Сборник "Посольский десант"

Он снова протянул руку к пульту.

–  Центр здоровья? Врача и носилки ко мне. Нет, не для меня, не волнуйтесь. Тут одного неврастеника надо привести в сознание, потом отвезти домой. В Сиреневый Дворец. Вот именно.

Он затянулся дымом. Повернул голову.

–  Итак, продолжим.

–  Однако, Отец Эфира… Он все равно не выдержит этого. Возраст, сердце, нервы… Столько лет на посту…

Шеф смотрел, как струя дыма разрастается кудрявым деревцем.

–  Бэ… Да, пожалуй. Сам виноват - забыл, с кем разговаривает.

Он нажал кнопку.

–  Общие программы!

–  Слушаю, шеф. Работаю, аж дым идет…

–  Предыдущее распоряжение отставить до половины. Программу подготовить, но без команды не выпускать.

–  Понял. Выполняю.

–  Этому - ну, о котором мы говорили только что, - закрыть эфир повсеместно и бессрочно.
– Он несколько повысил голос.
– Чтобы впредь ни на одном экране планеты это рыло не появлялось! Даже в сортирах и вытрезвителях!

Стоявший полукруг теперь снова был обращен лицами к Отцу Эфира, но на этот раз как-то явственно, хотя и нечленораздельно, загудел.

–  Что, все еще считаете - круто?
– поинтересовался шеф.
– Любимому Персонажу останется один только путь - искать убежища в других мирах? Да нет, никто его не примет… Нет, я - добрый организм и наказываю мягко. Ну ладно, с этим все. Помогите санитарам, вы там… Что вы копаетесь? Уколите. Пусть приходит в себя. Теперь - вы. Кандидат в претенденты номер два, если не ошибаюсь?

–  Так точно, шеф. То есть, я хотел сказать - да.

–  Вы это и сказали. Не стесняйтесь точных формулировок. Как вас там, я запамятовал?

–  Иро Пан, шеф.

–  А, да, конечно. Вы этот… этот… Кто вы?

–  В смысле - кем сейчас являюсь?

–  А какой еще смысл может быть в моем вопросе?

–  Разумеется, шеф, вы, как всегда, правы. Сейчас я занимаю пост Главного Начальника по управлению снабжением.

–  Ха-ха.

–  Простите?

–  Надо говорить: «Виноват?»

–  Еще раз простите. Виноват?

–  Нет, ничего. Просто вспомнилось. Снабжаете чем? Кого?

–  Информацией. Членов правительствующего симпозиума. По проблемам экономики, развития планетного хозяйства.

–  Бэ. Завидный пост. Это у вас там лепят прогнозы? Не погоды, понятное дело, а экономические. Как все поднять в трехдневный срок, и так далее.

–  Ну… В какой-то степени…

–  Да вы не стесняйтесь. Всем нам случается врать. Человек слаб. Что же это вы - с такого безмятежного, можно сказать, места - и в самые пучины экраники? Раньше ведь вы других мазали - а сейчас все начнут мазать вас - и не медом… Тягота-то неподъемная. То ли дело - ученый организм, говори, что хочешь - ответственности никакой.

–  Э-э… Так сказать, я… - Неожиданно кандидат, казалось, пришел в себя - заговорил громче и уверенней, глаза навыкате как бы заискрились розовыми искрами.
– Стремлюсь свои глубокие и оригинальные знания поставить на службу родной планете. У меня уже вся программа продумана, разбита по пунктам… И сыграна будет как по нотам.

–  Музыкант… Ну ладно, не старайтесь - и так все понятно. Честолюбие - вот что нас губит. Как сказано - жадность организм сгубила… Так, хорошо. Сейчас посмотрим…

Он снова отвлекся к аппарату.

–  Мою личную операторскую. Си? Давай живой ногой ко мне. С примерочным комплектом. В три секунды - бегом марш!

