Самый ядовитый чай

— Моя милая Элизабет. Закрывай глаза. Скоро мы навсегда будем вместе, — последнее, что она услышала, пока мир полностью не погрузился во тьму. Наконец, и тепло тела Даниила пропало, и она почувствовала холод мрамора, окутывающий всё тело. Последней мыслью перед смертью, пронёсшейся в её голове, было то, что она не спасла свою дочь. Весь организм Элизабет Дэвнпорт был мёртв. Весь, кроме мозга. Последнее, что он спроецировал, был прекрасный сон. В её личном раю Элизабет выходила из простого, небольшого домика. За руку с ней шёл Дариус, а на улице резвилась ещё маленькая Саманта.

В то же время, Даниил.

— Даниил, стой. Прости. Я поняла свою ошибку и пойду с тобой, — виновато ответила она. Моя бровь невольно поднялась от странности такой перемены. Определённо, она что-то задумала.

— Как быстро ты переменилась. Тогда бросай саблю и пошли. Рад, что ты одумалась, — Элизабет промычала. Я отворачиваюсь, но краем глаза всё ещё слежу за происходящим. О, какая жалость. Я обороняюсь от попытки её удара по мне. Когда она подняла руку вверх, её живот остался открыт и я вонзаю шпагу в Элизабет. Тут же, её оружие с лязгом падает на пол. Я ожидал чего-то такого уже тогда, когда она соврала. Но, тем не менее, моя рука слегка дрогнула когда я ранил Элизабет. Моя любимая падает, но я вовремя подхватываю её на руки. Она бранит меня, но я думаю лишь о её прекрасности и целую. Я скорее счастлив, несмотря на то, что убил любовь всей своей жизни. Казалось бы, я должен быть опечален. Но всё, что я ощущаю это умиротворённое спокойствие, будто война в моей душе закончилась. Теперь она стала моей. Я просто убью абсолютно всех Дэвнпортов и Клоуфордов и тогда отправлюсь вслед за ней. Я бы хотел сейчас остаться с Элизабет и лелеять её мёртвое тело, но я должен идти. Пусть она ждёт меня. Пора уходить. Выйдя из бального зала, я отправился по лестнице вниз. Странный запах ударил в нос, это был запах дыма. Неужели особняк подожгли? Тогда мне нужно поторопиться, неизвестно даже мертвы они или кто-то жив. А если кто-то сбежал уже? Спускаясь, параллельно я оглядывал этажи на наличие кого-либо. На первый этаж смысла идти нет. Нужно проверить этажи, пока огонь не распостранился ещё больше. Я забежал на один из этажей. Кашель вырывался из моих уст. Где-то вдалеке я услышал, как что-то с грохотом упало, кажется, под влиянием пламени. Я шёл по коридору, заглядывая в комнаты. Осталась одна последняя, окутанная дымом. В ней я увидел чьи-то очертания. Приглядевшись, я всё-таки смог разобрать, это был отец. Когда я ворвался в комнату, он удивлённо оглянулся на меня.

— Даниил? — сказал он, сразу откашливаясь. Видимо, Уильям отравлен углекислым газом и больше не может идти, теряя сознание.

— Отец. Здесь настанет наша погибель, — гордо произнёс я, — Я рад умирать, зная, что ты мёртв. Тебе есть, что сказать напоследок?

— Я… Вырастил монстра, — последнее, что он сказал мне, прежде чем упал без сознания. Я брезгливо оглядел Уильяма. Не могу не признать, его слова задели меня. Но это уже неважно. Пламя объяло комнату. Я готов. Сверху что-то затрещало. Я поднял голову, смотря на потолок. Последнее, что я увидел, была летящая на меня огненная балка.

Тем временем, у Саманты.

— Брент, я вернулась! — громко воскликнула она, распахивая дверь. Но дома было тихо и пустынно, — Брент? — окликнула она. Ответа не последовало. Девушка прошла в дом. «Куда же он подевался?» — беспокоилась она. Выглянув в окно, вдалеке она увидела дым. «Пожар? Так много дыма. И совсем в той стороне, где мой дом…» — задумалась она. Беспокойство взяло верх, вдруг горит её дом? Невзирая на здравые смыслы и то, что её могут поймать, Саманта, не медля, помчалась туда. Лондон опустел. На улицах не было ни души, что с одной стороны давало преимущество — никто не будет пытаться схватить её, с другой — пугало, заставляло тревожиться. Что происходит?

Когда она прибежала, было уже поздно. Замок был охвачен огнём, настолько ярким, что кажется, тот отражался в глазах девушки. Настолько ярким, что тот охватил и её сердце. Множество чувств смешалось внутри, было и непонимание, почему их особняк горит, как такое могло случиться? Было и отрицание, возможно он и горит, но семья успела выбраться, так что всё хорошо! Была и злость, посмел ли кто-то сжечь её дом? Но, в конце концов, все они сгорали в пламени боли её души от осознания, что это конец. Она не сможет вернуться домой никогда, никогда не получит ответы на свои вопросы, никогда не увидит семью, которую любила. В лучшем случае навеки будет вынуждена скитаться от места к месту, в худшем — сойдёт с ума. Однако она не желала сдаваться до последнего. Саманта побежала прямо в горящее здание. Она увидит своих родных, чего бы ей это не стоило, а если огонь охватит и её, да будет так. Она — часть семьи и сгорит вместе с ними. Как только она пересекла порог замка, на лбу сразу же выступил пот, всё тело обволок неимоверный жар. Первый этаж был почти разрушен — много чего было обвалено, почти вся мебель сгорела. Множество мёртвых догорающих тел — самых различных людей, от обычных служанок до аристократов и их семейной охраны. Лежали даже тела в полицейской форме. Царящая вакханалия ужаснула её, кажется, в доме произошла самая настоящая кровавая бойня. Саманта побежала на этаж выше. На второй этаж вход был полностью завален и путь по витиеватой лестнице продолжился. Третий этаж был открыт для вхождения. Она быстро рванула по коридору, спешно оглядывая комнаты. Среди множества тел она больше всего искала и одновременно боялась найти свою мать. Дальнейшее движение преградила града пламени. Однако, по ту его сторону в нескольких метрах она увидела двух сражающихся мужчин. Сначала сконцентрированный дым давал лишь их слабые очертания — один высокий и статный, другой низкий и немного сгорбленный. Но дымка немного рассеялась и она разглядела — это были Альберт и Брент. Мужчины сражались на мечах, Брент проигрывал в физической силе. Саманта наконец поняла, куда же пропал старик. Но почему он здесь? Губы девушки задрожали.

— Дедушка Альберт! Дедушка Брент! — окрикивает она их. Её голос был слабо слышен в пучине из ада смешавшихся звуков бушующего огня, падающих сооружений. Но они вскинули головы на её зов. Миг, когда по две стороны стоящие, пересеклись глазами, застыл. Саманта хотела подать им обоим руку, вызволяя отсюда, но пламя, разделяющее их, не давало. Брент непонимающе смотрел на Саманту, в его глазах читался вопрос: «Что ты здесь делаешь, внучка?». Ровно тот же, что и у неё был к нему.

— Это я, — прошептала девушка. Она знала, он не услышит. Но лишь взглянув на Саманту, Брент понял сказанное ей. Лицо старика расслабляется. В следующий миг он взмахивает мечом.

— Нет! — единственное, что успевает закричать она, но было поздно. Брент пронзает своего оппонента саблей, в ответ ощущая, как пронзают его. Они оба падают на колени. Пламя взымает вверх, скрывая их фигуры. Глаза Саманты заслезились от дыма. Лишь от него. Теперь девушка поняла, что сказал Бренту тот человек. Саманта убегает, спасаясь от наступающего огня. Выход к лестнице ещё не опоясан пламенем, ей повезло. Она бежит ещё выше и настигает бальный зал. Он всегда нравился ей. Сейчас зал уже не был таким, как раньше, от огня материал где-то потрескался, где-то мрамор изменил свой привычный кристально белый цвет. Тот бальный зал, в котором маленькая Саманта станцевала свой первый в жизни танец совсем отличался от нынешнего. Того, в котором её учили поддерживать светские беседы, этикету и манерам. Девочке это всё было увлекательно и интересно, а когда настал её первый бал, она показала себя превосходно и ещё больше втянулась в эту высокую жизнь. Кого-то утомляли долгие танцы и притворно-лестные разговоры, но Саманта жила и дышала, когда множество взглядов было приковано к ней, когда она надевала свои торжественные платья, когда слушала комплименты, аристократические сплетни и козни, это забавляло её. Это было тем местом, где она чувствовала себя важной. То место, где она получала людское внимание. Сейчас из людей там лишь два мёртвых тела. Она нашла, то, чего боялась найти. Среди полыхающих стен, посередине лежало бездыханное тело её матери, чуть поодаль — отца. Нельзя сказать, что она не была готова к этому. Но всё равно это отдалось болью в сердце и новой волной слёз. Девушка побежала в центр.

