Самый ядовитый чай

— Иди, — тихо, но эмоционально проговаривает она, — Иди! Я задержу их, просто уходи, — склонив голову, говорит Долорес. Саманта забыла отметить, у Лолы было зеркальце в руках, видимо, пережило тот удар. И Долорес просто любовалась собой, а потом выбежала на страшные звуки, даже зеркало забыв оставить. Саманта лезет в карманы халата убитой, находя ключи от запертой двери, и поднимается с пола, — Подожди секунду лишь, — останавливает её Долорес, подходя ближе и неуверенно протягивая зеркало, боясь повлечь агрессию, — Возьми. Если не примешь, я пойму. Просто хотела, чтобы моя частичка была с тобой, — Саманта обомлела от её слов. Девушка берёт предмет из её рук.

— Лола… Спасибо, спасибо. Прошу, прости меня. Умоляю, прости, — срывающимся голосом отвечает девушка. Долорес хмурится.

— Иди уже! И не смей возвращать мне это, — шуточно улыбнулась девочка. Уголки губ Саманты тоже потянулись вверх, но обе их улыбки были больше горестными.

— Обещаю, не верну, — ответила она. Даже без этого они понимали, что никогда Саманта не вернёт это зеркало Долорес и даже не потому, что никогда не вернётся в Гроувер. Они дарят друг другу последний взгляд и Саманта бежит прочь, к двери. Руки судорожно трясутся. Среди множества ключей ищет подходящий. Пара попыток и дверь отворилась. Саманта сбегает с лестницы и перед ней два пути — обычный вход, на котором за стеклом находится человек и другой, служебный. Она выбирает второй. Правда, Саманта не учла, что находится в больничной сорочке и поэтому наружный холод морозит её совсем, как в первый раз, когда она только прибыла сюда. Тем не менее, бьющий адреналин в какой-то мере согревает её, не давая прочувствовать всё. Выбравшись, девушка испытывает какое-то небольшое облегчение от вдыхания морозного свежего воздуха, будто воздуха свободы. Она уже знает, куда пойдёт, ведь во всем городе ей некуда больше пойти, чем кроме как в это место. Церковь. Она знает, что он всегда ждёт её и уверена, что он не сдаст её.

Спустя полпути, прошедшего к церкви, Клоуфорд устало садится на сырую землю за каким-то деревянным домиком. Сделав передышку, она вновь направляется к церкви, постоянно тревожно оглядываясь. Шаг за шагом, и в дали дороги уже видно пару куполов. Для Саманты они словно мираж для пустынного путешественника, с таким же упоением и надеждой она мчится туда. Клоуфорд достигает железных ворот. Пролезая через перегородку, бежит к деревянным дверям. Стук за стуком и та открывается, девушка пулей влетает внутрь. Священник выглядит удивлённым.

— Батюшка, прошу, помогите! Мне больше не к кому идти, я не знаю, что делать дальше, мне стра, — тараторит девушка, пока священник не прерывает её.

— Дитя. Дитя, прошу, тише. Успокойся и говори по порядку, иначе я ничего не пойму, — наставляет мужчина, держа её за плечи. Саманта слушает его, делая пару глубоких вдохов и выдохов, но это не помогает ей успокоиться. Мысли опять окутывает чёрная дымка, однако под влиянием стресса она даже не замечает того.

— Вы ведь знаете, что внутри меня есть что-то недоброе, — говорит первое, что приходит в голову, пытаясь начать, — Я убила медсестру в больнице и сбежала. Теперь меня ищут, — вываливает разом.

— Дитя, — тяжело произнёс он, а его лицо стало сурово, — Это ужасно, — неожиданно для неё сказал он. Это испугало Саманту. Задумавшись, пару минут он медлил, прежде чем решить, а для неё это ожидание казалось вечным и она, как приговор, ждала его слов, — Ты не можешь здесь оставаться. Я сейчас же доложу о твоём местонахождении, — и девушка опешила, не ожидая такого вердикта. Его голос казался для Саманты чужим, а лицо непривычно злым. Он отвернулся, уходя от неё, очевидно, собираясь совершить звонок и доложить о ней. «Ты же не позволишь ему разрушить твой замысел? Воспрепятствовать твоему счастью? — Но он стал мне как отец, я не могу убить его — Именно, как отец, как Джереми, который никогда не обращал на тебя внимание. Он не любит тебя, если бы любил, не поступил бы сейчас так, как Джереми. Не предал тебя».

