Сан. На чужой земле
Шрифт:
Тот задумался:
– Не понимаю, а что если эти «красные» строчки - сделанный кем-то перевод «закорючек»? Он может быть неточным или вообще неправильным…
Такой ответ поверг отрядного мага в уныние, и я расстроенно ляпнул:
– Полная чушь… Может, здесь вообще ни слова, ни язык не важны– надо просто написать своё желание красными чернилами, главное, сделать это в тетради.
Селим смотрел на меня круглыми от изумления глазами, и это пугало:
– Что я опять сказал не так?
Друг похлопал по плечу, решительно отобрав тетрадь и листая её:
– Сейчас проверим твою интересную мысль–
Я прислушался к бурчанию в животе:
– Перестань, что за детские выдумки… Книга желаний– фу… Ну, если уж загадывать, то - хочу два каравая хлеба с румяной корочкой, и чтоб было много сахара и сливочного крема. Большую бутыль сладкого молока и…
Селим засмеялся:
– Хватит, гурман, понял… Так, - он укусил свой палец, и я невольно вздрогнул, - пишу: хлеб и вода…
Это было возмутительно; пришлось ему напомнить, что вода и молоко - немного отличаются друг от друга. На что Селим, медленно корябая пальцем в тетради, ответил:
– У меня не хватит крови на твои фантазии, - и он передразнил, - с румяной корочкой…
Как только надпись была закончена, я приготовился над ним посмеяться, но не успел - ноги облизывали набегавшие на берег волны то ли моря, то ли озера. Во всяком случае, под серым небом с пробегавшими по нему облаками было очень много воды, и она успела намочить наши ноги, пока мы не догадались отскочить назад.
Подобрав полы своего длинного одеяния с отброшенным на плечи капюшоном, Селим наклонился и, зачерпнув в ладонь воды, сделал глоток. Судя по тому, как он недовольно выплюнул её, вытирая рот рукавом балахона, утолить жажду она не могла:
– Очень солёная… зараза, а где же хлеб?
Я осмотрелся и увидел вдалеке волнуемые ветром колосившиеся поля:
– Когда зерно созреет, можно будет испечь хлеб… Но я так голоден, а ждать слишком долго. Ай да книга… Издевается она, что ли?
Селим промолчал, снова задумавшись. Я подошёл к нему, потрогав вышитую шёлком ткань балахона:
– Эй, мыслитель, что за странный фасон, никогда не видел таких плащей…
Он поднял ставшие печальными глаза:
– Раньше ты, вернее, твой предшественник, Ксандр, носил его. Перед тем как умереть в Мёртвом Городе, я, пытаясь спасти друга, поменялся с ним телами. Поэтому, когда ты оказался в нашем мире, возродился в отвратительном теле. Оно было ужасно - шрамы, ожоги и переломы изуродовали кухонного мальчика Селима. Пока был жив Ксандр, магия делала меня прекрасным, но как только его не стало… - я видел слёзы на его лице, - прости, Сан, надо было сразу всё тебе рассказать, ещё тогда. Непросто бывает признаться…
Я обнял его, повторяя:
– Это всё ерунда, совершенно неважно… Не расстраивайся, пожалуйста. Сейчас ты выглядишь так, как должен был выглядеть всегда…
Он вытер слёзы рукавом:
– Это значит, Сан, что твой друг Селим на самом деле мёртв, а то, что ты видишь… не знаю, что это такое– видение, призрак или творение какого-то мага. Да не пугайся, я сам тоже не сразу смирился с тем, что все мы, бывшие друзья Ксандра, погибли. Из-за проклятия наши души застряли в телах животных, а Лису вдобавок не повезло разделить свою с этим отвратительным типом. Но, к счастью, Ксандру удалось возродиться в тебе. Что касается меня, то и сам не понимаю - почему ещё дышу?
Но благодарен судьбе за то, что снова встретился с тобой, брат…Я был потрясён и не знал, чем его утешить, поэтому попытался шутить:
– Во всяком случае, пусть нам и не удалось позавтракать сдобной булкой, хотя бы выбрались из тюрьмы… Не грусти, Селим, в жизни мечты сбываются слишком редко. Знаешь, как мне хотелось увидеть Роя, а ещё - свою семью в том, родном мире? Но, похоже, судьба смеётся над наивным человеком…
Друг уже взял себя в руки:
– Может и так, но ты только начинаешь жить, всё ещё впереди, к тому же, у тебя здесь появилась настоящая семья. Если бы мне было позволено остаться рядом с вами пусть даже собакой, я был бы бесконечно счастлив…
Внезапно налетевший ветер, казалось, согнал все тучи мира точно над нашими головами, и пришлось схватиться друг за друга, чтобы не упасть.
– Что это, Селим?
– кричал я, пытаясь удержаться на ногах.
– Не знаю, Сан, думаю, что-то происходит с тетрадью, пожалуйста, не отпускай руки - не хочу снова тебя потерять…
Но очередной порыв урагана с лёгкостью раскидал нас в разные стороны. Я не мог пошевелиться - грудь сдавило так, что, казалось, больше уже никогда не вздохнуть. Потом вихрь подхватил меня, безжалостно скручивая, и гибнущее сознание полетело по тёмному тоннелю к светившемуся вдалеке лучу света…
Больно не было, но я не чувствовал ни рук, ни ног, только глаза ещё жили в этом почти умершем теле. Веки приоткрылись и снова зажмурились от слишком яркого, пурпурно — алого света среди тёмно-фиолетовых облаков. Всполохи молний и дальние раскаты грома, ветер, кружащий песчинки у самого лица, подтвердили догадку, что меня занесло в Мёртвый город.
Почему-то я не смирился с тем, что всё кончено, и в голову лезли разные глупости, вроде: куда, интересно, делись тетради, или что Селиму, наверняка, повезло больше, чем напарнику и забросило в какое-нибудь местечко посимпатичнее. Я думал об оставшихся в мире Избранных ребятах, и как они, наверное, переживают за нас двоих, но больше всего меня беспокоило, что тут водятся зомби– с детства их на дух не переносил…
Дело было так… Взрослые запрещали нам, первоклашкам, смотреть страшилки, но собравшись у одного из одноклассников, мы «дорвались» до какого-то ужастика, пока никого из старших не было дома. Должен признаться, фильм произвёл неизгладимое впечатление: ребята сидели, прижавшись друг к другу, от страха не смея пошевелиться. По домам нас разбирали родители, поскольку «храбрецы» боялись одни выйти на улицу, подозревая в каждом прохожем замаскированного живого мертвеца.
В итоге, дома я не смог заснуть, и Вале, с которым делил маленькую, похожую на чулан комнату, полночи пришлось успокаивать «дурачка», доказывая, что в природе никаких зомби не существует. Но до конца я ему так и не поверил…
И вот по иронии судьбы я лежал, не способный даже вытереть слёзы, в мире, где по земле бродили те самые зомби. Что-то зашуршало у ног, потом шумно задышало, и оставалось только обречённо закрыть глаза. Оно упало рядом, коснувшись лица, и, если бы мог в тот момент закричать, уверен, этот вопль перепугал бы всю окрестную живность. Ну и нежить, заодно. Но мне уже не суждено было заговорить, зато кое-кто другой подал голос: