Сапфир. Сердце зверя

Жаль, что они не понимали еще, что теперь не смогут сделать ничего и никакая сила в мире не выкинет его больше из этих стен, пока он не получит свое.

Я лишь прикрыла ресницы, тяжело глотая желчь, когда Сапфир одним рывком снял с себя дорогой, но уже безвозвратно испорченный кровью пиджак, задорно подмигивая слегка ошалевшим парням в бронежилетах и с автоматами, когда они гурьбой вывалились в комнату, тут же сосредоточившись на сексапильном великане в окровавленной рубашке.

Интересно, знали ли они против кого пытаются биться?

Понимали ли, что пришли на верную смерть и всего лишь забаву для того, кто находил особое наслаждение в смерти, всего лишь от души забавляясь этой игрой, как огромный тигр мог бы забавляться с глупыми мышатами?

Когда раздались первые выстрелы и крики, я плотно закрыла глаза, чтобы не видеть этого ужаса снова, в этот раз прямо перед собой, вздрагивая, когда ощутила на себе чьи-то руки, и сипло ахнув, потому что буквально за долю секунды оказалась в совершенно другой комнате.

Меня словно телепортировали куда-то, оставляя лишь жуткое головокружение и неясное осознание того, что теперь звуки зверств Сапфира и выстрелы слышаться где-то поодаль.

Но когда я испуганно оглянулась, то не увидела рядом с собой совершенно никого, лишь только в другой стороне раздались такие же крики и снова стрельба, что могло означать только одно – Сапфир пришел не один, и теперь звери резвились от души, убивая людей пачками!

И кажется можно было уже перестать бояться и злиться на его предательство, но я не могла!

Слишком больно он сделал, чтобы это можно было забыть так быстро, пусть даже прошло всего несколько часов, поэтому я лелеяла в себе колючую злость, зная, что он почувствует все – и мою боль, и мою беспомощность без него, но и мою ярость, такую сильную и оглушающую, что ее не сможет заглушить одна только его очаровательная клыкастая улыбка, от которой всегда веяло неприкрытой эротикой и обаянием истинного хулигана.

Теперь его не спасет даже она!

Крики, хрипы, выстрелы становились все реже, но ближе, когда дверь новой комнаты распахнулась и в нее влетел один из людей, очевидно пытаясь спастись, но безуспешно, когда Сапфир просто откинул его рукой в сторону, делая это легко и небрежно, но даже этого жеста было достаточно, чтобы раздался хруст, и часть головы бедолаги так и осталась на стене, словно вросла, пока он сам стекал вниз под тяжестью тела, не представляя из себя уже больше ничего живого.

Но когда отрекошетив от стены почти к моим ногам прилетел пистолет, я схватила его, не раздумывая, и крепко держа двумя ладонями, вытянула руки вперед, как когда-то меня учил Нил.

– Я сказала тебе УХОДИ!
– прорычала я, прицелившись в грудь и с удивлением понимая, что мои руки не дрожат, а в голове стало ясно.
– Я со всем разберусь сама!

Он сам поставил жирную точку на всем. На моем доверии. На моем отношении к нему.

Но только не на тяге, от которой голова и сейчас шла кругом, и внутри что-то сжималось болезненно, но горячо, словно я упала в ледяную воду, еще не понимая – она настолько горячая, что я не могу дышать, или такая холодная, что обжигает меня?

– Хищница моя, - проурчал Сапфир низко и возбужденно, снова подбираясь ко мне своей хищной, откровенно возбужденной поступью, заведенный предыдущей кровавой игрой, отчего его зрачки расползлись почти по всей радужке, буквально проглотив темно-синюю оболочку, и превращая его в сплав голых инстинктов и жажды, где не было места для логики, опасений или сомнений.

– Смотри, - он оттянул ворот рубашки, показывая следы от зубов на своей шее.— Это твои знаки, оставленные миру. Кем бы я не был - я твой, как и ты – моя!

Он конечно же не остановился, даже когда дуло пистолета прижалось к его полыхающей коже, влажной от крови, склоняясь надо мной и снова загоняя в угол своим огромным возбужденным телом, чтобы я утонула в терпком, совершенно невероятном аромате его кожи вперемешку с кровью десятков не просто убитых, а растерзанных в клочья людей, дрогнув, но глядя лишь на пистолет в своих руках, словно он был той единственной точкой опоры, за которую я отчаянно хваталась, не позволяя себе раскиснуть и снова поддаться этому варварскому обаянию.

Сапфир чувствовал мой настрой, но он только веселил его. И возбуждал еще сильнее, потому что жар его тела стал просто невыносим, словно я стояла рядом с открытым огнем, хватаясь всеми силами за остатки пламенеющего разума, и пытаясь оттолкнуть его руку, когда зверь зажал меня у стены, скользнув жадно рукой по едва прикрытой груди, когда я поняла, что стою перед ним в одном кружевном белье, покрываясь мурашками от его близости, аромата и этого воистину неземного притяжения, которое тянуло, выворачивая меня изнутри и словно ломая кости.

– Я не шучу! – практически прорычала я, сжимая ладонями пистолет с такой отчаянной силой, что побелели костяшки на пальцах, понимая, что проигрываю, потому что Сапфир зажал меня у стены, не давая держать руки вытянутыми и глядя своими голодными хищными глазами истинного кровожадного маньяка, который заполучил то, что хотел так мучительно и долго, что сам едва мог дышать.
– Я выстрелю!!!

– Стреляй!
– проурчал он надо мной, сжимая грудь горячо, жадно и до боли, но лишь на миг, пока я не успела даже ахнуть, двигаясь вверх и обхватывая длинными сильными пальцами за шею, чуть сдавливая и заставляя меня смотреть в его лицо, запрокидывая голову назад.
– Сделай то, что хочешь!

Я пыталась тяжело сглотнуть, не поддаваясь его силе и желанию, что сквозило в каждом прикосновении, такое обжигающее, что душило меня, подобно его пальцам, отбирая меня саму и бросая ему под ноги, когда я пыталась сопротивляться, зажатая им со всех сторон, и с тянущим ужасом понимая, что я проигрываю ему по всем фронтам.

Его желание сводило с ума и вырывало из реальности, выворачивая нутро и превращая весь мир в сгусток эмоций, которые кружили коконом вокруг нас, когда казалось, что воздух скоро начнет искриться и плавиться!

Зубами я вгрызалась в собственную ярость, понимая, что не смогу убрать его от себя!

Что не смогу противостоять ни его силе, ни его желанию, когда Сапфир подался вперед, припечатывая к стене и касаясь моих губ судорожно и жадно, словно я была последним глотком воздуха перед смертью, когда раздался выстрел.

Оглушительный. Пронзительный. Звенящий, словно мои лопнувшие нервы.

Истеричный звук, повисший в воздухе восклицательным знаком, когда я содрогнулась всем телом, а Сапфир даже не моргнул, не отрывая своих губ от моих, но улыбнувшись хищно и так широко, что его клыки я почувствовала на своих влажных дрожащих губах, выдыхая испуганно в него: