Сборник произведений
Шрифт:
На яркий свет и на гнетущий мрак.
Кому – Христу, Иегове, Аллаху
Сподобится подать России знак –
Не угождать губительному страху,
Поэты – не мишени для атак…
Как славно, что опальный Пастернак
Не отдан в руки лагерному праху!
«Ах, осыпались лапы елочьи,
Отзвенели его метели…
До чего ж мы гордимся, сволочи,
Что он умер в своей постели!» *
В своей постели, не в чужих краях…
Ах, как здесь душно! Гложет
– ---------------------------
* «Памяти Б.Л.Пастернака», 1966
11
Ах, как здесь душно! Гложет липкий страх,
Когда идут погромные кампании.
Но жив поэт! Жива в его руках
Машинка, что сработана в Германии.
И груз эпохи снова на плечах,
И песня, как молитва, как заклание,
И самиздат, подпольное издание,
На папиросных тоненьких листах.
«Их имен с эстрад не рассиропили,
В супер их не втиснули облаточный.
«Эрика» берет четыре копии,
Вот и все!.. А этого достаточно!» *
И страх грызет полковничью папаху,
Ленивой лентой лезет под рубаху
– ------------------------
* «Мы не хуже Горация», 1964 -1966
12
Ленивой лентой лезет под рубаху,
Чиновнику охранки не до сна:
– Прихлопнуть бы заразу сходу, смаху,
Не подняла чтоб головы она.
И заработать новенькую бляху,
И выпить с чистой совестью вина.
Страна тогда устоями сильна,
Когда в домах бывает много страху.
« Это дом и не дом. Это дым без огня.
Это пыльный мираж, или фата-моргана.
Здесь Добро в сапогах рукояткой нагана
В дверь стучало мою, надзирая меня». *
Теперь издалека на все глядишь,
И застывает сумрачный Париж.
– ---------------------------------------
* «Заклинание Добра и Зла»,1974
13
И застывает сумрачный Париж.
Не будет больше у тебя Премьеры.
Седой консьерж, что коренаст и рыж,
Задернул на твоем окне портьеры.
Ты новой песней нас не удивишь
За рюмкой золотящейся мадеры…
И горечь поэтической карьеры,
Сам от себя, увы, не убежишь.
«И милых до срока состарил,
И с песней шагнул за предел,
И любящих плакать заставил,
И слышать их плач не хотел». *
Чуть слышная скребет в подъезде мышь,
Чужой страны кладбищенская тишь.
– ----------------------------
* «Когда-нибудь дошлый историк…», 1972
14
Чужой страны кладбищенская тишь.
Не слышно даже
тоненькой свирели.И кто-то где-то сохранил престиж:
– Не умер Галич в собственной постели!
В каких далеких высях ты летишь?
Куда возносят музыки качели?
«Не умер Галич в собственной постели…»
Ты вольным духом в небесах паришь.
« И не знают вельможные каты,
Что не всякая близость близка
И что в храм ре-минорной токкаты
Недействительны их пропуска!» *
Токкаты Баха – ненадежный щит.
Ах, как нелепо! Музыкой убит!
– --------------------------------
* «Слушая Баха», 1973
Магистрал
(акростих)
Ах, как нелепо! Музыкой убит!
Лежат осиротевшие пластинки.
Еще храня богемный колорит,
К нему спешат аккорды вечеринки.
Седой Париж, благочестивый вид.
Ах, как жестоко! Падают снежинки,
Не снег, скорей – застывшие слезинки,
До гроба ни одна не долетит.
Россия, утонувшая в снегах,
Готовая на подвиг и на плаху.
Ах, как здесь душно! Гложет липкий страх,
Ленивой лентой лезет под рубаху.
И застывает сумрачный Париж –
Чужой страны кладбищенская тишь
Глухарь
Выткался над озером алый свет зари,
На бору со звонами плачут глухари.
С.Есенин
Говорят, что глухари не слышат –
Оттого зовут их "глухари" –
В тот момент, когда им служит крышей
На озерах "алый свет зари".
В тот момент, ей-Богу, не до слуха,
В тот момент в глазах стоит Она!
И, явив собой томленье духа,
Песнь его поэзии полна.
Он токует, выгнув шею ниже,
Ничего не слыша в этот миг.
И подходит ближе, ближе, ближе
Начиненный смертью дробовик.
Грянет выстрел, свистнет дробь в полете,
До певца недолго долететь.
Он замрет на самой страстной ноте.
Так и я хотел бы умереть.
Карточный романс
Я удручен, фиаско потерпев.
В который раз со мной случилась драма -
Всю жизнь стремлюсь к заветной Даме Треф,
Но мне мешает Пиковая Дама.
Бросать пасьянс в досаде не привык,