснил ситуацию, и он говорит: «А, Вован, я тебе даже не продам – я тебе на две бутылки водки и две бутылки вина талоны дам просто так». У него пачка талонов! У них, наверное, бизнес был. И я иду в магазин, получаю две бутылки водки, две бутылки вина. Прихожу к Коротичу и говорю: «Товарищ капитан. Вот». Он: «За что?» – Я говорю: «На
подольше бы». Он: «Понравилось? Я так и знал». Ну и он со спокойной душой оставляет мне по-прежнему ключи. То есть, представляешь? У меня отдельная палата, где я один, она закрывается на ключ. В ней туалет, в ней душ, стол. Ну телевизора не было… В общем, всё. Всё в моем распоряжении. Всё помещение тоже закрывается – у меня ключи от него. И я начинаю жить – это такой период, как сказать? Когда не свинушка выросла, а что-то более съедобное. И я несколько месяцев жил в санчасти. Просто жил. Ходил оттуда на работу и играть в оркестре. Работа на продбазе – она тоже была очень денежная, очень денежная. Потому что мы воровали всё, что можно. Мы даже умудрились своровать у азербайджанцев персики, которые они нелегально привезли из Азербайджана в вагоне с яблоками. Это тогда было явление распространенное. Кто имел доступ ко всем этим поставкам продуктов, обогащались таким образом. К примеру, в Ангарск шёл вагон колхозных яблок, как сейчас помню, сорт назывался «Слава гвардейцам». А хитрожопые азера, из своих садов или ещё откуда-то, они среди этих ящиков в вагоне прятали ящики с персиками. Соответственно, вагон приезжал, они, как представители грузоотправителя, его встречали, при них его открывали, и они контролировали выгрузку яблок – азербайджанцы эти. Но всегда можно было договориться, что некоторые ящики – они крестом были помечены или ещё как-то – они не в склад ехали, а ехали мимо и потом на рынок. И мы, когда, разгружая яблоки, наткнулись на персики, поняли, почему два азербайджанца толкутся прямо у выхода из вагона… И мы сделали так – каждый заправил ВСОшку, куртку, в штаны, но заправил так, что штук восемь персиков помещалось. То есть что мы делали? Натыкались на ящик с персиками, быстренько выкладывали всё в какой-нибудь другой ящик, вниз яблоки, сверху несколько персиков обратно, и они видели…