— Батюшка, стойте, — окликнула Саманта, но почему-то находилась на полу. Девушка не нашла своего собеседника рядом.

— Батюшка? — смятенно отозвалась она. Её руки сжимали что-то мягкое. Клоуфорд посмотрела вниз. Это была человеческая шея. Под ней на полу распластался умерщвлённый священник. Пугающая гримаса предсмертной агонии застыла на его лице. Вместо воспоминаний были рваные отрывки произошедшего: Он уходит, но она нападает на него, поваливает и душит на полу. Священник рьяно сопротивляется. Но всё было предельно ясно и без них. Она убила Дунстана. С этим осознанием девушка разразилась криком, что отдался эхом по залу. Её пробила дрожь. С лица Саманты упали горячие капли на его ещё неостывшее тело. Времени медлить нет, но она не может не сжать его ладони, не плакать в них. Его потеряла ощущалась, как смерть собственного отца. С трудом она встаёт, слабо разбирая хоть что-то перед собой размытым слезами взглядом. Оборачиваясь в последний раз, девушка надеется увидеть другую картину, где он жив и здоров, провожает её. Но перед собой видит лишь обезображенное бездыханное тело и пустой ночной церковный зал. Она вспоминает тот светлый день, когда она впервые вошла сюда. О, этот солнечный свет, пробивающийся сквозь окна, освещая всё внутри. И он, впервые обратившийся к ней за мольбой. И нынешний контраст — лишь одинокая тёмная ночь и синева лунного света. Пролитая кровь, что не положено священной церкви. Он…Больше не жив. Последнее, оставленное ей — капнувшая на кафель слеза. Хлопок двери. Девушка так и не заметила несколько валявшихся вещей — немного продуктов, тёплая одежда.

На сердце камень, но делать нечего. Саманта решает пробраться к конюшне и выкрасть коня. Денег у неё нет, да и скорее всего, извещённые о сбежавшей пациентке из больницы возчики, всё равно бы не стали везти её. Особо незнакомая с местностью города, она терялась в зданиях, бредя, куда глаза глядят. Благо, город был маленький, и обойти тот было совсем не сложно. Тяжело это поселение было отнести к городам, настолько оно небольшое, однако и не настолько маленькое, чтобы отнести к деревне. Наконец, Саманта набрела на некую постройку, похожую на конюшню. Подёргав ворота, те не открывались. Заперто. Она обошла конюшню вокруг, найдя маленькую дыру. Начала дёргать рядом лежащие деревянные подкладки, расширяя пространство. Недолгие попытки и она уже смогла пролезть в полученное отверстие. В конюшне был совсем небольшой выбор коней — всего три загона с отдыхающими внутри лошадьми. Происхождение из знатной семьи сейчас спасало её — с детства учась верховой езде, она знала, как обращаться с конями. Оглядевшись, у выхода Саманта заметила дремлющего на стуле охранника, повезло. На столе рядом с охранником валялось несколько яблок. Придётся подкрадываться. Тихо, на носочках Саманта подошла ближе. Аккуратно наклонившись, медленно взяла все яблоки. Некая сумка валялась у ног мужчины, и девушка нагнулась, решая украсть её. «Прости, но мне сейчас нужнее» — подумала она. Небольшая испарина всё же появилась на её лбу от возможности попасться, ведь она была настолько близко к нему, что могла даже почувствовать его дыхание. Саманта была удивлена тем, что в конюшню всё ещё не явился её хвост. Удирать нужно было как можно скорее, ведь те нагрянут сюда с минуты на минуту. Сделав дело, она решает предварительно открыть ворота конюшни. Рукой лезет в карман спящего, находя ключи и, отходя от охранника, изнутри открывает ворота, следом направляясь в загон с лошадью. Одна была в полудрёме, остальные две сладко дремали. Клоуфорд выбирает первую, которую легче разбудить. Саманта проникает в загон той, поднося к носу ароматный фрукт, немного поглаживая кобылу. Учуяв запах, та приоткрывает глаза. Благодаря яблоку лошадь не пугается Саманты. Девушка скармливает ей фрукт и подбирает рядом валявшееся седло, быстро запрягая животное. Наконец, дело было провернуто и Клоуфорд выводит лошадь из конюшни. Усаживаясь верхом, девушка тянет поводья, направляя кобылу в нужное направление. Слабо ударив лошадь ногой, та поскакала. Саманта уже приближалась к той самой табличке, что она заметила, как только прибыла. Табличке, оглашающей название города. Сзади она слышит мужские крики: «Это она!». Но Саманта не нервничает. Тем ещё нужно запрячь лошадей, и догнать её, времени скрыться предостаточно. Успешный побег заставляет какую-то малую часть её души успокоиться. Остальную заполняет горечь всего случившегося, но, несмотря на ужас прошедших событий, в ней появляется маленькая надежда на лучшее будущее. Дорога предстояла долгая — точно один день езды, а с остановками ещё больше. Возможно, та маленькая, капризная и инфантильная девочка, коей она была, когда ещё жила в отчем доме, не выдержала бы затёкшие, саднящие, от езды конечности, промёрзлые кости, закрывающиеся от бессонницы глаза и не евший, как минимум два дня организм. Но нынешняя Саманта была готова ко всему ради своей цели.

