Сборник рассказов и повестей.
Шрифт:
"Молодые" поднялись, оробело бренча железом. Небритый подошел к новобрачному и положил руку в кольчужной рукавице на его стальное плечо.
– А тебе я, друг, так скажу, - задушевно проговорил он.
– Хорошую ты себе жену выбрал. Кроме шуток.
Сидящий в сторонке командир отряда скептически поглядел за него и, вздохнув, отвернулся.
К часу дня подошла разведка противника.
Человек двадцать конных в голых "яко вода солнцу светло сияющу" доспехах подъехали к выкопанному нами рву. Я и еще несколько салажат в байданах, как наиболее уязвимая часть нашего воинства, были
Постарел авантюрист, осунулся. Я имею в виду того, что командовал их отрядом. Ударив саврасую лошадь длинными шпорами, он выехал вперед и долго смотрел на заостренные колья, вбитые в дно рва.
– Пес!
– бросил он наконец с отвращением.
– Успел-таки…
Он поднял глаза. Перед ним с того края рва грозно топорщился так называемый "еж". "Молодые" подтянулись, посуровели, руки их были тверды, лезвия алебард - неподвижны.
– А почему у него лошадь саврасая?
– шепотом спросил я одного из салажат.
– Была же белая…
Действительно, лошади под противником были и той, и другой масти.
– Белая во время атаки шею свернула, - также шепотом пояснил салажонок.
– Да ты сам сегодня увидишь - покажут…
– Предлагаю пропустить нас по-хорошему!
– раздался сорванный голос старшего всадника.
– Имейте в виду: сейчас сюда подойдет еще один отряд - в пятьдесят клинков…
– Да хоть в сто… - довольно-таки равнодушно отозвался с этого края рва наш командир.
Мой противник оскалился по-волчьи.
– Ты вынуждаешь меня на крайние меры, - проскрежетал он.
– Я вижу, придется мне завтра прихватить сюда…
– Пулемет, что ли?
– А хоть бы и пулемет!
– Прихвати-прихвати… - невозмутимо отозвался командир.
– А я базуку приволоку - совсем смешно будет…
– А я… - начал противник и, помрачнев, умолк.
– Сеточку, - издевательски подсказал командир.
– Сеточку не забудь. Такую, знаешь, капроновую…
Тот яростно крутнулся на своем саврасом.
– Червь!
– выкрикнул он.
– Татарский прихвостень! Там, - он выбросил закованную в сталь руку с шелепугой подорожной куда-то вправо, - терпит поражение князь Мстислав Удатный! А ты? Ты, русский человек, вместо того, чтобы ударить поганым в тыл… Сколько они тебе заплатили?…
– За прихвостня - ответишь, - процедил командир.
Тяжелый наконечник семиметрового копья плавал в каких-нибудь полутора метрах от шлема всадника, нацеливаясь точно промеж глаз.
– Куда, нехристь?!
– Это уже относилось к противнику из "молодых", не сумевшему сдержать белую лошадь и выехавшему прямо на край рва. В остервенении старший всадник хлестнул виновного шелепугой. Тот взвыл и скорчился в седле - рогульчатое ядро пришлось по ребрам.
– А мы еще жалуемся… - уныло проговорил один из наших салажат.
– У нас "деды" хоть орут, да не дерутся…
Я же с удовлетворением отметил, что "еж" из копий и алебард не дрогнул ни разу. Воины по эту сторону рва стояли, нахмурясь и зорко следя за конными. Что-что, а дисциплина у меня всегда была на высоте…
Потом подошел обещанный противником отряд.
Пятьдесят не пятьдесят, но клинков сорок в ним точно было. На той стороне началась давка и ругань. Всадники подъезжали группами, смотрели с содроганием на заостренные колья и снова принимались браниться. Наконец вся эта масса попятилась и на рысях двинулась прочь, оставив после себя перепаханную, изрытую копытами землю.– Вроде отвоевали на сегодня, - сказал командир.
Возле рва оставили охранение и разрешили салажатам вылезти из укрытия.
– Ну что он там?
– нетерпеливо крикнул новобрачный, чуть запрокинув голову.
– Уходит, - ответил ему наш наблюдатель с холма.
– Все правильно, - заметил командир.
– Убедился, что все лазейки перекрыты, и теперь концентрирует силы на равнине. Напролом попрет…
Наблюдателей на бугре сменяли часто. И не потому, что служба эта была трудной, - просто каждому хотелось взглянуть, что делается на равнине.
– Вторая баталия пошла, - сообщил только что спустившийся с холма бородач.
– Пусть новичок посмотрит. Ему полезно…
– Можно, - согласился командир.
– Пошли, новичок…
Мы поднялись на бугор. Открывшаяся передо мной равнина была покрыта свежей, еще не выгоревшей травой. И по этому зеленому полю далеко внизу, грозно ощетинясь копьями, взблескивая панцирями и алебардами, страшный в своей правильности, медленно полз огромный прямоугольник - человек в тысячу, не меньше.
– Эх, мать!
– восхищенно сказал наблюдатель.
– Красиво идут!
– Да я думаю, - отозвался командир.
– Там же "старики" в основном! За десять лет и ты строем ходить научишься…
– Так что служи, служи, - не преминул добавить поднявшийся вместе с нами хриплый.
– Тебе еще - как медному котелку.
– А вон и первая баталия строится, - сказал наблюдатель.
В отдалении муравьиные людские потоки струились из-за бугров и пригорков, смешиваясь на равнине в единую массу, постепенно преобразующуюся во второй такой же прямоугольник.
– Да что ж они так вошкаются сегодня?
– с тревогой проговорил хриплый.
– Не успеют же!…
– Успеют, - сказал командир.
Он перевернул ладанку и взглянул на циферблат.
– Ну, минут через десять начнется…
И минут через десять - началось! Конница выплеснулась из-за пологого холма, ослепив сверкающими на солнце доспехами. И она продолжала изливаться, и казалось, ей не будет конца. Никогда бы не подумал, что это так много - семь тысяч человек! И вся эта масса разворачивалась во всю ширь равнины и с топотом, с визгом, с лязгом уже летела на замершие неподвижно баталии.
Я зажмурился. Ничто не могло остановить этот поток сверкающего и как бы расплавленного металла.
– Что? Сдали нервишки?
– злорадно осведомился командир, обращаясь, как вскоре выяснилось, не ко мне, но к противнику на равнине.
– Это тебе не сеточки капроновые бросать…
Я открыл глаза. Ситуация внизу изменилась. Баталии по-прежнему стояли неподвижно, а вот первые ряды конницы уже смешались. Всадники пытались отвернуть, замедлить разбег, а сзади налетали все новые и новые, начиналась грандиозная свалка.