Самый лучший пионер
Шрифт:
— Так и говорит! — порозовела щечками мама.
— Молодец какой! — похвалил я.
— Страшно! — призналась она.
— Мужчины — существа примитивные, — пожал я плечами. — Нас достаточно кормить, поощрять за хорошее и немножко пилить за плохое. Ну и иногда позволять немножко командовать — чтобы не зачах!
— Я попробую! — чмокнула она меня в затылок и выключила свет. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
— Мама, а можно мне демонстрацию пропустить?
— Это еще почему?! — приподнялся на локте ее темный силуэт.
— С дедом Лёшей в Калининград к его другу съездить
— Бросаешь меня, да? — грустно спросила она.
— Не бросаю, а хочу провести каникулы с пользой для дела.
— Езжай, — махнула темным силуэтом руки, и, судя по звукам, отвернулась.
— Ну и глупо! Я же как лучше хочу! — обиделся я.
Мне что, больше всех надо?
— Я знаю! — подтвердила мама и демонстративно засопела.
Ну и фиг с тобой! Вообще-то ребенок здесь я, а не ты! А ну-ка!
— Хнык…хнык…шмыг…
— Сыночек, ты чего?!
Сработало!
Родительница прошлепала по полу и прошмыгнула ко мне под одеяло, улегшись рядом.
— Ничего! — демонстративно отвернулся и свернулся в комочек.
Ребенок страшно обижен!
— Ну прости меня! — мама поцеловала в щеку.
— Почему у меня такое чувство, будто мне больше всех надо? Если не хочешь замуж — не выходи, я же как лучше хочу. Ты же сама видишь, что начинается — да я если через год дома буду две ночи в неделю ночевать, это будет очень удачная неделя!
— Почему?
— Потому что Родина найдет мне применение, — пояснил я. — А я — ее доверие буду оправдывать усердным трудом. Скучно тебе будет же, одной-то!
— Все уже расписал — и себе жизнь, и мне! — хихикнула мама, прижимаясь ко мне поплотнее. — Можно я сегодня здесь посплю?
— Спи! — разрешил «успокоившийся» я, повернулся к маме лицом и обнял в ответ.
Так и уснули.
— Мне кажется, ты врешь, и тебе не понравилось! — подозрительно заметила Сойка-Саяка, когда я провожал ее домой после воскресного кино.
Показывали «Айболит-66», который в прошлой жизни я не видел, и, будучи лишенным теплого ностальгического флёра, фильм произвел двойственное впечатление.
— Красиво, ярко, реально талантливо, — развел я руками. — Четвертую стену прикольно ломают, музон классный, про актеров и говорить нечего — они у нас всегда большие молодцы.
— Но? — правильно предположила девушка, сложив ручки за спиной и заглядывая мне в глаза.
На ней, по случаю выходного, серенькая блузка с длинным рукавом, черная юбка ниже колена и синяя курточка — прохладно, конец октября уже. Волосы собраны в простой «конский хвост», на лице, конечно же, никакой косметики, что ничуть Саяку хуже не делает.
— Но нафига столько авангардизма в детское кино наваливать? — спросил я и сам же ответил. — Проблема системная — к детскому кину большие дядьки относятся снисходительно, поэтому в него и складывают как можно больше интересных кинонаходок, которым в соцреализме не место. Но конкретно здесь — часть из них натурально мешает кино смотреть! Да, все мы выросли из послереволюционного киноавангарда, но нужно же и меру знать!
— Не буду с тобой больше на детские фильмы ходить! —
надулась Саяка.— Рад, что согласна ходить на остальные! — улыбнулся я.
— С тобой интересно! — с улыбкой призналась она.
Словно подтверждая этот ее тезис, со стороны расположенного слева от нас почти облетевшего куста сирени, раздалось былинное:
— Э!
— Не обращай внимания! — схватив меня за руку (впервые, поэтому очень приятно!), девушка потянула меня вперед, благоразумно попытавшись избежать неприятностей.
Неприятности — это грузинский подросток из клуба, видимо, не выдержавший тоски по «уведенной» у него японочке, и решивший восстановить справедливость при помощи двух грузинов постарше — между 18 и 25 годами, примерно. Одеты, как положено, в «кожанки» и кепки.
— Из всех путей самурай должен выбирать тот, что ведет к смерти! — подмигнул я Саяке, высвободил руку и шагнул навстречу компашке, заодно оценив экспозицию — скверик между двух дворов, сейчас — совершенно пустой. — Че ты «э»-то? — немножко «быканул» на Рустама. — Ты если общаться пришел, то по-людски общайся, а не как быдло неотесанное!
— Охуел? — почти ласково спросил грузин постарше.
Ой «кучканут» [изобьют при помощи численного преимущества] меня сейчас!
— А у вас какое ко мне дело, уважаемый? — нагло протянул я ему. — Вам по возрасту с моими старшими решать положено, нет?
— У меня к тебе никаких вопросов нет, — покачал он головой, проникнувшись упоминанием таинственных «старших». — Но ты у брата моего девушку увел, нехорошо!
— Кто это кого «увел»?! — возмущенно вмешалась Сойка. — Я тебе сразу сказала, что замуж за тебя не пойду!
— Жувачку брала? Мандарины брала? — хмуро спросил Рустам.
Саяка залилась краской. Кто девочку осудит? Не врала же, честно сказала, что ничего не выйдет, кто ему виноват, что носить продолжал?
— Ну подарками попрекать — это прямо низко и не по-мужски! — осудил я вместо этого Рустама. — Давай, короче, иди сюда, я тебе печень отобью, и мы пойдем — не хочу такой солнечный день на такое дерьмо переводить!
Рустам гневно заорал и, пригнувшись, побежал на меня. Это он в ноги пройти хочет, борец же. Легко сместившись, подставил подножку, и не ожидавший такой подлости пацан шлепнулся на асфальт.
— Коленки ободрал, наверное! — сочувственно вздохнул я.
Старшие грузины спокойно наблюдали, что-то балакая на этническом языке — ну не те времена сейчас, чтобы школьника толпой запинывать. Впрочем, уверен, найдутся и такие, но эти-то из семьи директора рынка — аристократия, считай!
Рустам поднялся и решил опробовать на мне свою ударную технику. Тык по печени!
— Кх!.. — согнулся он, схватившись за живот.
— Мы пойдем, уважаемые! — махнув рукой грузинам, взял со смешанными чувствами на лице наблюдающую за происходящим Саяку за маленькую мягкую ручку, и повел к выходу из сквера.
— Стой! — раздался в спину сдавленный вопль Рустама.
— Не позорься! — обнулил его дельный совет от старшего брата.
Спокойно покинув сцену, пояснил Саяке:
— Извини, но желание повыпендриваться перед красивой девочкой оказалось слишком сильным!