Саята. Заря иных Богов

– Ладно, Жрица. Поняла я тебя. Да только ты себя понять не хочешь.

– Что твои слова означают?
– резко спросила я.

– А то, что заперлась ты здесь от себя. И судьбе своей не даешь верху взять...

– А зачем мне быть ведомой судьбой?
– я оборвала её, - моя жизнь в моих руках.

– От она как заговорила!
– улыбнулась ведунья, - а кто тебе сказал, что в глуши отсидеться получится? Сама знаешь - не вечно это продолжаться может.

– Тебе ведано что?
– настороженно спросила я.

– Отчего ж не ведано? Ведано.

Я не на шутку напряглась.

– Да вот только не заглянет он в эти места...
– поведунья прищурилась, разглядывая меня.

– Ты о чём толкуешь, ведунья?
– прошептала, стараясь не показывать, как её слова на меня повлияли.

– А от кого ещё девица так далеко убежать может... как не от любимого?
– она помолчала, - кем ты в эту глушь загнана - не ведаю. Да знаю, что гордыня твоя здесь много дел наделает, коли не одумаешься.

– Ты о сборщике? Он мне не указ!
– отмахнулась я.

– Да не о нём я, Саята, не о нём...

– Что ты видела?
– спросила осторожно.

Поведунья помолчала, раздумывая.

– Тебя. Да город пустой и сожжённый. А ещё зверя невиданного, что в кустах затих и к прыжку готовится, - поведунья развернулась ко мне, - вот и думай теперь. А мне пора.

– Подожди, - я достала из глиняной чашечки, что на верхней полке стояла, две монеты, - возьми.

– Не нужны мне деньги твои, - отмахнулась поведунья.

– Как же не нужны, когда по сёлам ходишь, - я вложила ей монетки в руку. Обычай - есть обычай, - потом благодарить будет некогда... Ведь я за тем тебя и позвала, чтоб ты мне грядущее открыла. Сама бывает, сны вижу, да разобраться в них умения не хватает.

– Вижу, есть в тебе это знание. Со временем и понимание придёт, - она вновь хитро прищурилась, - да только света в тебе мало. А без свету в душе тёмных поступков наделать можно.

– Молчи, Ведунья, - грубо оборвала её.

– Помолись за меня Роду, Жрица, - усмехнулась поведунья и проворно выскочила из избы.

А я со всей силы по столу ударила - знает ведь, ещё как знает!

Я нервно прошлась по комнате, пытаясь понять, чем мне эта встреча обернётся.

– Саята...

Я развернулась. Бурый стоял в проходе, переминаясь с ноги на ногу.

– Чего тебе?

– Саята... я с тобой хочу...

В голове был сплошной туман, я даже не пыталась систематизировать всё, что узнала за последний час. В висках начиналась пульсация - верный признак наступающей мигрени.

Мне бы сейчас хоть отвар ромашки... Я глубоко вздохнула и выглянула в окошко в поисках знахарских палаток.

Но внезапно извозчик резко затормозил и начал разворачивать коней.

– Что происходит?
– крикнула ему.

– Да похоже ещё один из этих, свихнувшихся, - весьма туманно высказался тот, ругаясь себе под нос более конкретными выражениями.

– Я выйду!
– я выскочила из повозки и подала ему деньги.

– Девушка! Это опасно! Немало народу уже попало под раздачу этих смертников!
– извозчик денег не взял и всё ещё ждал, чтобы я вернулась в повозку.

С чего бы?

– Кто они? - спросила его.

– Психи, что не справляются со своим даром, каждый год такие появляются вот уж на протяжении нескольких лет!

– извозчик смерил меня недовольным взглядом, - вы садиться будете?

– Нет, езжай!
– отпустила его, а сама направилась в сторону толпы.

В центре площади сидел мужчина, спрятав лицо в ладонях и, кажется, выл. Вокруг него было широкое кольцо любопытных зевак, которые, хоть и были перепуганы, но зрелища хотели больше. А оттого стояли и смотрели. Никто из них не подходил ближе, и никто не звал на помощь, словно так оно всё и должно быть. Меня это равнодушие покоробило. Я попыталась пробраться к мужчине, уже видя - тот на грани.

– Куда прёшь, глупая?
– грубо крикнула какая-то дородная женщина в грязном чепце, - ближе подойдёшь, можешь под раздачу попасть!

– Почему никто не зовёт лекарей?
– воскликнула я.

– Так ведь поздно уже, коли до сюда добралось, - женщина постучала по голове и кивнула в сторону мужчины, который начал медленно раскачиваться.

– И что, все просто будут стоять и смотреть?
– не поверила я.

– А нам что, пойти его утешить?
– удивилась весьма откровенно одетая рыжеволосая девица, стоявшая рядом с женщиной, - так ему наша жалость не поможет!

– Кика, ты б хоть помолчала!
– взъерепенилась женщина, - везде ведь свои пять копеек вставишь!

– А день-то, прям, полон событий!
– заметил щуплый мужчина, стоявший рядом, - Кнесинка вот впервые нижний город объехала. Свихнувшийся впервые за год появился.

– А ты видел, как Кнесинка проезжала?
– тут же приклеилась к нему Кика.

– Как не видеть? Видел!
– важно подтвердил мужчина.

– А Велимир с нею был?

– Ой, вертихвостка!
– вздохнул кто-то из толпы.

Я стояла как громом поражённая и даже забыла, куда хотела идти.

– Ты знаешь Велимира?
– прошептала тихо. Но никто меня не услышал.

– Какой же он...
– Кика глубоко вздохнула и прикрыла глаза с блаженной улыбкой на губах. По щекам её пошёл румянец, - Как взглянет своими глазищами синими, так сердце в пятки уйдёт!

– В пятки, ага!
– усмехнулся мужик, - знаем мы, куда твоё сердце уходит!

– Дура влюблённая!
– сплюнула женщина в чепце, - не его ты поля ягода.

– У него голубые глаза, - прошептала я, не обращаясь ни к кому конкретно. Но следующие слова выбили у меня почву из-под ног.

– Лучше б на Ярослава запала! Вот мужчина достойный тайных девичьих вздохов!

– Да уж больно суров!
– возразила Кика, - предпочитаю любить мягких и нежных!

– С меня довольно, - пробурчала я и вырвалась из кольца людей.

– Куда ты!
– крикнула баба в чепце, пытаясь ухватить меня за руку, но я успела увернуться, в то время как женщина не рискнула пересечь спасительную черту.

Мужчина тем временем перестал выть и уже поднимался на колени. Я с ужасом смотрела на силу, что, уже не таясь, окружала беднягу. Она словно вырывалась толчками из его тела, становясь более плотной вокруг головы.