Сборник рассказов и повестей.
Шрифт:
– Между прочим, дом окружен, - угрюмо соврал я.
Он тонко улыбнулся в ответ.
– И окрестности Калки тоже?
Мне нечего было на это сказать.
На моих глазах он препоясался мечом и взял копье. Затем выпрямился и с княжеским высокомерием вздернул русую недавно отпущенную бородку. Я понял, что сейчас он изречет что-нибудь на прощанье. Что-нибудь историческое.
– Татарское иго, - изрек он, - позорная страница русской истории. Я вырву эту страницу.
Причем ударение сделал, авантюрист, не на слове "вырву", а на слове "я". Потом запустил руку под седло и, на что-то
– Семь тысяч?
– Руки шефа взметнулись над столом - то ли он хотел воздеть их к потолку, то ли схватиться за голову.
– Семь тысяч… А ты сказал ему, что у него прабабка - татарка?
– Н-нет… - ответил я.
– А что? В самом деле?
– Откуда я знаю?
– огрызнулся шеф.
– Надо было сказать!…
Его заместитель по XIII веку давно уже бегал из угла в угол. Возле стенда "Сохраним наше прошлое!" резко обернулся.
– Почему ты не хочешь оставить засаду на его квартире?
– Потому что он туда больше носа не покажет, - ворчливо отозвался шеф.
– Будь уверен, ночлег он себе подготовил на все семь тысяч дней. Как и стойло для лошади. А вот где его теперь искать, это стойло?… Нет, брать его, конечно, надо там - в тринадцатом веке…
– Как?
– В том-то и дело - как?…
Шеф поставил локти на стол и уронил тяжелую голову в растопыренные пальцы.
– Семь тысяч, семь тысяч… - забормотал он.
– Ведь это же надо что придумал, босяк!…
– Но, может быть, нам… - осторожно начал заместитель, - в порядке исключения… разрешат…
– Снять блокаду?
– Шеф безнадежно усмехнулся. Я тоже.
Дело в том, что прошлое по решению мирового сообщества блокировано с текущего момента и по пятнадцатый век включительно - на большее пока мощностей не хватает… А ловко было бы: вырубить на минутку генераторы, потом - шасть в позавчера - и в наручники авантюриста…
– А у тебя какие-нибудь соображения есть?
– Вопрос был обращен ко мне.
– Есть, - сказал я и встал.
Это произвело сильное впечатление. Шеф и его заместитель по XIII веку ошарашенно переглянулись.
– Ну-ка, ну-ка, изложи…
Я изложил.
Вообще-то я редко когда высказываю начальству свои мысли, но если уж выскажу… Молчание длилось минуты три. Заместитель опомнился первым.
– А, собственно, почему бы и нет?
– с опаской поглядывая на шефа, промолвил он, и сердце мое радостно встрепенулось.
Шеф затряс головой.
– Ты что, хочешь, чтобы я отпустил его в тринадцатый век о_д_н_о_г_о_?
– Да почему же одного?
– поспешил вмешаться я, очень боясь, что предложение мое сейчас зарубят.
– Меня же тоже будет семь тысяч!
Шеф вздрогнул.
– Ты вот что, сынок… - сказал он, почему-то пряча глаза.
– Ты пойди погуляй пока, а мы тут посоветуемся… Только далеко не уходи…
Я вышел в коридор и, умышленно прикрыв дверь не до конца, встал рядом. Профессиональная привычка. Кроме того, там, в кабинете, решалась моя судьба: расквитаюсь я с моим подопечным за сетку из витого капрона или же дело передадут другому? Запросто могли передать.
Что ни говори, а были у меня промахи в работе, случались…Я прислушался. Начальство вело ожесточенный спор, погасив голоса до минимума. В коридор выпархивали лишь случайные обрывки фраз.
ШЕФ:…не представляешь… дубина… таких дел натворит, что… (Это он, надо полагать, о моем подопечном.)
ЗАМЕСТИТЕЛЬ:…клин клином… ручаюсь, не уступит… (А это уже, кажется, обо мне.)
ШЕФ:…семь тысяч! Тут одного-то его не знаешь, куда… хотя бы руководителя ему… (Вот-вот! Это как раз то, чего я боялся!)
ЗАМЕСТИТЕЛЬ:…ну кто еще, кроме… семь тысяч - почти двадцать лет… а там и на пенсию…
Последнего обрывка насчет пенсии я, честно говоря, не понял. При чем тут пенсия?… Вскоре меня пригласили в кабинет.
– В общем так, сынок… - хмурясь, сказал шеф.
– Мы решили принять твое предложение. Если кто-то и способен остановить этого придурка - то только ты…
Утро 31 мая 1223 года выдалось погожим.
Опершись на алебарду, я растерянно оглядел окрестности. Как-то я все не так это себе представлял… Ну вот, например: я иду перед стройной шеренгой воинов, каждый из которых - я сам. Останавливаюсь, поворачиваюсь лицом к строю и на повышенных тонах объясняю ситуацию: вон там, за смутной линией горизонта - река Калка. А за теми холмами - войско из семи тысяч авантюристов. Или даже точнее - авантюриста. Что от нас требуется, орлы? От нас требуется умелым маневром блокировать им дорогу и не дать вмешаться в естественное развитие событий…
И вот теперь я стоял, опершись на алебарду, и что-то ничего пока не мог сообразить. Остальные-то где? Кажется, я прибыл слишком рано…
Тут я вспомнил, что пехотинец-одиночка для тяжеловооруженного конника - не противник, и в поисках укрытия двинулся к виднеющемуся за кустами овражку.
– Эй, с алебардой!
– негромко окликнули меня из кустов.
Я обернулся на голос, лязгнув доспехами. В листве поблескивал металл. Там прятались вооруженные люди. Лошадей не видно, вроде свои.
– Быстрей давай!
– скомандовали из кустов.
– Демаскируешь!
Я пролез сквозь чащу веток и остановился. Передо мной стояло человек десять воинов. И еще с десяток прохаживалось на дне овражка. Из-под светлых шлемов-ерихонок на меня отовсюду смотрело одно и то же лицо. Мое лицо. Разве что чуть постарше.
– Который год служишь?
Тон вопроса мне не понравился.
– Да что ты его спрашиваешь - и так видно, что салага, - хрипло сказал воин с забинтованным горлом.
– Гляди-ка, панцирь у него… Ишь вырядился! Прям "старик"… А ну прими алебарду как положено!
Вот уж чего я никогда не знал - так это как положено принимать алебарду.
– Вконец "сынки" распустились!
– Хриплый забинтованный недобро прищурился.
– Кто давал приказ алебарду брать?
– А что надо было брать?
– Топор!
– негромко, щадя простуженное горло, рявкнул он.
– Лопату! Шанцевый инструмент!… Если через голову не доходит - через ноги дойдет! Не можешь - научим, не хочешь - заставим! С какого года службы, тебя спрашивают?
– Да я, в общем-то… - окончательно смешавшись, пробормотал я, - в первый раз здесь…