Сайлент
Шрифт:
– Может, посмотришь, как там, Джим? – спросила Куэс.
– Да ну его! – засопел я
– С дерева, издали, посмотришь. Если воет не Джим, подразнишь, кинешь снежком в его наглую морду, - подзуживала меня хитрая кошка.
– Ладно! – я перемахнул через забор, потому что раны почти перестали досаждать, взобрался на дерево.
– Это не ты тут шумишь? – спросил я пса. Джим гавкнул, глядя на меня. Тогда я зашвырнул в него снежком. Пёс обиделся и скрылся в будке. Я принюхался. Пахло валерьянкой. Магия, или приманка для меня? Я не стал разбираться, вернулся в свой
– Предатель! – и, не дожидаясь, когда пёс доберётся до меня, сбежал, слушая яростный лай в соседнем дворе.
– Ну и что там? – спросила Куэс.
– Подразнил собаку! – весело сказал я.
– Почему он не разговаривает?
– Откуда я знаю?! Может, из вредности!
– Какой ты, всё-таки!
– Какой? – поинтересовался я.
– Даже не знаю, как назвать. Маленький глупый котёнок, или не менее глупый мальчишка. Что одно и то же. Магией там не пахло?
– Не знаю. Валерьянкой пахло, - пожал я плечами. – Но я удержался, не прыгнул!
– Ты мне только что говорил, что магия валерьянкой пахнет!
– Магия? – удивился я. – Валерьянкой? – Куэс долго смотрела на меня, пока я не понял:
– А! Ну и что?
– Джим в ошейнике?
– В ошейнике.
– Значит, Лиса зачаровала пса, чтобы не сболтнул лишнего! – решила кошка. – Пойдём домой.
Дома мы сделали обход, поиграли в кошки-мышки, причём мышкой была Куэс, после чего я лёг спать, слопав всё моё любимое печенье.
Утром мама обнаружила меня в постели полностью одетым, даже в кроссовках.
– Ты же был раздет, вечером? – удивилась мама.
– Мама! – обрадовался я, - Сай! – я быстро стянул с себя рубашку, хвастаясь зажившими царапинами.
– А нога? – удивилась мама. Нога тоже была в порядке.
– Чудеса! Куда ты бегал ночью? А постель как уделал! Может, розог? – я радостно заулыбался.
– Ладно, одевайся, поедем в магазин, надо кое-что купить.
Когда мы с ребятами стояли на улице, ожидая, пока мама выгонит машину, открылась неприметная калитка в соседских воротах, и к нам вышла Лиса. Я внутренне напрягся, схватив детей в охапку.
– Да не бойся ты! Не нужна мне твоя мелюзга! Отойдём? – я жестами показал детям, чтобы они подождали меня здесь, и отошёл с Лисой немного в сторону.
– Сай... Нам бы переговорить.
– Говори.
– Не здесь. Ко мне, насколько я поняла, ты не пойдёшь?
– Не пойду. Приходи к нам, на собачьей конуре посидим и поговорим!
– Да ну тебя! Приходи в ночной клуб!
– В «Наяду»? Не, там у вас притон аякаси.
– Ты же никого не боишься?
– Не боюсь, конечно! Боялся я всяких аякаси! А здесь больше ночных клубов нет?
– Нет. Зато в «Наяде» познакомишься со всеми демонами города. Ради тебя все соберутся.
– Ха! – загордился я собой.
– Договорились? Сегодня ночью! Во времени ориентируешься? Я имею в виду человеческие часы.
– Что там ориентироваться?
– После двенадцати приходи, тебя пропустят, там тебя уже все знают, - улыбнулась Лиса. – А почему
про собаку не спрашиваешь?– Что про неё спрашивать? – нахмурился я. – Собака, как собака!
– Ну, как знаешь! – улыбнулась мне девочка, и я побежал к машине, потому что мама уже нетерпеливо сигналила.
– О чём ты там болтал, с девочкой? – спросила мама.
– Мама? – спросил я. – Сай?
– Не придуривайся! – строго сказала мама. – Сейчас съездим к логопеду, всё равно тебя надо отдавать в школу, осенью.
Я обрадовался. В школе не помешает познакомиться с подростками, может, даже удастся предупредить их об опасности.
– Мама! Сай! Скола, сясь! – еле выговорил я по-человечески.
– Сейчас? Кто за детьми смотреть будет? Осенью! – отрезала мама.
Сначала мы заехали к логопеду.
Доктор долго рассматривал мою пасть, потом сказал:
– Ваш сын никогда разговаривать не будет, - и уткнулся в тетрадку, записывая свои наблюдения.
– Почему?! – спросили мы вместе с мамой.
– Вы когда-нибудь заглядывали своему ребёнку в рот? – спросил логопед.
– Только этого мне не хватало! – возмутилась мама. – Пусть он сам мне в рот заглядывает!
– Я не о том! – воскликнул доктор. – Скажи «а»! – обратился он ко мне.
– А! – сказал я, вывалив язык.
– Видите? – доктор ложечкой придавил мне язык. Мне стало неприятно, я закрыл рот и откусил половину ложки.
– Пфф! – зашипел я, выплёвывая на пол противную железку.
– Сайлент! – прикрикнула мама, - Ты что вытворяешь?! Извинись немедленно!
– Мама! Сай! Фу!
– На самом деле, доктор! Зачем вы суёте в рот ребёнку всякую гадость?
– Какую гадость?! Это ложечка, между прочим, была! И не рот у ребёнка, а пасть! Вам к ветеринару надо! Прививки от бешенства делать!
– Мы уже были у ветеринара! – возмутилась мама. – Все прививки сделаны! Сейчас скажу мальчику, чтобы он разозлился! Оскорбляете тут нас!
– Никого я не оскорбляю! – оправдывался логопед, - Но ваш ребёнок не сможет разговаривать!
– Почему тогда он говорит?
– Всего несколько слов! Слово «мама» и собака, и кошка выговаривают! А попугай, так вообще!
– Я разорю вашу клинику! – мрачно сказала мама, поднимаясь. – Вы меня ещё не знаете? Вы меня ещё узнаете!
– Мама! – радовался я скандалу.
– Подождите, мадам, не горячитесь! – подскочил доктор. – Можно, я ещё посмотрю мальчика?
– Смотрите! – разрешила мама. – Только не рассчитывайте, что за каждый раз, когда вы заглянете в рот мальчику, я буду платить сто долларов!
– За шпатель, кто будет платить? – вякнул доктор.
– Ещё слово, и я скажу мальчику, чтобы он покусал тут все ваши железки!
– Мама! – в восторге воскликнул я. – Сай!
– Хороший мальчик! – осторожно приблизился ко мне доктор. – Ты же не будешь больше кусаться?
– Мама?
– Ладно! – махнула рукой мама. – Делай, что доктор говорит.
– Скажи «а»!
– А! – снова вывалил я язык.
– Видите, какой у него язык?
– Обыкновенный язык! – пожала плечами мама. – Кошачий!