Самые обычные люди?

– Иван… Михайлович Кузьмин, – чуть запнувшись после имени, выдавил из себя Молчун, – я врач-психиатр, ассистент… Николая Сергеевича.

– Очень приятно, будем знакомы, – с агрессивным сарказмом продолжил Володя, – так есть медицинские версии моей занимательной амнезии?

– Одну минуту, у меня важный звонок, – Авдеев вдруг вскочил из-за стола и, прижимая смартфон к уху, поспешно вышел из кабинета.

В помещении повисла напряжённая тишина. Вова, слегка прищурившись, впился взглядом в глаза Молчуна, но встретил в них ледяное спокойствие и уверенность. «Очень знакомый взгляд. И это ни фига не взгляд врача», – пронеслось у него в голове.

– Окей, подождем Николая Сергеевича, – снял Володя напряжённость ситуации, спокойно откинувшись на спинку кресла. Он как бы безразлично водил глазами по мебели и стенам. Затылком он почти физически ощущал застывших сзади амбалов, которые несколькими секундами ранее, вставая, скрипнули дерматином.

– Давно вы с такими, как я, работаете? – вновь обратился он к Молчуну.

– Прилично…

– К такой работе надо иметь призвание, на мой взгляд, может, даже, некий фанатизм нужен… Одна учёба чего стоит – столько времени и сил. Разобраться в этих всех теориях. Одно светило одно говорит, второе – другое… Иван Михайлович, а вот вы как относитесь к идеям этого недоброго старикана? – вдруг спросил он, показывая пальцем на портрет Фрейда, вновь уткнувшись взглядом в глаза собеседника.

На этот раз Молчун дрогнул, и как говорится, «поплыл». Растерянность в глазах не укрылась от Вовы и он, зло ухмыльнувшись, процедил:

– Садись, два. Вопрос на «тройку» – скажи хоть, как его зовут… доктор.

Эту фразу якобы Кузьмин сопровождал молчаливым кивком куда-то Довганику за спину. Тяжёлые руки тут же опустились ему на плечи, прижимая к креслу. Амбалы спокойно покатили пациента на выход.

– Я, пожалуй, следака подожду. В жопу себе засуньте эти беседы, – уезжая, крикнул Володя озадаченно смотрящему ему вслед Молчуну.

Постояв так ещё с минуту, разглядывая закрытую дверь, Молчун перевёл взгляд на портрет Фрейда, мысленно плюнул в него и набрал номер на смартфоне:

– Куда вы сбежали-то? Идите быстро обратно.

В коридоре послышались торопливые шаги, и в кабинет почти вбежал Авдеев.

– Какого хрена, хочется спросить? – раздражённо встретил его Молчун.

– Вы меня извините, пожалуйста, я сам не знаю… После слова «адвокат» меня как-то тряхануло.

– Вы какой-то слишком нервный для психиатра.

– Ну я же вас предупреждал, – смущенно попытался сопротивляться Авдеев, – у меня же только диплом. Реальных пациентов по этому профилю я видел, только будучи студентом.

– А портрет этот вы нафига сюда повесили? Это вообще кто?

– Это? Ну… Зигмунд Фрейд. Вы же сказали оформить здесь всё так, чтобы было похоже на кабинет психиатра. Я решил, так будет убедительно – президент и… Фрейд.

– Вот сука… – Молчун сокрушенно провёл ладонью по лицу, от лба к подбородку. – Этот гад ещё и Фрейда по роже знает откуда-то…

– Да… Такой человек необычный, – вставил Авдеев, – я ещё раз прошу прощения. Не ожидал я, что он разбирается в этих вопросах… уголовных. Ну просто сам от себя не ожидал – реально испугался, вот так, в моменте. Всё-таки… ну… это ж тут всё не совсем законно… мы с ним…

– Да какой, на хрен, не совсем?! Совсем! Себя-то не обманывайте! Но я тоже тут Гуантанамо [46] устраивать, видите ли, не собирался. Но теперь имеем, что имеем.

Доктор плюхнулся в кресло, явно пребывая в подавленном состоянии.

