Саженец

Он потер лоб.

Дарья молча наблюдала за ним.

Ведун же, поняв, что ничего про этот самый диэтиловый эфир не помнит, кроме открытия достаточно рано, стал рассуждать на эту тему. Большинство веществ, которые открывались в те годы, были тем или иным образом связаны с прокаливанием или перегонным кубом. И добывались технологически просто. Плюнули, помешали и варили три часа. Ну или как-то в этом духе.

Название намекало на связь с обычным спиртом. Значит, работать нужно через «самогонный аппарат».

Только как?

Чего туда плеснуть для нужного эффекта?

— Чего-то ты затих. — нарушила тишину Дарья.

— Думаю, как его сделать. Тут быстро и не ответишь.

— Велес не подсказывает?

— Он далеко не всегда вмешивается. Да и поди разберись в том, что он сказал. Где бог, а где ты? Человек слаб и слишком несмышлен для легкого разумения божественной речи.

— Так ты сделаешь?

— Я попробую, — улыбнулся Беромир. — Не уверен, но попробую. Хотя в любом случае подсоблю и изготовлю тебе карболку.

— А это что такое?

— Очень вонючая штука, которая так же очищает предметы и руки, как спирт. Пускай эти дурни ее теперь у тебя воруют. Сразу себя выдадут.

— Как же?

— Сдохнут, — оскалился ведун. — Она весьма токсична. Отчего и очищает — выжигает всю мелкую живность видимую и невидимую. Если ее выпить будет очень сильное отравление. Даром, что выпить ее сложно, ибо вонючая жуть. Хотя… Я слышал о ценителях, которые ее в напитки горячительные добавляют. Дымный виски называется или торфяной. Хотя ее там, конечно, очень мало. Совсем капелька просто для того, чтобы в целом достаточно омерзительный вкус крепкого алкоголя приобрел совсем уже неповторимый оттенок…

Дальше они перешли на тему трав.

О том, что ивовая кора имеет жаропонижающий эффект, Дарья знала. Здесь Беромир ей «Америку» не открыл. Скорее она сама ему куда больше рассказала, повествуя об иных ее свойствах. С другими же травами и подавно…

— Когда же ты уже писать выучишься? — тяжело вздохнул Беромир.

— Зачем? Мне и так хорошо. Не хочу касаться этих чародейских знаков.

— А как ты ученицам о травах станешь рассказывать?

— А рот мне для чего?

— А если забудешь, что или перепутаешь? Притом внимания не придав. Ну оговорилась и оговорилась. Тебе-то и так все ясно. А им каждая твоя ошибка смертью может обернуться.

— Я много раз повторяю.

— Ежели записать — путаницы не будет. Достаточно будет просто прочитать.

— Кому угодно. — нахохлилась Дарья.

— Ты серьезно думаешь, что прочитать достаточно? — рассмеялся Беромир. — Ничто не заменит объяснения и живого опыта. Ценность книги в том, что каждая ведьма Мары может ее с собой иметь. И даже если память подвела — дело свое делать.

— Не по обычаю это.

— А разве нам надо по обычаю жить? Может, лучше по уму? — откровенно рассмеялся ведун.

— Не нужно грешить на мудрость предков. — нахмурилась Дарья.

— Милая, — приобнял ее Беромир, — а с чего ты вообще взяла, будто нам нельзя записывать наши знания?

— Так, ведьма, которая меня учила, не писала. И ее также наставляли. Да и все вокруг не записывают.

— А предки писали?

— Откуда?

— Лет сто назад мы жили в городах, пусть небольших, но укрепленных. А сейчас как?

— Ну… — она скривилась. Ей очень не нравилась эта тема, которую Беромир прокачивал среди ведунов.

— Какую семью наших ни возьми — у всех в памяти исход с юга. А еще сказания интересные о всяких витязях[1], что славу на острие своего копья и меча искали. Откуда они? Никогда не задумывалась?

Дарья не стала ничего отвечать.

Просто нахмурилась.

Она сама происходила из племени балтов, а потому все описанное Беромиром было ей чуждо. Слышала. Тут он ее не удивил. Все ж таки соседи. А такие истории — немалое развлечение. Но… это были истории не ее клана. Раньше.

Беромир же пел соловьем.

Ему требовалось убедить сестру в необходимости записывать важные сведения. Для пущей пользы наследников. А она воспринимала только доводы старины. Вот он и стал на ходу выдумывать еще один виток сказки.

Ранее он еще Вернидубу рассказывал про то, как сарматы поперли славян с юга. Из лесостепи. И случилось это из-за того, что предки утратили единство. А до того успешном воевали со степью веками, живя в том числе в своих городах.

Дарья про это знала.

Да и про легенды семейные слышала.

Вот от этой базы Беромир и стал отталкиваться, подтянув всякую псевдонаучную дичь.

Почему нет?

Его пургу местные просто не в состоянии проверить. А наработки в плане бытовых легенд там хорошие. Поэтому земля, откуда вышли его предки, ведун смело назвал как посчитал нужным. Слепив из двух слов.

Прежде всего «русъ[2]», которым тут обозначали красный, рыжий и коричневый цвет, а также ржавчину. Ну и «лeдо[3]» — им обозначали землю в широком смысле слова. Так что на выходе у Беромира получился термин Русълeдо. Для его уха, привыкшего к говорам XX-XXI века, он звучало почти по-немецки. Только смысл был совсем иной. В прямом значении «Красная земля», в переносном — «железная» из-за определенной синонимии со словом, обозначающим железную руду или цвета ее оттенков[4].

Исторический бред?

Ну и черт с ним!

Главное, что здесь и сейчас Беромир придумал красивую легенду для местных. Вон — даже на Дарью подействовало. Задумалась. В условиях острейшего дефицита железа сказание о том, что предки вышли из «железной страны» и мы можно ее возродить — выглядели вдохновляюще. Она ведь теперь состояло в его клане, который как раз и вышел из этой сказочной страны. Что позволяло, заодно, пропихнуть и легенду о письменности.

Дескать, писали.

И только это и позволило им достичь высокого развития. Жаль только сарматы во время завоевания все, что смогли, порушили и пожгли. Они ведь дикие совсем, и в письменах не нуждались.

— А мы можем возродить! — резюмировал Беромир.

Она чуть подумала и кивнула:

— Будь по-твоему. Буду учить письмо и записывать все, что ведаю.

— И учениц возьми.

— Пробуждение ведьмы Мары занимает три лета. Мало кто на это пойдет. Да и не любят нас. Боятся.

— Добрыня! — крикнул Беромир. — Поди сюда.

— Что-то стряслось? — поинтересовался он настороженно и косясь на Дарью.

— У тебя ведь две дочки. Так?

— Истинно так.

— Не отдашь их в ученицы Дарье?