Сбежавшее лето

Когда тетя Элис встала и спустилась вниз, Мэри спросила, можно ли ей, как вчера, пообедать на берегу.

Тетя Элис принесла из кладовой половину вареной курицы и взяла в руки нож.

— Я могу съесть все,— предложила Мэри.

Тетя Элис посмотрела на нее, не выпуская ножа из рук.

— Здесь довольно много, милочка. А мотовство, как тебе известно, до добра не доводит.

И она весело рассмеялась, желая показать, что ей вовсе не жаль скор­мить Мэри хоть целую курицу, если только она ее съест.

— Не беспокойтесь, все будет съедено,— решительно успокоила ее Мэри.

Таким образом она получила половину курицы, несколько сэндвичей с вареной свеклой, два яблока, три банана, коробку вафель, бутылку мо­лока и толстый кусок сыра.

— У кого-то из нас глаза завидущие, а руки загребущие,— заметила тетя Элис.

— У меня есть приятель,— объяснила Мэри.— Вдруг его мама даст ему мало? — Она уже давно обнаружила, что лучше говорить почти прав­ду. Тогда люди перестают быть подозрительными.— Его зовут Саймон Трампет,— добавила она.— Он очень хороший мальчик.

— Трампет, Трампет...— повторила тетя Элис.— Где я слышала эту фамилию?

— Его отец служит в полиции,— сказала Мэри, решив, что это звучит очень внушительно.— А у его дяди, Хорейса Трампета, лавка старинных вещей.

— А, знаю. Такой толстяк с бородой. Но эту фамилию я слышала еще от кого-то.— Поджав губы, тетя Элис тщетно пыталась вспомнить. Потом отказалась от своего намерения и добавила:—Надеюсь, милочка, ваш пикник будет не очень далеко от нашего дома? Не то у тебя заболит жи­вот тащить такую тяжесть.

— Ничего,— улыбнулась Мэри и принялась складывать еду в хозяй­ственную сумку с ручками.

Сумка с ручками и вправду не была тяжелой, зато походная сумка, на­битая консервами, постоянно напоминала о себе. К тому времени, когда Мэри добралась до пирса и со своими вещами взгромоздилась на второй этаж автобуса, она вся вспотела и умирала от жары. Саймон и Кришна уже сидели на местах. Перед ними на сиденье стояли огромный рюкзак и кор­зинка с Ноаксом.

— Ноакс всю ночь проспал у меня на груди,— с гордостью объявил Кришна.— По-моему, я ему нравлюсь. И чувствует он себя гораздо луч­ше. Когда сегодня утром пришел Саймон, мы дали ему молока, и он выпил все до капли.

— Никто вас не видел, когда вы вышли из лавки?—шепотом осведо­милась Мэри, но Саймон только хмуро поглядел на нее и ничего не от­ветил.

Вслед за Мэри на второй этаж поднялся кондуктор, который теперь стоял за ее спиной в ожидании денег за билеты.

Сердце у Мэри застучало, но кондуктор почти не посмотрел на Криш­ну, который в свитере Мэри и старых джинсах Саймона, по правде говоря, ничем не отличался от других пассажиров.

Все равно, пока они сидели в битком набитом автобусе, лучше было молчать. Только один раз, когда они уже выехали из города и тряслись по дороге, удалявшей их от моря, Кришна заметил:

— Дядя писал, что в Англии очень много зелени.

Выйдя из автобуса, они очутились на шоссе. Мимо них мчались легко­вые машины и огромные грузовики, из-под колес летели песок и щебенка. Справа тянулась высокая каменная стена, мрачная и грозная, со стеклян­ным верхом по всей ее длине. Почти все стекло было разбито. Саймон под­вел их к воротам из ржавого железа, так заросшим ползучими растениями и шелковистой сорной травой под названием «старикова борода», что таб­личку с полустершейся надписью «Частное владение. Посторонний вход воспрещен», которая была прикручена проволокой к перекладине, разгля­деть было нелегко.

На воротах были цепь и висячий замок, но это ничуть не остановило Саймона, который, ловко подвигав створки ворот — петли у них были сломаны,— приоткрыл их ровно настолько, чтобы можно было протис­нуться внутрь. Когда они вошли, Саймон снова поставил створки на место.

Как только они очутились внутри, шумное шоссе словно перестало существовать. Всего несколько ярдов от ворот, и они оказались совсем в другом мире: среди безмолвных зеленых джунглей. Деревья стояли близко друг к другу и тянулись вверх, образуя над головой крышу, сквозь которую почти не проглядывало небо. Земля же пряталась под зарослями терновника.

— Сюда,— сказал Саймон и уверенно пошел вперед, хотя никакой тро­пинки не было видно. Кришна и Мэри с трудом поспевали за ним. Кришна тащил корзинку с котом, а Мэри — свои сумки. Они то и дело натыкались лицом на паутину, ветки терновника цеплялись за их одежду. Саймон ша­гал слишком быстро, но у них не хватало духу жаловаться.

Прошла, как им показалось, целая вечность, пока Саймон не остано­вился на небольшой поляне, освещенной дымчатым лучом солнца. Громко стрекотали сверчки.

— Нога болит,— пожаловался Кришна и наклонился вытащить за­бравшуюся под джинсы ветку. От колючек на коже остались похожие на бусинки капельки крови.

— Терновник мы почти весь прошли,— сказал Саймон.— Теперь осталась крапива. Дай мне одну из твоих сумок, Мэри, тебе понадобится свободная рука.

И когда он повел их дальше, Мэри поняла, что он имел в виду. По­явилась тропинка, только очень узкая и вся заросшая крапивой. Она круто шла вниз с холма. Земля была сырой и скользкой, а крапива такой высо­кой, что хлестала их по лицам. Царила тишина — было слышно собствен­ное дыхание.

— Осторожней, здесь дерево,— предупредил Саймон.— Смотрите, откуда оно упало.

Они посмотрели наверх и увидели высоко над головой ствол, у которо­го сбоку белел след от оторвавшегося огромного сука. Сук этот оброс мхом и стал скользким. Первым по нему прошел Саймон, затем он повернулся, чтобы взять корзинку с котом — не дай бог выронят из рук! Изнутри не доносилось ни звука.