Самый хищный милый друг

— Кирилл… А почему ты от меня ушел на диван?

— Я тебе спать мешал.

— Ты не мешал. Мне было так уютно… А почему у тебя вчера была открыта дверь?

— Катя… Я же надеялся, что ты придешь!

— А когда пришла, сказал, что мне уже давно пора спать!

— Ну, сказал… — вздохнул Кирилл. — Когда ты рядом, я вообще не знаю, что говорю. У меня крыша едет.

— Вроде не заметно.

— Я конспирируюсь изо всех сил.

Кирилл подавил горькую усмешку. Даже смотреть на Катю ему было больно. Теперь, когда он узнал, какая она упоительно сладкая, как замечательно все у нее устроено внутри — там так тесно, туго, нежно — вот именно теперь находиться рядом с ней стало совсем невыносимо. Сейчас ему хотелось опрокинуть стол, заставленный тарелками, и наброситься на Катю, схватить ее, смять, растерзать. Его страсть разливалась раскаленной лавой. Цунами, извержение вулкана, расколовшиеся небеса — все стихии бушевали в его теле, растревоженные тем, что случилось этой ночью.

Но снова надо себя сдерживать, мучиться и терпеть, чтобы не напугать свое маленькое сокровище.

Кирилл смотрел на Катю, и думал, что ему посчастливилось сорвать в райском саду невиданный цветок, и теперь он хотел бы нести его всю жизнь, беречь его красоту, прятать на груди и прикрывать ладонями от ветра, стужи или зноя.

Его необыкновенная девочка.

Какой дивный подарок она ему сделала! Вчера, когда она все же поднялась в его люкс, Кирилл мысленно приготовился к трудностям, к ее подсознательному сопротивлению. Что он мог ждать от девушки, которой занятия любовью приносили только отрицательные эмоции и впечатления? Этот урод, ее бывший муж, целых два года расписывал ее тело багровыми рубцами, приучая к мысли, что секс — это гадко и мерзко, это боль и унижение.

Но она, наверное, приказала себе обо всем забыть. Катя не просто пришла к нему в номер, но всецело отдалась его власти, доверилась, раскрылась навстречу, как нежный бутон. От этого безграничного доверия у Кирилла щемило сердце, а в глаза словно насыпали песку… Она отзывалась на все его ласки, она таяла под его пальцами и губами, разливалась горячей рекой, уступая его напору, обволакивала, околдовывала и уносила на небеса.

Кирилл не стал спрашивать, понравилось ли ей. И не потому, что опыт и самоуверенность не позволяли ему в этом усомниться. Нет, просто Катина реакция была настолько искренней и очевидной, что глупо было бы уточнять. Ее лихорадочные вздохи, искусанные губы, стоны и вскрики, которые она сначала пыталась сдерживать, говорили сами за себя.

Сейчас Кирилл сидел за столом, смотрел на нее и даже не мог есть, пить, дышать — так был счастлив, что это ослепительное солнце теперь принадлежит ему. Он мог бы, как завороженный, уставиться взглядом в пространство и шептать ее имя — Катя, Катя, Катюша… И больше ничего.

Сколько ему лет? Может, снова восемнадцать?

Кто-то легко похлопал Кирилла по плечу. Он удивленно обернулся. Другие клиенты отеля, чета пожилых итальянцев, стояли около их стола и улыбались. До этого они долго выбирали и накладывали на тарелки разнообразные изысканные закуски. Дама, вся в морщинах, одетая, как картинка — твид, кружева, жемчуг — убрала руку с плеча Кирилла и произнесла длинную фразу на итальянском.

Кирилл вежливо улыбнулся и почтительно приподнялся на стуле перед пожилой сеньорой.

— Чего лопочет? — спросил он у Кати.

— Говорит, что тебе, все-таки надо поесть, а не только любоваться неземной красотой маленькой сеньориты. Тебе понадобится энергия для новых подвигов.

Супруг дамы — смуглый итальянец в клетчатом голубом пиджаке с ярко-желтым шелковым платком в кармашке — показал Кириллу большой палец.

Тот в ответ отсалютовал, а Катюше пришлось за одну минуту ответить на миллион вопросов, заданных любопытными супругами.

