Сапфир. Сердце зверя

Я не понимал, что именно происходит между Каратом и Звездой, но видел ясно, что между ними вспыхивали искры, даже если он не касался ее, а девчонка упрямо отводила глаза и закрывалась от него так сильно, как только могла, вся напрягаясь, словно в любую секунду готовая дать отпор. Очевидно, что знали они друг друга неплохо, но по какой-то пока неведомой для меня причине держались друг от друга на расстоянии.

Впрочем, это было совершенно не мое дело.

Мир ожил наконец, когда раздался вибрирующий звук сигнала телефона, который Марс достал спокойно из кармана под смешок Карата о том, что Палачи еще не раз удивят его, кивая мне:

– Они на месте. Можем выдвигаться.

– Где они? – тут же подскочил я с земли, готовый бежать с такой скоростью, на которую только был способен.

– Как мы и предполагали раньше, в особняке Эмира. Он остался верным себе и решил не прятаться сам. Очевидно, он ждет что отец Мишки придет за ней, поэтому даже не попытался спрятать ее, или как-то засекретить все мероприятие.

– Если бы он хотел секретности, то не увел бы Мишку в наглую почти из-под носа, - дернул бровью Карат, очевидно весьма довольный тем, что пока все шло и по его плану тоже, где все мы, включая этого гребанного Эмира, были всего лишь пешками на шахматной доске.

– Идем уже!

Но стоило только Карату и Звезде сделать первые шаги, как Марс остановил меня, касаясь плеча осторожно, но настойчиво и заставляя снова обернуться и окинуть его нетерпеливым сосредоточенным взглядом.

– Послушай, Сапфир. Клянусь, я могу понять все твои эмоции и не поддерживаю всех этих игр, что затеял Карат, но ты должен понимать одну простую истину. После всего увиденного и пережитого, мир Микаэлы больше никогда не будет прежним.

Я старался просто стоять и смотреть в глаза Марса, делая вид, что никак не реагирую на его слова, даже если сердце снова дрогнуло и пропустило удар.

– Мы еще не знаем, что там с ее отцом, но уже сейчас ясно, что он не рвался вызволять дочь из рук зверя, даже когда узнал, что все его люди мертвы, а за вами идет его главный враг. Теперь у нее есть только ты, и прежде, чем твоя кровь закипит, подумай сначала о Мишке…там, в особняке, она всегда под прицелом, всегда в опасности. Можно быть сильным, как боги Олимпа и обладать скоростью света, но и этого иногда бывает недостаточно, чтобы спасти. Всегда помни это, прежде чем предпринять что-либо.

У меня не было слов, чтобы ответить Марсу.

Каждое его слово задело меня слишком глубоко, укореняясь внутри, словно занозы, которые часто невозможно увидеть, но можно ощутить при каждом легком движении. Поэтому я просто кивнул в ответ, устремляясь вслед за ним в дебри леса, чтобы скоро догнать Карата и Звезду.

– Дальше нельзя, - прошептал Марс, делая знак рукой для нас, когда перед глазами показался высокий величественный забор, которые обычно бывают вокруг замков, не иначе.

– А у мужика прямо-таки проблемы с собственной самооценкой, - сухо, но ядовито нахально хмыкнул я, потому что теперь видел совершенно ясно, что этот Эмир жил не просто в особняке, а на самом деле практически в настоящем замке.
– Тадж-Махал в современной интерпретации.

– Когда денег больше, чем рыбы в океане можно и не такое слепить, - также сухо отозвался Марс, кивая вниз, где были обустроены сады, пара бассейнов в восточном стиле, а еще где на каждом углу расхаживали деловито мужчины в черном. Охрана.

– А слонов здесь нет?

– Не видел.

– Жаль. Никогда их не ел, - отозвался я, слыша за спиной смешок Карата, который окинул нас быстрым задорным взглядом, и в принципе выглядел чересчур воодушевленно, словно прибыл на пирушку, которую давно и мучительно ждал.

– Пройти по-тихому не получится. Здесь камеры на каждом углу. В доме стоят датчики движения, - проговорил Марс, выглядя так, словно уже бывал здесь.

– Я смотрю у этого Алладина проблемы не только с самооценкой. Наверное, и спит в бронированных подгузниках?
– я не мог утихомирить свою язвительность и желание поскорее расправиться с этим типом, каким бы полезным для наших целей его не считал Карат.

– Не знаю. Под одеяло к нему не заглядывал.

– Зря. Был бы лишний повод повеселиться от души.

– Если вы закончили, весельчаки, то пора приниматься за дело, - за нашими спинами усмехнулся Карат, подавшись вперед и явно наметанным, цепким взглядом осматривая все вокруг, наверняка планируя ходы доступа и отступления, когда мы заберем Мишку. Когда Я заберу ее с этого чертова места!

– Куда ты? – оглянулся на меня Марс напряженно, стоило мне только оторваться от нашей «компании», чтобы осмотреть этот гребанный Тадж-Махал лучше, и отыскать мою девчонку, чью раздавленную душу и серые эмоции я ощущал болезненными спазмами внутри себя.

– Найду Мишку.

Глаза Марса на секунду застыли, словно он мог прочитать на моем лбу готовность действовать не по плану и подвергнуть ее опасности, сорвавшись в очередной раз в мою огненную кровь и мерзкий характер, не признающий, ни дружбу, ни уж тем более подчинения.

Не знаю, что он там во мне смог увидеть, но все-таки кивнул в ответ, больше не пытаясь напоминать о собственных словах про опасность и полное одиночество моей девчонки, в которых был виноват только я.

– Я пойду с тобой, - вдруг поднялась с земли Звезда, которая неслышно и в полном молчании всегда была рядом, к счастью, не мешая нам, и не отвлекая своим присутствием, на что я лишь отрывисто и язвительно хмыкнул:

– Карата своего защищай. И не ходи за мной, мелкая.

И все-таки, несмотря на удивительно тихий нрав и – что уж там скрывать – неплохие боевые навыки, у этой девчонки была наша кровь, которая хоть и текла мирно по венам, но иногда все же вспыхивала особенными искринками в глазах, которые так обожал Карат, потому что в этот момент его взгляд стал облизывающее-томным и я бы даже сказал восторженным.

За ними было бы забавно наблюдать, если бы только мой настрой был немного иным и никого не хотелось бы убить, словно подарив жизнь другого человека моей Мишке стало бы проще дышать.

Я осторожно шел по кромке леса, скрываемый его полумраком и густой зеленью, всегда отыскивая камеры и людей, которые могли бы случайно увидеть меня, но сосредоточенный лишь на собственных эмоциях в поисках ее одной.

Той точки, которая перевернула мою Вселенную, оставив ее сейчас подвешенной на крюке за яйца.

Я никогда не знал привязанности. Не знал того, что сердце может болеть.

Я просто прожигал свою жизнь дотла, не заботясь ни о ком и поняв лишь после смерти отца, как же сильно я его любил, пусть даже никогда не говорил об этом и заставил поседеть раньше времени своими не прекращающимися выходками.