Сборник рассказов и повестей.

В неловком молчании они подошли к вагонке, возле которой приткнулась серая "Волга".

– Слушай, Петрович, - спросил субподрядчик, - а почему ты его Колькой зовешь?

Старик опешил. Кажется, он над этим никогда не задумывался.

– Надо же как-то называть, - сказал он наконец.
– И потом внук у меня есть - Колька. В точности такой же обормот: из бороды глаза торчат да нос…

– Что-то я никак не соображу, - раздраженно перебил его проектировщик, который с момента избавления не проронил еще ни слова.
– Почему он нас отпустил? Загадку-то мы не отгадали.

– Так Петрович же отгадку сказал, - напомнил из кабины субподрядчик.
– Ласточка.

– Ласточка?
– ошарашенно переспросил проектировщик.
– Почему ласточка?

– Уважает, - пояснил сторож.
– Вон их сколько тут развелось!

Все оглянулись на серый массив стройки. Действительно, под бетонными козырьками там и сям темнели глиняные круглые гнезда.

– Ну это же некорректная загадка!
– взревел проектировщик.
– Ее можно всю жизнь отгадывать и не отгадать!… Да он что, издевался над нами?!

Разбушевавшегося проектировщика попытались затолкать в машину, но он отбился.

– Нет уж, позвольте!
– Он подскочил к Петровичу.
– А вам он ее тоже загадывал?

– А то как же, - ухмыльнулся старик.
– Летит - свистит. Я спрашиваю: "Ласточка, что ли?" Он говорит: "Ласточка…"

Проектировщик пришибленно посмотрел на сторожа и молча полез в кабину.

– Но Петрович-то, а?
– сказал субподрядчик, выводя "Волгу" на широкую асфальтовую магистраль.
– Ох, стари-ик! От кого, от кого, но от него я такого не ожидал…

– Да, непростой старичок, непростой, - деревянно поддакнул с заднего сиденья проектировщик.

– Кто-то собирался снять людей с микрорайона, - напомнил заказчик.
– И сдать стройку за месяц.

Генподрядчик закряхтел.

– Легко сказать… Что ж вы думаете, это так просто? Микрорайон - это сейчас сплошь объекты номер один… И потом: ну что вы в самом деле! Ну, строительный, ну и что? Это же бесплатный сторож… О-ох!… - выдохнул он вдруг, наклоняясь вперед и закладывая руку за левый борт пиджака.

– Что? Сердце?
– испуганно спросил субподрядчик, поспешно тормозя.

Генподрядчик молчал, упершись головой в ветровое стекло.

– Нет, не сердце, - сдавленно ответил он.
– Просто вспомнил: у меня же завтра еще одна комиссия…

– На какой объект?

– Библиотека…

– Ох ты… - сказал субподрядчик, глядя на него с жалостью.

– Тоже замороженная стройка?
– поинтересовался проектировщик.

– Семь лет как замороженная.
– Субподрядчик сокрушенно качал головой.
– Я вот думаю: если здесь за три года такое завелось, то там-то что же, а?

Любовь ЛУКИНА

Евгений ЛУКИН

ТУПАПАУ, или СКАЗКА О ЗЛОЙ ЖЕНЕ

1

Мглистая туча наваливалась на Волгу с запада, и намерения у нее, судя по всему, были самые серьезные. Дюралевый катерок сбросил скорость и зарылся носом в нарзанно зашипевшую волну.

– Толик, - жалобно позвал толстячок, что сидел справа.
– По-моему, она что-то против нас имеет…

Хмурый Толик оценил исподлобья тучу и, побарабанив пальцами по рогатому штурвальчику, обернулся - посмотреть, далеко ли яхта.

Второе судно прогулочной флотилии выглядело куда эффектнее: сияюще-белый корпус, хромированные поручни, самодовольно выпяченные паруса. За кормой яхты бодро стучал подвесной мотор, но в скорости с дюралькой она, конечно, тягаться не могла.

– Это все из-за меня, ребята… - послышался виноватый голос с заднего сиденья. Там в окружении термосов, спиннингов и рюкзаков горбился крупный молодой человек с глазами великомученика. Правой рукой он придерживал моток толстенной - с палец - медной проволоки, венчающей собой всю эту груду добра.

– Толик, ты слышал?
– сказал толстячок.
– Раскололся Валентин! Оказывается, туча тоже из-за него.

– Не надо, Лева, - с болью в голосе попросил тот, кого звали Валентином.
– Не опоздай мы с Натой на пристань…

– "Мы с Натой"… - сказал толстячок, возводя глаза к мглистому небу.
– Ты когда кончишь выгораживать свою Наталью, непротивленец? Ясно же, как божий день, что она два часа макияж наводила!

Но тут в глазах Валентина возникло выражение такого ужаса, что Лева, поглядев на него, осекся. Оба обернулись.

Белоснежный нос яхты украшала грациозная фигура в бикини. Она так вписывалась в стройный облик судна, что казалось, ее специально выточили и установили там для вящей эстетики.

Это была Наталья - жена Валентина.

Впереди полыхнуло. Извилистая молния, расщепившись натрое, отвесно оборвалась за темный прибрежный лесок.

– Ого… - упавшим голосом протянул Лева.
– Дамы нам этого не простят.

На заднем сиденье что-то брякнуло.

– Ты мне там чужую проволоку не утопи, - не оборачиваясь, предупредил Толик.
– Нырять заставлю…

А на яхте молнии вроде бы и вообще не заметили. Значит, по-прежнему парили в эмпиреях. Наталья наверняка из бикини вылезала, чтобы произвести достойное впечатление на Федора Сидорова, а Федор Сидоров, член Союза художников, авангардист и владелец яхты, блаженно жмурился, покачиваясь у резного штурвала размером с тележное колесо. Время от времени, чувствуя, что Наталья выдыхается, он открывал рот и переключал ее на новую тему, упомянув Босха или, скажем, Кранаха.

На секунду глаза Натальи стекленели, затем она мелодично взвывала: "О-о-о, Босх!" или "О-о-о, Кранах!"

Причем это "о-о-о" звучало у нее почти как "у-у-у" ("У-у-у, Босх!", "У-у-у, Кранах!").

И начинала распинаться относительно Босха или Кранаха.

Можно себе представить, как на это реагировала Галка. Скорее всего, слушала, откровенно изумляясь своему терпению, и лишь когда становилось совсем уже невмоготу, отпускала с невинным видом провокационные реплики, от которых Наталья запиналась, а Федор жмурился еще блаженнее…

На дюральке же тем временем вызревала паника.

– Что ж мы торчим на фарватере!
– причитал Лева.
– Толик, давай к берегу, в конце-то концов…