Восход. Луна сменилась восстающим слепящим солнцем. Клоуфорд не могла ехать дальше, иначе, кажется, просто свалилась с кобылы от обморока. Она сворачивает с дороги к полю, подъезжая к одиноко стоящему дереву. Саманта слезает с лошади, привязывая поводья к стволу дерева. Девушка роется в висящей сумке, находя там яблоко, следом кормя фруктом лошадь. Затем лошадь прикрывает глаза и тоже приседает, складывая ноги под собой. Саманта садиться рядом с ней и аккуратно прижимается к животному. Чтобы не замёрзнуть ночью. Её глаза невольно закрываются, и она погружается в сон.

Девушка просыпается тогда, когда солнечный свет во всю бьёт ключом. Днём. После сна она не ощущала себя отдохнувшей, а тело всё равно болело. Посмотрев вокруг, она видит, как животное уже проснулось и жует траву с поля. Это напоминает о том, что ей тоже нужно подкрепиться. Достав ещё одно яблоко, Саманта трапезничает малым продовольствием. Перекусив, она спешит отвязать лошадь от дерева и забраться на ту, продолжая путь. Ехать ещё нужно точно до вечера.

Дорога успешно доводит девушку до Лондона. Саманта проезжает мимо гласящего указателя, обозначающего через следующие несколько метров город Лондон. Она блаженно выдыхает, считая, что успешно доехала до места назначения. Однако, впереди дороги она замечает две фигуры, точно также едущих верхом. Даже издалека по силуэту заметны вытянутые шляпы, кажется, это полицейские, вероятно получившие звонок из Гроувера о её вероятном прибытии в Лондон. «Будут патрулировать местность? Это не является неожиданностью, ничего не могло быть так легко. Уверена, они уже заприметили меня. Нужно скрыться от них». Она судорожно думала, куда могла бы улизнуть от них. Неважно, правда ли бы они узнали в ней беглянку или нет, они бы всё равно арестовали её из-за того, что она одиноко едущая девушка. «Значит, дождусь, пока мы не встретимся лицом к лицу с ними. Затем резко рвану и там уже разберусь куда», решила она. Полицейские почти полностью приблизились к ней.

— Гражданка, остановитесь. Вы едете без сопровождения мужчины, нам придётся сопроводить вас в отдел, — начал один из мужчин. Второй одёрнул его, шепча.

— Ты смотри… По описанию это же точь в точь та сбежавшая.

— Дурная башка, помолчи! Знаю я, — выругался на него тот. В этот момент, когда оба отвлеклись, Саманта резко ударяет лошадь ногой, на что та быстро разгоняется, убегая от двух мужчин.