— Мам! Мама, — закричала она, падая на колени рядом с Элизабет. Саманта стала обхватывать голову матери руками, трясти за плечи в попытках привести в чувства. Но та не реагировала на прикосновения и глаза её по-прежнему были пусты. На платье матери девушка заметила красное пятно и зияющую рану. Саманта проронила слёзы на лицо Элизабет, отчаиваясь в рвении привести её в сознание. Девушка обняла её тело. Она больше не хотела никуда уходить. Ей и некуда — умерли все, кто был ей дорог, к кому она могла обратиться. Сначала брат, потом священник Дунстан, что стал ей кем-то сродни отцу. И этих людей она погубила своими руками. Умер дедушка Брент. Теперь в одночасье погибла вся её кровь. Долорес жива, но даже её нет рядом. Послышался тихий шёпот

— С-саманта, — слова были почти неуловимы. Но девушка всё равно услышала и отстранилась от Элизабет, ошеломлённо смотря в её лицо. Губы матери дрожали, она почти не могла говорить.

— Мама? Мама, ты жива! — воскликнула дочь.

— Милая, твои волосы, — проронила мать, тяня руку к голове дочери. Затем Элизабет с ужасом осознала, что Саманта сейчас здесь, — Уходи отсюда. Пламя поглотит тебя, если останешься, — из последних сил молила Элизабет.

— Но что, если я не хочу уходить? Пойми, мне некуда больше идти! Лучше я погибну рядом с тобой.

— Не смей, не смей говорить так! Уходи, пока можешь, прошу! Я приказываю тебе, слышишь?! — умоляла мать. Сердце Саманты обливалось кровью.

— Я уйду, раз ты просишь. Прости меня прошу. Прости за все годы, что я к тебе ненавистно относилась, прости. Я люблю тебя. Почему, почему всё так… — девушке было ещё больнее от того, сколько лет они не общались. Сколько она игнорировала маму и не подпускала к себе. А теперь… Это их последняя встреча.

— О, Саманта… Ты не представляешь, как я хотела услышать это от тебя. Ничего, ничего… Я тоже люблю тебя. Обещаю тебе, если выживешь, ты всё узнаешь, — быстро проговаривала Элизабет. Она ощущала, что жизнь уже почти полностью ускользнула из неё и боялась не успеть договорить.

— Лишь один вопрос и я уйду. Скажи, моим отцом ведь был Дариус? — на что Элизабет вскинула брови, округлив глаза. Затем расслабилась в слабой улыбке.

— Верно. Я так рада, что ты узнала, — слабо прошептала она. Её веки стали медленно закрываться, — Выживи, — с этими словами на губах Элизабет Клоуфорд умерла. Саманта задрожала. Слёзы вновь покатились, падая на мрамор и смешиваясь с кровью. Падали на тело матери, однако больше не оживляли её. Нехотя, девушка встала. Мама просила её уходить. Мрамор плохо горел и почти не пропускал огонь, в этом была причина, почему девушка ещё не подожглась. Но углекислый газ заставлял задыхаться в кашле. Саманта поторопилась к выходу, однако оттуда уже виднелся огонь и языки пламени подбирались всё ближе к бальному залу. Другого выбора больше не было — только окно. Это лишь четвёртый этаж… Саманта огляделась и увидела разбитое окно. Подбежав к нему, девушка перелезла через панорамы. От взгляда вниз вскружилась голова. Всего один шаг. Тревога в душе нарастала, прыгать с высоты всё-таки было страшно. Она зажмурилась и сделала выпад вперёд, ощущая свободный полёт. Страх окутал всё тело. Когда она настигла земли, Саманта приземлилась на ноги, следом сделав кувырок вперёд. В моменте Клоуфорд ничего не почувствовала, лишь следом конечности неприятно засаднило, на голых руках и ногах появились ранения. Выругавшись под нос, девушка огляделась вокруг. Куда ей сейчас идти? Направиться в дом Брента? Размышления прервали появившиеся революционеры. Она рванула от них прочь.