Самые смешные рассказы
Шрифт:
— Сметана, сметана, сметана, — раздумчиво повторяя услышанное слово, забормотала другая. — На «а», значит. — И, немного подумав, сообщила в ответ свое: — Аист.
— Аист? — недоверчиво переспросила первая, — Нет такого слова.
— Есть! — заупрямилась другая и тут же обратилась за поддержкой к матери: — Мам, скажи, есть такое слово — «аист»?
— Конечно, — оторвалась от беседы с подругой мать, — это птица такая.
— Вот видишь? — победно повернулась к сестре девочка.
— Ну ладно, — согласилась та. — Аист так аист. Мне, значит, на «т» теперь…
И, минуту помолчав, радостно выкрикнула:
— «Твикс»!
— «Твикс» я знаю, — кивнула сестренка. — Мама покупала когда-то. Сладкая парочка, «твикс». На «с», получается? Пожалуйста — «Спикере»!
— «Сникерс»? Это мнетоже на «с»? Ну-ну, — сестра на какое-то
— Сучка? — переспрашивает другая. — Нет такого слова.
— Есть, — не сдается та и тоже обращается к матери: — Мам, скажи, есть же такое слово — «сучка»?
— Нет, — строго отвечает мать. — Нет такого слова.
— Не-е-ет? — удивляется дочка. — Ну, как же это — нет? А тетя Рима? Ты же сама ее так всегда…
— Я вот тебе сейчас поговорю глупости! — взрывается гневом мать, и девчонки на некоторое-то время затихают…
Остановившись на минуту возле газетного киоска в подземном переходе, я услышал ненароком обрывок разговора, очень похожего на хорошо срежиссированную кем-то анекдотическую сценку:
— Молодой человек, у вас есть «Семья»? — спросила у парня-продавца пожилая женщина.
— Нет, — ответил он. — «Семьи» у меня не осталось, разошлась.
— Это плохо. Новая-то теперь еще не скоро появится…
— Ничего! Зато полно «Спорта» и «Досуга». Есть также «Власть», «Деньги» и «Кайф». Разве этого мало?:.
Вот так сама жизнь упражняется в сочинении забавных сюжетов. Не надо ничего и выдумывать — только примечай да записывай.
На днях я ехал в поезде из Самары, где мне довелось руководить совещанием молодых писателей, и мне запомнилась одна малышка лет примерно пяти от роду — такая трещотка, со всем вагоном мгновенно перезнакомилась, все у всех порасспросила и всем все о себе рассказала. Я ехал в соседнем с ней купе, а потому вынужден был слушать чуть ли не все ее разговоры.
Вот после того, как она сказала, что не может дождаться дня, когда пойдет в школу, кто-то из ее соседей по купе спросил:
— А ты уже умеешь читать?
— Мне ли не уметь читать! — звонко воскликнула она. — Я прочитала за свою жизнь уже целых 124 страницы!..
А через минуту, видимо, полистав чью-то книгу, оценивающе произнесла:
— Да, это очень хорошая книга, в ней аж 398 страниц!..
Потом вышла в коридор, где я стоял, и, увидев девочку лет двенадцати, с которой она успела познакомиться еще при посадке в вагон, спросила:
— Наташа! А ты одна едешь или с кем-то?
— С мамой, — ответила та.
— А где же она?
— Да вот, — указала Наташа на стоявшую рядом с собой миниатюрную женщину лет сорока пяти.
— Да-а-а?.. — с нескрываемым скептицизмом в голосе
переспросила малышка и, повернувшись к женщине, со строгими, прямо-таки чуть ли не прокурорскими интонациями, на весь вагон вопросила: — Надеюсь, вам уже МНОГО лет?..
Помню, во время проводившихся однажды в Самаре дней русской литературы, во время которых мы провели небольшое совещание по работе с молодыми авторами и приняли в члены Союза писателей несколько одаренных литераторов, в том числе одного пишущего священника, новопринятый в члены СП о. Николай поднялся за устроенным местными писателями ужином из-за накрытого стола и говорит:
— Друзья, прошу минуточку тишины! Я хочу спеть сейчас для вас народную песню!
