Саньяси
Шрифт:
И последнее: о погоде. На будущей неделе в Любограде ожидается преимущественно ясная погода, без осадков с температурой воздуха от плюс двух до плюс тридцатипяти. Местами возможны кратковременные дожди, сильные туманы и гололёд. Температура воды у побережья внутреннего моря по-прежнему плюс двадцать, внешнего плюс двадцать пять, в Арийском заливе – плюс двенадцать, в Вцелом тенденция на улучшение погодных условий сохранится и на этой неделе.
Приятного отдыха. На этом мы с Вами прощаемся до следующего четверга. Всего доброго!
Информационная служба Радио Любограда.
Пишите
– Откуда у тебя это?! – Поинтересовался я, возвращая наушники.
– Представления не имею. Включил плейер, хотел послушать радио и случайно ткнул на кнопку записи. Правда, это я сейчас думаю, что ткнул в запись, а тогда мне казалось, что я включил радио. Да так оно и было. Позже, залез в папку "Запись" и обнаружил там то, что в тот раз слышал. Как оно записалось, до сих пор понять не могу!.. – Он сложил приборчик и сунул его обратно в барсетку. – Вижу по глазам, что тебе это не в новинку.
– Да. – Согласился я.
– Слышал в командировке? – Уточнил Митька.
– Да. В такси. Вернее, в машине. Мужик один подвозил. Предлагал сотрудничество. У него работало радио. Там и слышал.
– Теперь понятно.
– Что именно?
– Именно то, что ты слышал. Потому за тобой и гонялись. Они верили, что ты слышал.
– А они, что? Не могут слышать?
– Не знаю. Может и могут, а может и нет. Скорей всего отлавливают тех, кто слушает это радио.
– Зачем?
– Ты спроси что-нибудь попроще.
– Хорошо. Вот тебе проще. Если эти передачи не регулярны, то зачем отлавливать или устанавливать цензуру на то, что не имеет смысла запрещать? Что тут крамольного?
– Не знаю. А откуда ты знаешь, что передачи не регулярные? – Подозрительно спросил Митька.
– Водитель, что подвозил, сказал. Сам-то я не знаю. Слышал один раз. Сегодня второй.
– А последовательность?
– Не знаю. Кажется мне, что это вторая передача. Она как бы продолжает первую. Да и по времени, кажется, совпадает.
– Уверен?
– Нет, конечно. Хочется в это верить.
– Ладно. Пока поверим.
– Почему пока?
– А хрен его знает. Просто пока и всё. А там видно будет.
– Врёшь ты, Митька! По глазам вижу, что знаешь ты куда больше чем говоришь.
– Нет. Не знаю. – Признался он. – Это лишь мои домыслы, желание поверить в то, чего нет. Ну, во всяком случае не подтверждено.
Подошла стюардесса. Мы замолчали.
– Кто из Вас… – Она взглянула в листок, который держала в руке, и назвала мою фамилию.
– Я. – Отозвался я.
– Вам телефонограмма. – Девушка протянула мне листок.
Я принял свёрнутую конвертиком записку, развернул и прочёл: "22:33. Жил лосось в медвежьем жире. Бег на месте. Руки шире. Бодрость духа, братцы, я и пластика. Утром – отрезвляющая, позже ободряющая, если жив ещё… Пока!..".
Я обомлел. Это было сообщение от него. Только он мог написать такой бред, а я понять, что имел ввиду его величество.
– Что это? – Спросил Митька, заглядывая в записку.
– Не знаю. – Соврал я. Открыл пепельницу, уложил туда записку, достал зажигалку
и поджёг. Когда микрокостёр догорел, растёр остатки в пыль.– Ну, и зачем? – Снова спросил Митька.
– Так делают все разведчики в кино. – Ответил я.
– Ага. Только делают они это для того, чтоб никто больше не прочёл. А ты зачем?
– Затем же.
Митька многозначительно хмыкнул, и больше до самого Парижа не произнёс ни слова. Я тоже молчал, размышляя: "Зачем ему понадобилось так раскрываться?".
Глава 8
– Сейчас в гостиницу, приведём себя в порядок, и!.. – Прищурился, в предвкушении удовольствия, Митька.
Мы ехали по окружной дороге boulevards peripheriques, намереваясь проникнуть в центр Парижа через один из въездов, porte. Нам надо было попасть либо в район Елисейских Полей – Porte Maillot, либо на Монмартр – Porte de Clignancourt, или, как здесь говорят, Porte de la Chapelle. В любом случае, дорога не близкая. Скорее из-за пробок, чем из-за своей протяжённости.
– И что, вот? – Спросил я.
– Узнаешь! – Заговорщицким шёпотом сообщил Митька.
– Зачем тогда интригуешь?
– Я тебя познакомлю с очень интересными людьми.
– Ты сам-то с ними знаком? – Скептически заметил я.
– Как тебе сказать?..
– А вот так и скажи, что представления не имеешь. Я быстрей поверю.
– Вряд ли!.. Я действительно кое-кого из них знаю. Но кто будет там сегодня, не знает и сам господь бог. За одним исключением, конечно.
– Твоего знакомого, без которого ничего бы не состоялось.
– А как же!..
– Ну, тогда помолчи. Лучше на виды города полюбуйся.
– Да они мне уже осточертели. – Отмахнулся Митька. – Я здесь, можно сказать, как дома.
– А я впервые.
– Неужели?! – Искренне удивился Микешка. – Тогда смотри, мешать не буду.
Мы возвращались с переговоров, которые состоялись в Британском Ренне. Наши возможные партнёры оказались людьми хорошими, но деловыми назвать их было бы весьма затруднительно. Удались переговоры или нет, лично я так и не понял. Хотя мой напарник был вполне доволен.
На обратном пути Митька решил сделать небольшую остановку в Париже, чтобы провернуть какую-то свою махинацию. Приехали мы поздно ночью. Представитель дружественной фирмы ожидал нас, стоически борясь со сном. На радостях, он доставил нас в гостиницу не с ветерком, скорее ураганным методом!.. Вместо получасовой езды, мы добрались минут за пятнадцать, двадцать!!! Рекордное время, как показало дальнейшее наше пребывание в столице Франции.
За всё время переговоров, не было возможности ознакомиться с городом хотя бы поверхностно, не говоря уже, чтобы посетить ближайший музей, коих тут на каждом шагу по полусотне. Нас забирали из гостиницы рано утром, до завтрака, и привозили поздно вечером далеко за полночь. Честно говоря, от такого насыщенного общения голова трещала, и видеть никого уже не хотелось. Сегодня переговоры закончились рано, около пяти часов вечера, и лично я собирался пройтись по вечернему Парижу. Однако, гнусный Митька задумал извести меня бесконечными разговорами и встречами.