— О мой бог, она сбежала! — крик, что слышит Саманта позади, прежде чем всё не заглушает топот копыт. Сердце начинает быстро колотиться, она не может быть поймана сейчас, когда преодолела такой путь! Лошадь вбегает в город, столпотворение людей сразу разбегается в стороны, не желающие быть задавленными. Находящиеся люди поодаль могут наблюдать всю картину со стороны и даже разглядеть всадника. Некоторые, несомненно, узнают в ней официально объявленную «почившей» своими же родителями, дочь чаёвников. Тем не менее, девушка мчится, сворачивая в очередную улочку, надеясь, что та не станет тупиком. В погоне она даже не успевает разглядеть улицы родного города, насладиться возвращением в него. После очередного поворота она тянет поводья на себя, останавливая лошадь, и спешно слезает с неё. Слыша приближающийся топот, девушка бежит в одну из двух развилок пути, оставляя верного спутника. Полицейские озадаченно останавливаются из-за преградившей дальнейшее движение лошади, и это даёт Саманте фору на побег. Девушка останавливается, оказавшись в каком-то узком переулке с дальнейшим тупиком. Она присаживается, восстанавливая дыхание. Снаружи переулка пробегают две лошади, миновавшие её. «Я смогла. Сбежала», горделиво думает про себя девушка. Стена напротив привлекает на себя внимание весящей на ней страницей из газеты. Саманта поднимается, заинтересованно подходя к вырезке ближе. Что же происходило в Лондоне в её отсутствие? Читает первую статью, под громким заголовком «Трагедия воскресной ночи. Что случилось с Джорджем Дэвнпорт и Самантой Клоуфорд?». Девушка не первый раз читала о себе в новостных сводках, но сейчас… В сложившейся ситуации её особенно волновало, что же случилось с ними для общественности. Текст дальше гласил: «Ночью 13 сентября произошло ужасное: Джордж Дэвнпорт и его сестра, Саманта Клоуфорд, дети владельцев великой чайной империи, погибли в результате несчастного случая. Родители почивших, мистер Джереми Дэвнпорт и миссис Элизабет Дэвнпорт, дали следующие показания: Это была глубокая ночь, когда мы уже спали. Но услышав треск разбитого стекла из комнаты сына, сразу подскочили с кровати, направляясь к нему. Открыв дверь, мы ужаснулись, перед нами предстало разбитое окно и отсутствие кого-либо в комнате. Тогда, подбежав к нему и глянув вниз, мы увидели то, чего так боялись: снаружи на земле лежали наши дети. Родители предполагают, что всегда дружные дети дурачились и, не рассчитав силы, толкнули друг друга прямо в окно. Следователи продолжают работу по этому делу. Тем не менее, в голове возникают вопросы насущные, как же без единого наследника будет дальше существовать великая чайная империя? Или вовсе, не будет?». Дальше Элизабет не читала. «Меня… объявили мёртвой?».

Тем же временем, замок. У Элизабет.

Её нахождению в подвале уже насчиталось два дня. Сырость и холодность помещения, несомненно, морозила её, но не настолько, насколько боязнь за дочь. Распорядок дня здесь был таков — утром и вечером кто-то заносит ей еду. Единственный секундный проблеск света происходит в момент открытия двери. Никакого фонаря, Элизабет ест в темноте на ощупь. Больше за день ничего не происходит. Элизабет боится, что так сойдёт с ума. Она потеряла счёт времени. Иногда она просыпается от пробегающих по ней насекомых, изредка слышит писк крыс, до дрожи пугающий. Но женщина совершенно бессильна в своём положении, сбежать сама она не в силах. Внезапно ослепительный свет озаряет её. Вновь принесли еду. Однако кое-что изменилось. После закрытия двери вверху подвальной лестницы исходил слабый свет. Словно бабочка на огонь, Элизабет поползла к поставленному фонарю. Наличие света вызвало улыбку на её лице. Сжалились ли над ней Дэвнпорты или это Даниил в тайне позаботился о ней? Элизабет взяла его в руки, оборачиваясь с ним вокруг, чтобы оглядеть помещение. Обычный подвал. Женщина посмотрела на своё платье. То было грязным и свалявшимся. Она вздохнула, вернувшись к поставленной еде и принялась есть омлет руками. Доев, на дне тарелки замечает свёрток бумаги. Удивлённо приподнимает бровь, беря свёрток в руки и разворачивает. Внутри записка. «Элизабет. Я ищу способ вызволить тебя отсюда. Светильник включай только после того, как тебе принесли еду. Смотри, нет ли ничего в еде, затем выключай и во всё остальное время держи выключенным. Готовься к скорому побегу. Даниил.». Элизабет расплылась в счастливой улыбке. Даниил настолько отличный от Дэвнпортов не только внешностью, но и характером. Женщина ещё может надеяться на хороший исход.