Саженец
Шрифт:
[4] Тау-крест во многих культурных традициях трактует как объединение земного (материального) и небесного. При этом вертикальная линия является олицетворение земного, а горизонтальная — неба.
Часть 1
Глава 9
168, кветень (апрель), 12
— Держи!
Тот дернулся, вздрогнув от этого крика.
И только Борята, который стоял рядом, спас положение, придержав эту тяжелую емкость, заполненную березовым соком.
— Что у тебя мухи в руках елозят?
— За шиворот кто-то забрался, — виновато ответил он. — Очень щекотно.
— А ну — ставь корчагу да скидывай одежду. Давай поглядим…
Тот не стал мяться. В конце концов, погода стояла приятная и освежиться на ветерке да под теплыми лучами солнца выглядело куда приятнее, чем тяжести всякие таскать непонятные…
Люди после похорон не расходились.
Люди ждали.
Открыто ведун не сказал им о своих опасениях, от греха подальше. Они и так пережили чрезвычайный стресс, едва их не сломавший. И грузить их дальше лишней тревогой не стоило.
Пусть выдохнут.
Хотя, конечно, они догадывались о том, что что-то пошло не так и какая-то беда нависла. Ведь каждое утро Беромир снаряжал разведку, отправляя парные катамараны вверх и вниз по реке. Формально объясняя это тем, что хочет понять — куда и как ушли роксоланы, и не нужно ли выходить куда в поход.
Довод.
И его приняли. Да только все дно заподозрили что-то, но вопрос не поднимали. Всем было легче его игнорировать.
Так-то они сидели, ожидая выздоровления раненых. Хотя бы предварительного. Чтобы раны хоть немного затянулись и уже не представляли угрозы. И их можно было спокойно доставить домой.
Все же в эти годы даже царапина мозгла закончиться чем-то фатальным. А тут целая ведьма Мары над ними печется, да еще и Беромир рядом крутится, имея репутацию знатока исцеления военных ран. Спокойнее при них. Да и до посевной время пока имелось. Поэтому и бояре, и дружинники охотно эту игру ведуна поддержали.
А раз так, то и подрядить их к работам — святое дело. Не портки же им просиживать? Тем более что по всем признакам пошел самый сок по березам. Вот они и побежали со свободными емкостями, собирать эту чуть сладковатую влагу.
Стаскивали ее к жилищу.
И тут уже упаривали.
До своеобразного концентрата. Достаточно густого и компактного. Преобразовывать его в сахар он и без них сможет. Просто основной объем работы проделать с таким количеством рук намного проще…
— У нас гости, — произнес подбежавший Влад.
Его в той передряги ранили. Чиркнули чем-то по руке, и он теперь щеголял с повязкой, гордясь этим невероятно. Первое боевое ранение.
Беромира же эта выходка парня злила.
Он ведь ему приказал, а тот ослушался. Поэтому теперь ведун наказывал его и ставил на самые нудные и неприятные задачи. Надо было бы нужник чистить — Влад бы оказался в первых рядах. Наверное. Он, собственно, и прибежал, чтобы отвлечься от очередного малоприятного дела, ибо приметил первым гостя.
— Кого-то там нелегкая несет? —
недовольно спросил Беромир.— Вон — лодки. Больше, чем пальцев на руке. — серьезно ответил паренек. — Но там немного людей. По двое-трое.
— А где дозор?
— Там! Видишь? В хвосте самом.
— Это еще почему?!
Беромир встал.
Подошел к ближайшему дереву, на котором они по случаю организовали «воронье гнездо» для наблюдения. Поднялся. И в который раз чертыхнулся.
Очень не хватало хотя бы слабенькой подзорной трубы. Лучше бы, конечно, хороший бинокль с сеточкой для определения дистанции. И лазерный дальномер. И… губозакатывательную машинку. А то очень он увлекался в своих мечтах. В здешних реалиях и подзорную трубу мутную уже за счастье получить. А то его зрение не вытягивало такие дальности. Да и, наверное, ни у кого из присутствующих…
— Рад тебя видеть в здравии! — жизнерадостно произнес Беромир, идя навстречу Вернидубу.
Тот также улыбался.
Искренне.
Равно как и остальные ведуны, которые прибыли с ним…
— До нас дошли слухи, что у вас тут были бои? — осторожно спросил Вернидуб. — Это так?
— Да. Отразили набег роксоланов.
— ЧТО?!
— Их пришло около четырех сотен. Мы их почти всех перебили.
— В это трудно поверить, — заметил спутник Вернидуба — весьма немолодой мужчина: весь в морщинах, но, на удивление, не седой, а рыжий.
— Около сотни тел их сейчас гниют на песке у двуногой сосны. Там они хотели реку в брод перейти. Еще две сотни вон там мы свалили, в овраге за бровкой. Чтобы ветер к нам запах не приносил.
— Я хотел бы взглянуть. — серьезно произнес этот рыжий скептик.
— Нет ничего приятнее, чем показывать друзьям тела врагов, — максимально дружелюбно ответил Беромир. — Следуйте за мной…
Шли они недолго и молча.
Добрались до бровки на холме. Перевалили ее. И пройдя еще с полсотни шагов, оказались возле оврага, который прорезали весенние воды год за годом. Из-за чего он получился достаточно глубокий и узкий, да еще и весь пронизанный переплетеньем древесных корней.
Из оврага откровенно пованивало.
Поэтому скептик подошел не просто к кромке, а к небольшому дереву у нее. Так, чтобы можно было за что-то держаться. А то ведь край и осыпаться может.
Взялся за ветку.
Сделал пару шагов.
И он отчетливо вздрогнул, побледнев и отпрянув.
С ужасом посмотрел на совершенно равнодушного Беромира. И вновь заглянул за кромку.
— Почему вы их не сожгли, как полагается?
— Это не наша забота.
— Проводить в последний путь павшего — доброе дело для каждого честного человека. В особенности тех, кто лишен помощи родичей.
— Помните коваля из Быстрых медведей?
— Это который пропал?
— Да.
— Конечно. — кивнул скептик. — Излишне баб любил, а так — дельный.
— Его похитили с тем, что продать в рабство. За коваля ведь хорошо платят.
— Печально, но такое случается.
— Он был убит роксоланами при попытке сбежать и брошен гнить в степи в назидание иным. Дескать, он не смел бежать и сопротивляться, и вообще не человек. Так что, они не заслуживают достойного отношения.
— Все?