Сандра

Не рискнув воспользоваться помощью, я встала и молча отряхнулась. Это мало помогло — я вся извозилась в грязи, к тому же брюки, не предназначенные для ползанья по лесам, были мокры насквозь.

— Ну, што вы нам скажаце? — поинтересовался бородатый, по-видимому, разглядывая меня из-под капюшона с высоты своего роста (на голову выше, не меньше).

Тут до меня постепенно начало доходить, почему я все-таки понимаю, с чем ко мне обращаются. Речь "медведя" и его спутника представляла собой мешанину старославянского и белорусского языков.

— А ничего, — раздраженно ответила я, игнорируя знаки, подаваемые мне подругой. — Сначала был рыжий парень, который вещал о параллельных мирах, потом подул ветер — и оказались здесь, в лесу.

— Ветром, значит, сдуло, — задумчиво протянул бородач. — Что ж, Валентин свою работу выполнил, но, скажем так… проявил досадное самоуправство.

Я опешила. Лика, судя по всему, тоже. Волк прижал уши и лег на землю, исподлобья поглядывая на нас.

— Так! — не выдержала подруга. — Может, кто-то объяснит мне, наконец, что происходит?

— Вернемся к костру? — лениво предложил баритон за моей спиной.

— С удовольствием, — я повернулась к говорившему, да так и осталась стоять.

Меня насмешливо оглядели зеленые, слегка раскосые глаза; второй незнакомец повернулся и бесшумно нырнул в кусты — ни одна веточка не шелохнулась, только золотистые волосы мелькнули среди корявых сучьев.

— За ним, — бодро прогудел бас у меня над ухом.

У нас с Ликой, разумеется, не получилось так ловко и бесшумно раствориться в кустарнике, так что треск ломаемых нами сучьев приятно разнообразил тишину осеннего леса.

Светловолосый Гред уже ждал нас у весело пылающего костра, над которым в котелке булькало что-то на первый взгляд малоаппетитное. Я устало плюхнулась на какую-то услужливо подвернувшуюся корягу и протянула руки к костру.

— Объяснения! — потребовала Лика, пихая меня, чтобы устроиться рядом.

Я поспешно подвинулась.

Гред и бородач расположились на каких-то пеньках, причем последний, наконец, сбросил свой капюшон, выпростав из-под него длинные черные волосы, не мене спутанные, чем борода. Отсутствие капюшона, впрочем, немного дало — разве что незнакомец оказался моложе, чем я предположила, услышав такой низкий голос. Из-под изогнутых дугами черных бровей меня в свою очередь изучал внимательный взгляд светлых глаз, очень пронзительных и холодных, слегка не вязавшихся с добродушным баском, которым этот леший приветствовал нас.

Гораздо более подробного описания, по моему мнению, заслуживал его спутник. Он тоже не обделял нас вниманием: из-под полуопущенных век иногда опасно сверкали изумрудные искорки глаз. Прямые светлые пряди падали на лицо, как только он склонял голову, и можно было любоваться игрой отблесков от костра на золотистой поверхности. В отличие от "медведя", облаченного в длинный, подбитый мехом плащ, под которым угадывалось что-то вроде кольчуги, блондин был одет в коричневую куртку и мягкие кожаные сапоги такого же цвета, по сравнению с грубой обувкой первого казавшиеся бальными туфлями. Стоит ли говорить о том, что Гред был красив? Достаточно, я думаю, было перехватить взгляд Лики, устремленный на него.

Эх, записать бы все то, о чем я только что думала — очень литературно получилось; а смогла бы я сочинить такое, сидя не на мокрой коряге у костра, перед описываемыми субъектами, а дома, на уютном диване, в теплой комнате… Хочу домой!

Размышления о превратностях судьбы прервал голос бородатого, который решил, наконец, представиться:

— Меня зовут Сэранок, а это — Гераден.

Волк, уютно свернувшийся у костра, вскинул мохнатую голову.

— Валек, — небрежно кивнул на зверя Гред.

— Александра, — представилась я.

— Анжелика, — буркнула подруга.

— Вот что, Александра и Анжелика, — Сэранок наклонился вперед и помешал в котелке гладко обструганной палочкой с выемкой на конце, которая имела отдаленное сходство с ложкой. — Давайте сперва поедим, а там мы и расскажем вам все.

Лика, как и я, с сомнением поглядывавшая на варево, была, похоже, отнюдь не рада перспективе ознакомиться с местной кухней, а потому выразительно выпрямилась, скрестив руки на груди.

Я украдкой поморщилась, однако взяла протянутую мне миску с густым варевом, напоминавшем вблизи кашку-малашку с редкими вкраплениями камушков, изготовлением которой я развлекала себя в далеком детстве. Лика с ужасом смотрела, как я честно пытаюсь прожевать ложку месива, по вкусу так же напоминавшего блюдо из песочницы.

— А что это? — поинтересовалась подруга, опасливо заглядывая мне через плечо.

— Крупа. — Сэранок впихнул ей в руки миску. — С мясом. Не бойся, не отравишься.

Мне очень захотелось спросить, мяукало это мясо или гавкало, до того, как стать кушаньем, но я воздержалась от комментариев, поскольку знала ответ — скорее всего оно задавало слишком много глупых вопросов.

Наши новые знакомые невозмутимо дули на кашу и с аппетитом(!) поедали ее. Я едва успела затолкать в себя содержимое миски, а они уже расправились со второй порцией; остатки, восторженно хлюпая и чавкая, прямо из котелка доедал Валек. Задавшись вопросом, а моют ли здесь посуду, я печально наблюдала за серым обстоятельством. Вот только глистов здешних нам не хватало для полного счастья.

Лика, едва притронувшись к каше, поспешно отставила миску.

— Вы обещали объяснить нам все!

Валек, расправившись с котелком, принялся за ее недоеденную порцию.

— Разумеется.

Сэранок дождался, пока Валек доест, забрал у него миску и, собрав всю посуду, отставил ее в сторону. С обещанными пояснениями он явно не спешил. Наконец, когда отмалчиваться дольше стало невозможно, бородач обменялся с Гредом быстрым взглядом, кивнув ему.

Гераден подался чуть вперед, к костру, и заговорил:

— Вы, наверное, уже поняли, что находитесь не в своем мире, а, скажем, в аналоге его, существующим одновременно…

— Параллельная реальность, — подсказала я, не став дожидаться, пока Гред сформулирует определение. — Валентин нам об этом сказал, но я не думала, что… как мы сюда попали? — задала я мучавший меня вопрос.

— Я думаю, — негромко заметил Сэранок, — вам интереснее будет узнать, зачем.

Мы с Ликой переглянулись.

— Ну и зачем же? — переспросила я, поскольку пауза затягивалась.