Самый обычный день. 86 рассказов

— Мы сочли, что сейчас, когда предприятие преодолело экономические трудности прошлого года, ваше постоянное усердие дает вам право получить прибавку к зарплате, пусть даже и очень незначительную. И если я говорю о незначительной прибавке, то это потому, что, хотя мы и справились с основными проблемами, кризис по-прежнему имеет место и только путем совместных усилий нам удастся забыть о нем через несколько лет.

И. изобразил на лице радость: ему показалось, что именно этого от него ожидало начальство. По натуре он был человеком немногословным и, не зная, как продолжить этот разговор, повторил слова благодарности.

— Ну вот и все. Наше предприятие возлагает на вас большие надежды. Мы надеемся, что эта прибавка к жалованью послужит вам новым стимулом к тому, чтобы еще усерднее выполнять свою каждодневную работу. Вы молоды и можете здесь далеко пойти.

Возле кофейного автомата И. снова встретил О., который на этот раз был один. Прежде чем кто-нибудь из них успел открыть рот, И. успел прочитать, словно сквозь туман, мысли О.: «Не стрельнуть ли монетку у этого подлипалы?»

— У тебя не найдется мелочи для автомата? — произнес О.

И. поднес правую руку ко лбу и закрыл глаза. Конечно, в том, что человек, стоящий перед кофейным автоматом, просит у тебя монетку, чтобы выпить кофе, не было ничего удивительного. Ну а раньше, в кабинете сеньора А., как ему удалось узнать о повышении зарплаты до того, как начальник сказал ему об этом? И. понимал, что речь тут не о простой догадливости. Его сообразительностью нельзя было объяснить, каким образом с тех пор, как это началось, за последние пять или шесть дней попадание в точку было стопроцентным. Эти неясные голоса в его мозгу были не чем иным, как эхом мыслей других людей, которые беспрепятственно отдавались в его голове. Они не являлись плодом его интуиции или предположений, а действительно были мыслями других. Как ему удавалось проникать в их сознание? Может быть, он — и не человек вовсе? Что дает ему эта странная способность и перевесят ли преимущества, которые она ему предоставляет, связанные с ней хлопоты. Быть обреченным всегда знать, что думают окружающие… В качестве подтверждения своих мыслей И. снова услышал мысли О.: «Говоришь с ним, а он тебя даже не слушает. Я ему задал вопрос, а этот идиот даже не отвечает. Ему бы только перед начальством выслужиться. Интересно, что он предложил А.? Сколько часов он готов работать без оплаты сверхурочно?» И. посмотрел на него:

— Что ты говоришь?

— Я спросил, нет ли у тебя мелочи для автомата.

И. пошарил в кармане и не нашел ни одной монетки.

— Нет, — сказал он.

«Нет? Так я тебе и поверил; просто ты жмот и поэтому говоришь, что нет», — услышал И. мысли О. Ему было страшно. История с покупателем черных брюк, висевших на витрине справа, повторялась теперь постоянно. Прежде чем клиент открывал рот, И. уже знал, что он попросит. Знал он и все мысли своих коллег о себе самом и других сотрудниках, о работе, друзьях, об их самых сокровенных планах. Он постепенно расплетал паутину ненависти, зависти, любви и непонимания, которая опутывала окружавших его людей. Когда заведующий секцией подзывал его из-за своего прилавка, он заранее знал, о чем тот его попросит. Иногда, предвосхищая просьбу начальника (и к великому его удивлению), И. являлся на зов с рубашкой, чековой книжкой или коробкой, которые тот лишь собирался потребовать.

Как часто бывало в выходные, в воскресенье вечером он встретился с Е. Однако на сей раз после похода в кино и прогулки И. впервые оказался способен на решительные действия, не боясь получить отказ, потому что знал, что мысленно Е. так же сгорала от желания, как и он сам.

Он начал пользоваться своим даром. После того воскресенья с Е. (и других подобных ему воскресений) однажды в четверг в октябре он сумел прочитать послание, таившееся за внешне не более чем вежливой улыбкой одной покупательницы, и решил не упускать эту возможность. И не упустил ее точно так же, как и другие подобные возможности, которые ему представлялись, пока он стоял за прилавком.

В конце октября он попросил заведующего секцией выслушать его и разоблачил перед ним хитроумную уловку, к которой прибегала их кассирша, чтобы не регистрировать в кассе наиболее крупные покупки и иметь, таким образом, возможность присваивать себе эти деньги абсолютно безнаказанно. Ближе к Рождеству он доложил начальнику отдела кадров, что заведующий его секцией передает информацию о новых разработках моделей одежды на следующий осенне-зимний сезон (а также о поставщиках тканей для их мастерских) конкурировавшему с ними крупному магазину, который открылся недавно и стремился завоевать себе имя, копируя их стиль. В июне И. уже занимал должность заведующего секцией и неусыпно следил за своими подчиненными. Он знал, кто его ненавидел, кто презирал и кто ценил. Ему удавалось выявлять продавцов, которые отлынивали от работы, и тех, кто ходил в туалет только для того, чтобы устроить себе передышку, и тех, кто собирался вынести из магазина пальто. Он перевел О. на склад, определив ему самое скверное место. Одна портниха, которую И. уволил после того, как она просидела на бюллетене целую неделю, не будучи больной, сказала ему, забирая свои вещи, оставшиеся у нее в тумбочке:

— Кажется, что вы читаете наши мысли.

Благодаря своей способности он сумел разыграть хитрую комбинацию с повышениями и изгнаниями, которая позволила ему в сентябре самому стать начальником отдела кадров. В то утро, когда И. должен был занять новую должность, он чувствовал себя особенно счастливым. Ему наконец-то удастся познакомиться с сеньором У., директором предприятия, которого он до этого только пару раз видел издалека. А потом его представят административному совету, и ничто не сможет остановить его, как только он узнает одного за другим всех его членов. Ему откроются все их благородные и подлые черты, все их секреты. У них не будет оснований темнить, потому что как директор, так и административный совет должны испытывать благодарность к человеку, который сумел вовремя нарушить планы сеньора А., начальника отдела кадров, замышлявшего расхищение собственности предприятия.

— Назначая вас на эту должность, сеньор И., я лишь награждаю вас за верную службу на благо нашего предприятия. Вы можете очень далеко пойти. Это становится ясно с первого взгляда, когда анализируешь ваше продвижение по служебной лестнице, особенно за последний год.

И. стоял перед сеньором У. Теперь у него уже не так сильно, как прежде, бурчало в животе. И все же, оказываясь лицом к лицу с начальством, он до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке. Доказательством его волнения служило то, что ему никак не удавалось услышать мысли сеньора У. А может быть, этот человек вообще не думал?

— Огромное спасибо, сеньор У. Надеюсь, вы не обвините меня в ложной скромности, если я скажу вам, что просто всегда старался честно выполнять свои обязанности, — ответил И., радуясь тому, что за последние месяцы научился отвечать пустыми готовыми фразами. Мысленно он потирал руки: ему будет нетрудно покончить с этим болваном, перед которым он сейчас стоял, и через несколько месяцев (в крайнем случае, через год) сесть в кресло по другую сторону этого стола.

— Не будьте так самоуверенны, — сказал У., пристально глядя ему в глаза. — Вам будет гораздо труднее сделать это, чем вы предполагаете.

Анисовый ликер

Сеньор Нонель пообедал в ливанском ресторане с человеком, которого считал своим лучшим другом. Они отпраздновали семидесятитрехлетие сеньора Нонеля. Он уже очень давно не обедал так плотно и не пил спиртного и пришел домой немного навеселе. Несмотря на это, он без особых усилий справился с дверью; по дороге домой, с того самого момента, когда, выйдя из ресторана, он почувствовал, что выпил лишнего, сеньор Нонель представлял себе, как он будет пытаться попасть ключом в замочную скважину: ему не раз доводилось видеть подобные сцены в фильмах. Праздничное настроение привело его в то состояние духа, когда человеку хочется пропустить еще одну рюмочку. Поэтому он отправился в комнату (служившую ему спальней и кабинетом одновременно) и вытащил из шкафчика, где когда-то хранился богатый выбор самых разных напитков, бутылку анисового ликера, единственную, которая еще оставалась на полке, после того как врач запретил ему употреблять алкоголь.

В бутылке не оказалось ни капли ликера. Сеньор Нонель уже давно подозревал, что Матильда к ней прикладывается. Правда, ему никогда раньше не доводилось вынимать из шкафчика совсем пустую бутылку; это случилось потому, подумал бедняга, что в последние несколько недель он, впервые за много десятилетий, совсем не притрагивался к бутылке, каких бы страданий это ему ни стоило. Сеньор Нонель моментально понял, как развивались события: Матильда отхлебывала из бутылки чуть-чуть сегодня, чуть-чуть завтра, думая, что в промежутке между двумя ее глоточками хозяин тоже пропускал рюмочку. Убежденная, что с каждой ее вылазкой уровень ликера в бутылке убывал лишь слегка, и не ведая того, что сеньор Нонель совсем перестал пить, она потихоньку в одиночку опорожнила бутылку.