Самый хищный милый друг

— Ты очень много работаешь, ты самая трудолюбивая девочка на свете.

— Спасибо… Антонина Романовна, что происходит? Почему на нас обрушилось столько проблем? Вы не знаете? Кирилл говорит… Кирилл Андреевич говорит — временные трудности.

Главбух улыбнулась.

— Значит, так и есть. Это еще ничего, пять лет назад вообще попытались бизнес отжать, вот это была война так война, вспоминать страшно! Ничего отбились. Не переживай, Кирилл Андреевич разберется. Немного выждет, а потом как врежет — и сразу нокаут.

Ох… Лучше бы она этого не говорила.

Но Кирилл позвонил, и внутри все затрепетало от радости:

— Привет!

— Привет, малышка моя чудесная. Как ты там? Голова сегодня не болит? Ты выспалась?

— Да так, — вздохнула я.

— А мне без тебя совсем плохо, Катюша. Ворочался, ворочался. Лег на бок — руку девать некуда, надо же тебя к себе прижать. А тебя нет! Ладно. Перевернулся на спину — опять засада: вспомнил мою очаровательную и неутомимую гусеницу, которая ползает, ползает и так сладко копошится… В общем, сна как не бывало, встал, пошел работать… Уйди, быстро, уйди, я кому сказал! Катя, это Николай мне разговаривать мешает. Катюша, открой почту. Там полстранички надо перевести и Кристианчику отправить. Нашел для французов жирненького заказчика, сейчас они умрут от счастья.

— Хорошо.

— Сделай побыстрее, ладно?

— Конечно. А когда ты приедешь?

— Раньше трех — вряд ли.

Едва нажав отбой, я снова начала обдумывать слова Анжелы, никак не удавалось прогнать их из головы. Шпицемучительница заявила, что Кирилл ее отлупил… Значит, побил по-настоящему. Она же ему изменила, оскорбила его самолюбие, унизила… Кирилл, наверное, был в ярости…

Но что с того? Ничто не оправдает мужчину, способного ударить женщину.

Нет, не буду себя накручивать! Разве можно верить этой дурочке? У нее язык без костей и мозг размером с грецкий орех.

А ведь два месяца назад Лариса из «Инглиша» сразу же меня предупредила, что клиент обожает поддавать по заднице. Как меня это возмутило! Я от Кирилла тоже успела получить — тогда, в холле гостиницы, около огромной пальмы. Пусть это было не всерьез, но все-таки…

Ему это нравится. Вот в чем дело…

Хватит! Не хочу об этом думать. Лучше сконцентрируюсь на работе, это отвлечет от мерзких мыслей. Почему на голове нет тумблера — щелк! — и ты уже думаешь только о приятном?

…Сначала я перевела на французский и отправила мсье Массону письмо Кирилла. На этом вкусняшки закончились — больше на сегодня переводов не было. Занялась делопроизводством, пообщалась с коллегами — ах, как же мужчины любят тусоваться вокруг моего стола, когда в офисе нет директора!

Около трех дня приемная вдруг резко опустела, и я поняла, что о возвращении Кирилла в районе этого часа известно не только мне. Иначе почему все помчались к своим рабочим местам?

Заметила, что постоянно прислушиваюсь к звукам за дверью — а вдруг раздастся голос Кирилла? Как долго мы не виделись, почти сутки! Сердце уже не выдерживает. Сейчас он войдет, а я повисну у него на шее — конечно, если рядом не будет других сотрудников… Пусть он меня поцелует, и все мои домыслы и подозрения вмиг улетучатся.

В очередной раз оторвав взгляд от экрана, я едва не лишилась чувств… В дверях приемной стоял, сунув руки в карманы куртки, мой бывший муж.

— Привет, — Вадим улыбнулся одними губами. Ледяные голубые глаза, точно такие же, как у его мамы, пристально меня буравили. — Вот, значит, где ты теперь… Катя…

* * *

Бывает нашествие саранчи — стаи свирепых насекомых налетают пыльным облаком, закрывая солнце и сжирая все на своем пути.

А у нас — нашествие бывших. Это хуже саранчи.

Вчера приходила Анжела, сегодня притащился Вадим. Зачем? Мы не виделись почти полтора месяца, и если бы мне удалось не встретиться с ним до конца жизни, я бы считала себя самым счастливым человеком на земле.

Мечты, мечты!

Экс-супруг выглядел исключительно респектабельно и импозантно — ну, как обычно. На нем была черная куртка — новая, я ее раньше не видела, а под ней — элегантный серый костюм.

Вадим осмотрел приемную, зацепился взглядом за букет белых роз, а потом обаятельно улыбнулся, словно собирался вновь пленить меня своим очарованием.

Высокий, красивый, просто неотразимый! Как же я его ненавижу!

— Катюша… Привет, моя маленькая!

Совсем с ума сошел! Он произнес мое имя так нежно, словно полтора месяца назад отправил меня в морской круиз и все это время с нетерпением дожидался возвращения! Напомню: мы развелись. День нашего официального развода — мой личный праздник, отныне в этот день я всегда буду пить шампанское.

— Вот, куда ты устроилась… А почему ушла из «Аванты»? — Вадим удивленно приподнял изогнутые черные брови, распахнул прекрасные голубые глаза. Он уже стоял прямо перед моим столом и смотрел на меня сверху вниз.

Меня обожгло всплеском возмущения. Он отлично знает, почему мне пришлось уйти из любимой «Аванты» — свекровь меня заставила. Ни за что не поверю, что Ирина Анатольевна не поделилась с сыном, какие предприняла меры по «воспитанию» беглой снохи.

Но Вадим специально задал этот вопрос, предвидя мое возмущение. Знал, что я не смогу не отреагировать, а значит, обязательно вступлю в диалог. Ловкий манипулятор.

А я вот возьму и не стану поддаваться на его уловки, пусть отжимается!

— Вадим, зачем ты пришел? Уходи. Нам не о чем говорить.

— Катя, Катя, — он сокрушенно покачал головой. — Зачем ты так со мной? Я очень по тебе соскучился. Какая же ты красивая…

— Я занята, мне некогда разговаривать, — отрезала я и уткнулась в экран.

Но вернуться к таблице, которой занималась до прихода Вадима, уже не смогла. Ладони были влажными, цифры перед глазами прыгали, дыхание перехватывало от волнения и злости. Сколько должно пройти времени, чтобы в присутствии Вадима я научилась сохранять невозмутимость?

Наверное, лет десять!

Медленно вдохнув и незаметно выдохнув, достала из стола какой-то архивный договор, открыла на экране новое окно и принялась сосредоточенно перепечатывать текст, строчку за строчкой, проговаривая про себя каждое слово. Надеюсь, это поможет мне не трястись от ужаса.

Но я все равно тряслась. Никогда не знаешь, что еще придумает мой экс. Он жестокий, коварный и лицемерный.

— А ты еще красивее стала, Катя. Расцветаешь… без меня, да? Теперь уже не плачешь по ночам, не рыдаешь? Как вспомню твое зареванное личико… мокрые щеки, глаза, блестящие от слез… Тебе это так идет… В эти моменты ты выглядела как несчастный ребенок, которого хорошенько наказали, — его взгляд затуманился, лицо дернулось в гримасе извращенного удовольствия.