— Только, пожалуйста, батюшка, без матов, — так это буднично попросил его ведущий популярной в Самаре православной телепрограммы «Путь» — прозаик Алексей Алексеевич Солоницын. Как будто, едва только стоит запеть священнику — и от матов хоть уши затыкай…
И еще один памятный эпизодик из этой поездки. На время проведения Дней литературы нас поселили в небольшой епархиальной гостинице «Радонеж» — эдаком трехэтажном домике неподалеку от Волги, в котором было оборудовано десять шикарных номеров для остановки заезжих архиереев, — и, будучи руководителем делегации, я все время напоминал своим коллегам, чтобы они не курили в номерах, а выходили для этого грешного дела на улицу. «Ведь тут же потом будет ночевать духовенство!» — увещевал я их. А в последний день удосужился заглянуть в лежащие на столе каждого номера «Правила проживания в гостинице» и сразу же наткнулся в них на такой вот пункт: «Убедительная
просьба к проживающим: НЕ ЛЕЖАТЬ НА ПОСТЕЛИ С НЕПОГАШЕННОЙ СИГАРЕТОЙ!» Получается, что администрация гостиницы просила проживающих в номерах батюшек не то что не курить вообще — куда уж там! — а хотя бы не ложиться в постель с зажженной сигаретой. Как будто любимое дело останавливающихся тут епископов и архиепископов — поваляться на широченной кровати с дымящейся сигареткой во рту!..Вчера во второй половине дня в Правление Союза писателей России, где я работаю, зашел по каким-то своим делам поэт Владимир Андреевич Костров, и пока он сидел в кабинете Геннадия Иванова, ожидая решения своего вопроса, сама собой завязалась непринужденная легкая беседа. В числе многих других случаев он рассказал нам такой эпизод. Дело, мол, было в знаменитом Коктебеле, где в эпоху торжества соцреализма так любили отдыхать советские писатели. Однажды он и поэт Арсений Тарковский шли по берегу моря и увидели купающегося неподалеку мальчонку. Стояла ранняя весна, сезон купания еще не открывался, и, глядя на выходящего из воды посиневшего от холода и покрывшегося мелкими пупырышками купальщика, Тарковский с сочувствием в голосе произнес:
— Малыш, ты же так можешь заболеть! Вода-то, наверное, еще холоднющая?..
— Д-да м-м-малость, б-блядь, освежает, — согласился тот и, как ни в чем не бывало, пошагал к оставленной на песке одежде…
Сидели вчера в кабинете первого секретаря Правления СП России Геннадия Иванова с нижегородской писательницей Людмилой Калининой, которая исполняет сейчас обязанности главного редактора литературного журнала «Нижний Новгород», и слушали ее воспоминания о поэте Федоре Сухове. В частности, она рассказывала нам некоторые из окружающих личность поэта баек том, как он устраивал свои мини-спектакли, приезжая в Москву в драном тулупе и валенках, — эдакий, мол, дедок-самородок из глубинки, нищий, бедный, никем не печатаемый, да еще и привезший с собой в Москву яблочек из своего сада, которыми он, приходя в издательства и редакции журналов и садясь напротив женского туалета, угощал всех проходивших мимо него сотрудниц, и вслед за этим как бы ненароком прочитывал им по парочке своих стихотворений. Те, само собой, тут же бежали после этого к главному редактору и докладывали, что вот-де сидит в коридоре несчастный седобородый гений с мешком стихов и корзиной яблок. И редактор вынужден был выходить из кабинета, разговаривать с поэтом, есть его яблоки, брать у него рукописи и т. д., и т. п. Таким образом, у этого «нищего», «бедного», «не печатаемого» дедка выходило каждый год не менее трех книг, и к концу жизни имелось уже аж шесть (!) сберегательных книжек с различными суммами вкладов на них. Правда, поэт он при этом все-таки был очень хороший…
Собирая минувшим летом землянику в нижегородском лесу, я придумал для нее два новых названия:
СЕМЬЯНИКА — это когда собирать ягоду выходишь в лес всей семьей;
СОПЛЯНИКА — это когда, собирая ее, промочишь в росе ноги, простудишься и вследствие этого нахватаешься соплей.
А еще я за это время пришел к выводу, что комары в лесу «крышуют» ягоду, как мафиози — «крышуют» различные сферы бизнеса. Они сидят в лесу на всех ягодных кустиках с нижней стороны листочков — иди себе по дороге, и тебя никто не тронет. Но стоит только наклониться и пошевелить кустик черники или раздвинуть траву в поисках земляники, как они тут же вылетают из-под листиков и впиваются в твои руки. Хочешь наслаждаться ягодой — отстегивай комарам «откат» за «крышу». Причем — своей собственной кровью…
Виктор ПЛОТИЦЫН
Это жутко увлекательное занятие.
Хотя сами журналисты с своей работе обычно отзываются с легкой кокетливой иронией. Дескать, «утром — в газете, вечером — в туалете». Вроде как их одноразовая продукция особого внимания не заслуживает.
А на самом деле, конечно, переживают за собственный нелегкий, хотя и частично интеллектуальный труд.
Причем никакой печатный материал не рождается по взмаху волшебной палочки. Его сначала нужно написать. Выразить имеющиеся мудрые мысли в яркой доходчивой форме. Придумать хлесткий, притягивающий взоры заголовок «Маньяк душил свои жертвы носками Подольской фабрики».