— Что, эта дама прямо так и сказала?

— Ага.

Кирилл потер лицо ладонями:

— Уф.

— Да, похоже, вам надо лучше конспирироваться, Кирилл Андреевич, — улыбнулась Катя и погладила его руку. — Люди все видят.

— Вот, что ты со мной сделала… Совсем плыву.

— Ты тоже со мной кое-что сделал, — застенчиво произнесла Катя, и ее щеки порозовели.

Целую минуту они вновь гипнотизировали друг друга, а над столом, словно голограмма, вспыхивали и мерцали в воздухе картины их чудесного грехопадения.

— Кстати… Мне понравилась мысль о новых подвигах. Катюша, а сегодня вечером ты снова придешь ко мне в номер, чтобы приготовить кофе?

— Конечно, Кирилл Андреевич, думаю, теперь это моя святая обязанность.

— Святая обязанность… Катя, ты всегда так точно подбираешь слова!

— Меня научили в универе. Я же переводчица.

— Нет, просто у тебя талант.

— О чем вы тут говорите? Привет! — в роскошном зале ресторана появился Коля.

Выглядел он так, будто всю ночь грабил Лувр и грузил в машину каменных сфинксов из египетского зала.

— Коля, наконец-то! Почему так поздно? Я уже собирался за тобой идти!

— Ой, Кирилл Андреевич… Умотали меня французские чуваки. Вернее, попытались. Но русские не сдаются — все равно последнее слово осталось за мной! А что тут есть вкусненького? Я с голоду умираю! Кэт, ты чего такая загадочная? И что у тебя с губами?

Катя испуганно закрыла рот ладонью.

— А-а… — протянул Коля тоном прокурора. — Все понятно! Меня, значит, сбагрили в Лувр, а сами вот чем занимались!

— Чем? — переглянулись заговорщики, пойманные с поличным.

— Опять целовались! — торжествующе заявил Николай.

— Да мы совсем немножко, — сказал Кирилл. — Правда, Катя? Ну, поцеловались разок, с кем не бывает. Мы в Париже, тут особая атмосфера. Так и хочется кого-нибудь поцеловать!

— Даже меня?! — изумился Коля.

— Тебя — нет, — отрезал Кирилл. — Давай быстро лопай, боец, нам ехать пора.

Катя

Итак, я сплю с моим боссом… Господи, какой же это кайф!

Сегодня нам предстоит кометой пролететь вдоль северного побережья Франции. Сначала мы отправимся в Лилль, затем в Дюнкерк и Кале, а потом в Гавр. Посетим штаб-квартиру концерна, три завода и учебный центр. Еще в качестве развлечения заедем в чудесный Онфлер — я там уже была, а потом завернем в замок Кристиана в окрестностях Довиля.

В Довиле, расположенном на берегу пролива, я тоже когда-то побывала. Вместе с Вадимом. Поэтому при мысли об этом прелестном городке я испытываю странные чувства. Вспоминаю свинцовый Ла-Манш, туманный силуэт Англии на другом берегу, бескрайний пляж в обрамлении беспокойных серо-зеленых волн… Конечно же, на фоне этого пейзажа я сразу вижу тонкое красивое лицо Вадима, его изумительные голубые глаза… Тогда я тоже путешествовала по Франции и была пьяна от любви к мужчине. Он мне казался идеалом, мечтой…

Почему-то все повторяется. И как бы мне ни хотелось совсем забыть о бывшем муже, знакомый антураж постоянно подталкивает к мыслям о Вадиме. Конечно, невольно я постоянно сравниваю этих двух мужчин: один — мое прошлое, другой — настоящее.

Если думать о сексе — то здесь вообще никакого сравнения! Даже в медовый месяц, когда я была очарована любимым, наши постельные упражнения вызывали недоумение. Значит, это и есть секс? Вот как…

Теперь меня не покидает ощущение, что после четырех лет, проведенных в браке, я только сейчас становлюсь настоящей женщиной. Мне страшно при мысли, что, если бы я не встретила Кирилла и не уступила его напору, то могла бы всю жизнь просуществовать в анабиозе.