СБОРНИК ИНТЕРВЬЮ ФРЭНКА ЗАППЫ ДЛЯ ЮНЫХ ФАНАТИКОВ

ЗАППА: Я не собираюсь этого делать. Мне кажется, что если человек действительно умён, он должен найти собственный путь, и ему не нужны мои советы.

МАРШАЛЛ: Тогда зачем Вы делаете такие заявления? Просто напоминаете людям?

ЗАППА: Мне кажется, что есть люди, балансирующие на грани сознательной разумности; люди, которые предпочтут это quaalude-жизни. Если в твоём теле существует химическая аппаратура - функционирующий мозг - и у тебя есть свободная воля, то ты можешь выбирать -быть тупым или быть умным. Я говорю - выбирайте быть умным. Это не так плохо, как кажется. Проблема состоит в том, что большинство людей выбирают тупость, потому что с умом ассоциируется некое социальное клеймо. Если ты умный, с тобой никто не согласится спать. Об этом каждый ребёнок узнаёт в школе. Когда-то было справедливо и другое (сейчас это уже не так) - никто не хочет трахаться с комиком. Теперь это слегка изменилось. Но это была аксиома. С безумным учёным тоже никто не захочет трахаться. Итак, американцы ушли от интеллектуальных занятий, потому что они хотят, чтобы у них была общественная жизнь. И самые большие жертвы этого - женщины, сделавшие себя тупицами. Я думаю, что в Соединённых Штатах, наверное, есть много умных женщин. Если мы вернёмся назад, к Еве, которая была достаточно умна, чтобы предложить мужчине-идиоту съесть это проклятое яблоко, то увидим, очевидно, она знала что-то такое, чего не знал он. Она знала, что яблоко - это нечто стоящее. И вот мужчина всё это время обвиняет её: «Теперь ты хочешь, чтобы я купил тебе Kotex.» Но женщины производят жалкое впечатление, когда делают себя тупицами. Быть умной девушкой - это ещё большее клеймо, чем быть умным парнем.

МАРШАЛЛ: Вы много говорите о сексе и называете себя искренним язычником. Такова ваша стратегия - говорить «Смотрите, я умный парень и мне есть с кем спать»?

ЗАППА: Да, это абсолютный факт. Именно так.

МАРШАЛЛ: Это можно сделать.

ЗАППА: Это можно сделать.

МАРШАЛЛ: В средней школе Вы много этим занимались? Интересовало ли Вас это в то время?

ЗАППА: Так как я был нормальным американским подростком, меня это очень интересовало, и мне поистине повезло, что у меня была подружка моего возраста, которая жила через три двери от меня. Так что да, в средней школе я прекрасно проводил время.

МАРШАЛЛ: Это не она была Вашей первой женой?

ЗАППА: Нет, с первой женой я встретился уже в джуниор-колледже. А что касается той девушки, с которой я встречался школе, то её родители решили, что нам не следует доводить дело до чего-то серьёзного, и они куда-то уехали, так что я её больше не видел.

МАРШАЛЛ: Но у вас были половые отношения?

ЗАППА: Да.

МАРШАЛЛ: И вы пользовались презервативами?

ЗАППА: Нет.

МАРШАЛЛ: Вы были осторожны?

ЗАППА: Ну, мне кажется, это не очень уместный предмет для обсуждения в нашем философском разговоре.

МАРШАЛЛ: Хорошо. Ещё одна цитата, про людей, работающих в своих учреждениях. И мне кажется, Вы дали пример этого: Вы вошли в музыкальный Истэблишмент, сохранили целостность и сыграли свою роль. И Вы надеетесь, что некие люди просочатся в армию и займут посты, на которых можно будет провести какие-то положительные изменения.

ЗАППА: Делайте своё дело. Выполняйте свою работу. Не будьте придурками.

МАРШАЛЛ: У меня есть цитата, где Вы говорите, что достаточно интересовались политикой, чтобы говорить о ней с людьми. Это Вы сказали в конце 60-х. А многие люди в то время - видимо, из-за того, как Вас представляли СМИ - считали, что это большая наглость.

ЗАППА: Мне кажется, что один из приёмов нейтрализации разумного человека - это представить его плохим парнем. Я не плохой парень, но думаю, что то, что писалось обо мне в прессе, изначально должно было сделать меня менее привлекательным для широкого спектра американской общественности. Тот же самый синдром, что и в случае моего телевизионного ток-шоу. Они не хотят давать мне дискуссионной площадки.

МАРШАЛЛ: Вот вопрос о слове «вопросы». Я помню, что в 1968 г. в «Ньюсуике» была статья про Вас, где Вы сказали: «Моя роль -задавать вопросы». Потом, в заметках на альбоме THE GRAND WAZOO Вы говорите о неких «Вопросах», которые выходят и проходят проверку на музыкальный талант, и если это удаётся, они могут выполнить пару простых музыкальных упражнений, дающих некий элементарный развлекательный навык. Но тех, кто не проходит тест, убивают или топят в «Недифференцированной Ткани».

ЗАППА: Слово «вопросы» в этой истории заменяло слово «христиане». Первоначальное название этой песни было «Съешь этого христианина».

МАРШАЛЛ: Это правда?

ЗАППА: Да.

МАРШАЛЛ: Почему Вы поменяли слово?

ЗАППА: Мне показалось, что «Вопросы» будет лучше.

МАРШАЛЛ: Потому что это слово применимо и к другим аспектам?

ЗАППА: Да, это более хитрый замысел - «Съешь этого Вопроса.»

МАРШАЛЛ: Многоуровневый. Мне кажется, Вы иногда критикуете излишнее фразёрство и бездумные разговоры, инструментальные вещи или чистый звук могут снять эту заботу о вербальных идеях.

ЗАППА: Да, мне кажется, многие люди просто любят поговорить, и думают, что то, что они говорят - просто очаровательно, и высказывают свои мысли так долго, как только могут. Не всегда это получается, потому что кое-какие вопросы, задаваемые мне, просто нелепы, но мне хочется найти самый быстрый способ ответа, чтобы сократить его и дать ответ, который можно будет запомнить - если конечно, вы можете запомнить вопрос. Иногда вопросы растягиваются на шесть недель, и привести ответ в компактную форму бывает нелегко. Это было бы легче, если бы вопросы-ответы записывались на бумаге, но для меня это одна из скучнейших вещей в жизни.

МАРШАЛЛ: Ваша стратегия прекрасно подходит для электрических технологий, когда тебе даётся 30 секунд на изложение своей позиции.

ЗАППА: Это сложная задача. Как-нибудь попробуйте.

МАРШАЛЛ: Я делаю (или пытаюсь делать) это каждую неделю на радио. Значит, Вы задаёте музыкальные вопросы?

ЗАППА: Да.

МАРШАЛЛ: Помню, в одном интервью конца 70-х Вы выдвинули концепцию "sprechstimme " - немецкий термин.

ЗАППА: Речевая песня. То есть вместо того, чтобы петь все ноты песни, ты наполовину поёшь, наполовину проговариваешь их. Эта техника приписывается Шёнбергу, который применил её в пьесе "Pierrot Lunaire". И писалось это так: те ноты в партитуре для сопрано, которые нужно было наполовину проговаривать, имели крестики на штилях. Но я не думаю, что это придумал Шёнберг, потому что такой тип вокального стиля уже использовался в блюзе и в другой этнической музыке. Это можно обнаружить в болгарской музыке - вместо того, чтобы просто петь ноту, ты как бы косвенно передаёшь её высоту проговаривая её. Что-то промежуточное.