(«А порядочек у них здесь, как на военном корабле, - пробормотал Федоров, ни к кому из своих в частности не обращаясь.
– Смотрите-ка: и правда - бегут!»

«Не понимаю: неужели так трудно помолчать немного?
– тут же откликнулся Изнов.
– Еще, чего доброго, вызовете неудовольствие…»

«Вы чего это - уже испугались?
– густым басом вступил в обмен мнениями Алас.
– Подумаешь! Видывали мы и не таких!»

«И все же помолчим лучше, - заключил Меркурий. Был он хмур, и ему все, происходившее на их глазах, похоже, совершенно не нравилось».)

Вызванный же организм тем временем действительно примчался, и не в одиночку: с ним, голова в голову, прибыли еще двое - один тащил объемистый сундучок, другой - какое-то сложное электронно-оптическое устройство, которое и принялся устанавливать незамедлительно, растопырив массивный многоногий штатив. Центр же тройки, видимо, тот самый Си, которому и была дана команда, вытянулся перед шефом.

–  Готовы, шеф. Кого примеряем?

Шеф ткнул мундштуком кальяна во второго кандидата.

–  Вот его посмотри.

–  Слушаюсь. Этого, значит…

Си - был он долговязым, со слегка растрепанной прической, одет в серо-зеленый комбинезон - неторопливыми, мягкими шагами приблизился к примеряемому.

–  Будьте любезненьки… Выйдите из строя, чтобы можно было с вами ознакомиться всесторонне… Три шага вперед. Вот-вот, Ваша Перпендикулярность, здесь и остановитесь…

Оператор примерки медленно, не отрывая предельно выкаченных глаз от кандидата в кандидаты, обошел вокруг него раз и другой, неизменно обращаясь к нему лицом, словно планета, чей оборот вокруг оси равен полному эллипсу, описанному вокруг светила. Затем остановился, плавно повернулся к Центру Координат, склонил голову к плечу и сделал такую гримасу, словно только что тщательно разжевал недозрелый лимон. Одновременно он высоко поднял плечи и позволил им свободно упасть.

–  Ну как?
– поинтересовался шеф.

Оператор-примерщик покачал головой.

–  Каша, шеф, жидкая каша на воде. Ни линии, ни фактуры. С таким фасом я постыдился бы выходить на улицу. Да и профиль, надо сказать… Никакого ритма, сплошное спотыкание, этот профиль прямо-таки трещит, а хорошее лицо должно петь, вы же знаете.

Обсуждаемый продолжал стоять неподвижно, лишь часто-часто моргал.

–  Да, похоже на то, - согласился Отец.
– Ну а если попробовать от противного? Слепить не сахарного красавчика, а наоборот - этакого уродца, но впечатляющего. Чтобы избиратель вспоминал и вздрагивал.

Оператор секунду помолчал, размышляя. Потом одним прыжком приблизился к аппарату на штативе, приник к видоискателю, нацелился объективом на обсуждаемого, несколько секунд смотрел. Соответствующее изображение одновременно возникло и на большом мониторе. Затем, что-то пробормотав себе под нос, оператор стал нажимать клавиши и переводить рычажки. После каждого его движения лицо на экране изменялось: сжималось, растягивалось, перекашивалось, углы рта то поднимались, то круто устремлялись вниз, оба вместе или по очереди, глазницы сближались, потом вдруг разбегались до предела возможного, глаза стали внезапно безнадежно косить, в одну, а затем и в другую сторону, а дальше и вовсе враздрай: один устремил взгляд вниз, другой - в потолок. Подбородок вовсе исчез, снова возник, вытянулся и вроде бы даже загнулся кверху. Уши вплотную прижались к голове, потом одним движением оттопырились, встали перпендикулярно, словно паруса, ловящие попутный ветер. Менялся и цвет кожи - от густо-красного до светло-зеленого. Все смотрели на экран, все были очень серьезны: на их глазах происходил акт вдохновенного творчества.