46

Гуантанамо – тюрьма для террористов на Кубе, на территории военно-морской базы США.

– Ладно. Всё это мы разрулим, не переживайте, – потрепал его по плечу Молчун. – Можете пока ехать. Думаю, в текущей ситуации несколько дней вы точно не понадобитесь. По вашему итоговому гонорару… Оставляем всё в силе – по окончании мероприятий получите полную сумму, независимо от сегодняшнего… инцидента. Только давайте без лишних движений.

– Да, спасибо, – бледный Авдеев торопливо покинул кабинет.

– Не переживайте, всё будет хорошо, – ещё раз кинул ему вслед Молчун.

– Ещё и имя своё этому дебилу назвал случайно! – зло прошипел он, оставшись в одиночестве, и с силой пнул мусорную корзину.

Глава третья

Володю поместили обратно в палату. Ни в этот день, ни на следующий его уже никуда не вывозили. Амбалы периодически приносили еду и забирали пустую посуду. Окно снаружи закрыли ставнями, полностью перекрыв доступ звуков и освещения извне. Несколько светодиодных ламп на потолке круглосуточно выдавали слабую дозу света, некомфортную ни для сна, ни для бодрствования. Внутри воцарился постоянный полумрак. Контролировать течение времени и смену дня и ночи постепенно становилось невозможно. Ситуация и раньше была запутанная, теперь же она и вовсе надежно закрепилась в тупике. Можно, конечно, было тешить себя надеждой на появление мистического следователя, который подтвердит неприятную, но хотя бы понятную версию об избиении, травме, амнезии и психиатрической экспертизе, но Вова практически не сомневался, что Молчун никакой не врач, держат его взаперти по каким-то другим причинам, и явно не госструктуры. ВИП-психушка оказалась ВИП-тюрьмой. Возбуждение от этой неизвестности не давало толком ни поспать, ни поесть. Мысли носились словно стальные шары, пытающиеся пробить изнутри череп и умчаться покорять космос. Придумать какое-то хотя бы минимально логичное объяснение всему происходящему в таком хаосе и с полным отсутствием хоть каких-то исходных данных было невозможно.

Володя увидел и понял тот взгляд мнимого психиатра. Тогда сразу вспомнился диалог между бандитами из фильма «Антикиллер»:

– Как мы их узнаем?

– Они такие же, как мы, только рожи незнакомые.

Молчун такой же, как многие друзья Довганика. Такой же, каким был он сам. С учётом этого и масштабов разыгранного спектакля, тема явно была серьезная. Паника? Да, подходящее слово. Именно она поселилась с Вовой в палате.

– Совсем, смотрю, нос повесил? – очередному появлению Звонаря Владимир уже не удивился. – Ждать и догонять… ну, ты знаешь.

Его дребезжащий голос вывел Володю из состояния полусна. Пришлось прикрыть ладонью глаза, привыкая к яркому закатному солнцу. Свежий ветер наполнял лёгкие, облегчая дыхание.

– Располагайся у меня, отдохнёшь немного. Обиталище-то твоё совсем унылым стало.

Аромат сена, в котором опять оказался Довганик, действительно оживлял. Бескрайность окружающих полей давала отдых глазам, привыкшим к полумраку и давлению стен его палаты-камеры.

– Хорошо здесь…

– Так ты заходи, если что, – рассмеялся Звонарь, пародируя известного мультипликационного волка, – границы твоей реальности у тебя в голове.

– Пожалуй, да, я бы здесь запарковался.

– Есть идеи, зачем и почему тебя упекли?

– Вообще ноль. Я ни во что уже давно не лезу такое, чтобы так накрыло.

– Зато, подозреваю, в прошлом у тебя такого было хоть отбавляй. А подобные приветы могут прилетать хоть спустя десятилетия.

– С этим не поспоришь, – взгляд Владимира растворился где-то внутри себя.

– Ты вслух давай, вслух. Может, вдвоём разберёмся в твоих проблемах. По порядку, спокойно. Двигайся. Из той точки, где ты сейчас, выхода нет. Пойдём к следующей. Помню, стал ты военнослужащим Советской армии с деревянным автоматом.