Сцена и жизнь

Последняя фраза не ускользнула от оставшегося еще в той же зале Когана, разговаривавшего вполголоса с Чадилкиным.

–  Вот как!
– прошипел он.
– Куда угодно, хоть на край света. Вы слышали каково?! Быстро, быстро! Не слишком ли скоро? Ну, да это мы увидим, с кем. Почему бы и не с вами, и не со мной. Увидим, кто сильнее: мы или Бежецкий?

–  Все мое, сказало злато, И я твой, сказал булат, Все куплю, сказало злато, И меня, сказал булат.

–  продекламировал со смехом в ответ архитектор.

– Война, значит, уважаемый Исаак Соломонович?
– добавил он, положив ему на плечо свою огромную руку.

–  Нет, как же война. Я так только пошутил. Разве подобная дрянь, как Щепетович, стоит этого. Я ею вовсе и не интересуюсь.

К ним подскочил Марк Иванович, вышедший из залы заседания.

–  Что же вы, Исаак Соломонович? Пожалуйте. Все уже собрались, заседание будет интересное.

–  Еще успеем, - зевнул Чадилкин.

–  У нас тут возбужден будет вопрос о перемене председателя, - подошел к Когану Сергей Сергеевич.

Вывих при его приближении быстро отошел и направился в залу заседания, окинув Петрова-Курского презрительным взглядом.

–  Желал бы я знать ваше мнение на счет этого, уважаемый Исаак Соломонович.

–  На счет перемены председателя. А! Это очень кстати, и знаете, - добавил он таинственно, - если будет другой председатель, я пожертвую для общества. Передайте это от меня членам.

–  Непременно передам. Мы думаем выбрать Величковского, он человек с честным направлением.

–  Величковского? Да! Он с честным направлением. Я согласен, согласен, - важно изрек Коган.

–  Идите же, идите, - заспешил Курский и побежал обратно в залу, откуда уже слышались шумные возгласы.

Исаак Соломонович с Чадилкиным направились было туда же, но оттуда, как бомба, вылетел Вывих.

–  Идите, идите, Исаак Соломонович, - подскочил он к ним.
– Читают отчеты. Очень интересно, как они так подтасовали. Деньги растрачены. Завтра же в газетах тисну. Целый фельетон выйдет. Строчек в триста - значит, пятнадцать рублей получу. Идите скорее.

–  Идем, идем! Надо другого председателя выбрать. Я думаю Величковского, он с честным направлением, - сообщил Коган Вывиху.

–  Величковского, конечно, Величковского, - подтвердил на ходу уже в дверях Марк Иванович.

–  Видно, - думал Алексей Алексеевич, идя вслед за ними, - в нынешнем году слетит господин Бежецкий - это не прежнее время. Баба замешалась, а во всякой гадости ищи женщину, а она тут и есть. Будет теперь знать, как мне не додавать денег. За постройку прошлого года мне не додали, а в нынешнем другого архитектора взяли. Я ему удружу.

Все трое вошли в зал.

XIII. Скатертью дорога

Заседание в самом деле было бурное.

По прочтении отчета, со всех сторон послышались возгласы.

Громче всех раздавались голоса Петрова-Курского и Городова.

–  Неправда, неправда, вы подтасовали счета!
– слышались крики.

–  Это оскорбление личности!
– старался перекричать Шмель, читавший отчеты.

–  Вашей рукой счета переправлены. Какой вы эконом!

– раздался громкий голос Городова.

–  Вам самому хочется в экономы попасть, по этой причине я и не гожусь, - отпарировал Борис Александрович.

–  Не ваше дело, чего я хочу, но во всяком случае брать жалованье с общества не стану, - наступал на него тот.

–  Я и не беру. Неправда. Не беру.

–  Господа, господа, потише, замолчите!
– вступился Бежецкий.

–  Не хочу я молчать. Вы, конечно, будете за него заступаться. Куда годны такие распорядители?
– горячился Михаил Николаевич.

–  Перестаньте, Городов!
– перебил его Владимир Николаевич.

–  Не делайте скандала, Городов! Зачем скандал?
– увещевал его Бабочкин.
– Не живется покойно!
– добавил он как бы про себя.

–  Господа, что же вы молчите! Наши деньги летят, а все молчат!
– воскликнул Городов.

–  Вы оскорбляете, - начал было Шмель.

–  Не оскорблять, а выгнать вас за это надо!
– крикнул Михаил Николаевич.

–  Выгнать, выгнать!
– послышались сначала робкие голоса, а потом они стали все смелее и громче.

–  Вот скандал!
– захлебывался с восторгом Вывих.
– Что завтра я напишу, что напишу!

–  Вон, вон!
– послышалось несколько голосов.

–  Да, вон, нам воров не надо! Баллотировать.

–  Баллотировать, баллотировать!
– подхватили голоса.

–  Постойте, постойте, господа! Вы меня этим оскорбляете, - заявил Владимир Николаевич.

–  Господа, не оскорбляйте его недоверием. Это нехорошо!
– заявила Щепетович, сидевшая около Бежецкого.

–  Так не молчать же всем из-за того, что вы оскорбляетесь, - возразила громко Крюковская, окинув ее злым взглядом, - дело важнее вас.

Бежецкий с ненавистью посмотрел на нее.

–  Правда! Правда, Надежда Александровна!
– закричал Сергей Сергеевич.

–  Мы верных отчетов требуем, - вступился Городов.

–  И вы обязаны их дать, - в упор сказала Владимиру Николаевичу Крюковская.

–  Имеем на то право!
– высказался Чадилкин.

–  Юридическое право, - подтвердил Михаил Николаевич.

–  Имеем право, имеем право!
– послышались крики.

–  Конечно, имеете, и требуйте, господа!
– обратилась к собранию Надежда Александровна.

–  Требуем! Требуем!
– раздались крики.

–  Вам что до других за дело? Не мешайтесь в историю, - прошипел сквозь зубы, обращаясь к ней Владимир Николаевич.

–  Я о деле говорю, - каким-то неестественным голосом крикнула она, - оно мне дороже всего. Напрасно думаете, что я уж и на это права не имею и разум настолько потеряла, что и об искусстве забыла. Оно для меня выше всего и, конечно, выше ваших личных интересов.

–  Да, дело выше личностей!
– подтвердил Сергей Сергеевич.

–  А у нас о нем не думают. Я один только думаю, - кричал Городов.

–  Да никто не думает и даже те, кто управляет. Это для общества постыдно, господа!
– крикнула снова Крюковская.