Счастье с крылышками
Шрифт:
Завтра – будет завтра! Завтра приедет его отец и всё встанет на свои места.
7
Проснулась утром – солнце светит в окна. Как была в ночной рубашке, выскочила на улицу. И, обалдела! Вместо высокого крыльца дома Грегора, я оказалась прямо на утрамбованной перед входом земле.
Встряхнула головой, поморгала глазами, обернулась взглянуть на дом, а обнаружила, что вышла я из заросшей травой землянки, высотой в мой рост.
В ужасе я бросилась в дом. В доме все по-старому. Заглянула в спальню, Светик сопит, отвернувшись лицом к стенке.
Быстро
На кухне обнаружился телевизор, включила пультом, попала на какую-то передачу на финском языке. Попереключала каналы – все как обычно: новости, музыкальные передачи, какой-то фильм на английском языке с субтитрами.
Почувствовала облегчение. Потрогала шишку на затылке. Шишка болит, вчера про лёд на ночь я совершенно забыла. Интересно шишка может вызывать галлюцинации… Подумала, что такая как моя – может. Не могла же я ни с того ни с сего оказаться на полянке у землянки.
Из коридора послышалось шлепанье босых ножек.
– Светик, я на кухне! – крикнула я.
В кухню зашёл заспанный ребёнок и сразу забрался ко мне на колени, удовлетворяя потребность в обнимашках.
– Что будешь кушать? Хлопья с йогуртом?
Светик кивает.
– Я проснулся, а тебя нет, – прижался ко мне еще крепче.
– А кругом все незнакомое, – закончила я его мысль. – Я на улицу выходила. Представляешь, а там совсем другая местность, двора нет. Какая-то землянка, заросшая травой. Бр-р. – Хотела его ободрить, получилась ерунда.
Светик сморит на меня с удивлением.
– Нас перевезли, пока мы спали?
– Вроде нет. Смотри за окном тот же пейзаж, что и вчера. А из спальни видна детская площадка, на которой мы вчера играли. Иди, умывайся!
– Мам, ты так пошутила! – засмеялся Светик и побежал в ванну.
После того как Светик позавтракал, мы предприняли ещё одну попытку выйти на крыльцо.
Я снова повернула круглую ручку двери, и мы оказались на полянке рядом с землянкой.
– Ты это видишь? – спросила я Светика. – Скажи, что ты видишь?
– Мы на полянке. Травка. Там еще какой-то домик, – Светик оказал пальчиком направо.
Этот «домик» я тоже видела, только это был не домик, а скорее полуразвалившийся сарай или амбар.
– Стой здесь, – велела я мальчику. – Если что – сразу в дом.
Я пошла по направлению к этому сооружению. Не успела я сделать нескольких шагов, как из сарая вышла дряхлая горбатая старушка, одетая в длинное льняное платье и передник. Старушка торопливо, насколько ей позволял возраст, бросилась ко мне, тряся головой с распущенными седыми волосами. Волосы, перехваченные платком, концы которого обернуты вокруг головы и завязаны впереди кокетливым узелком, развивались на ветру. Картинка жутковатая!
– Матушка! – всплеснула старушка руками и плюхнулась передо мной на колени. – Дождалась!
– Кто ты? – произношу я глубоким грудным голосом. Откуда этот голос и надменная интонация? О, боже, из меня…
– Наина, матушка, слуга твоя верная. Жду тебя уже давно. Все готово!
В голове всплыли строчки:
«Одна, красавица младая
На берегу плела венок.
Меня влекла моя судьбина…
Ах,
витязь, то была Наина»!Кстати, по-Пушкину, Наина была финкой, и, кажется, потом стала старой, горбатой и некрасивой.
– Хорошо! Можешь подняться, – это снова я.
Я? Да я в самых диких и злых фантазиях не умела так говорить с самыми вредными бабками.
– Матушка, какие дела привели к нам? Что мне надлежит выполнить? – старушка резво поднялась, несмотря на горб и учтиво заглядывала в мои глаза.
– Грегор меня привел, сказал, что он друг Ингерману. Это так? – произносит мой рот, а я прибываю в недоумении.
Старушка всплеснула руками.
– С каких это пор Грегор стал другом Ингерману? Ингерман же его наказал и, как меня, на веревке держит. Только он дальше мили передвигаться не может.
– Значит, соврал, – произношу я, чеканя слова. – Мне нужно попасть к Ингерману.
– Матушка, как скажешь! Все расскажу все покажу, как идти, но ты же помнишь, что дальше полумили2 мне отходить от землянки нельзя, а к Ингерману идти трех дней мало.
– Тогда с тебя обеспечение и проводник!
– Да–да!
Старушка суетливо посеменила в землянку. К моему удивлению, когда она открыла дверь, то внутри была именно землянка. Деревянный каркас, низкий потолок, земляной пол, печь, напоминающая русскую, занимала половину помещения. На балках и стенах пучки травы. Классическое жилище ведьмы.
Я вошла следом за ней, наклоняясь, чтобы не задеть балки. Старушка была уже возле огромного сундука и вынимала из него одежду.
– Вот, матушка, это тебе в пору будет, – она протянула мне светлое домотканое платье и серого сукна передник. По подолу передника и платья шла вышивка в виде голубых зубчиков. – Вот еще на голову, – она протянула отрезок ткани, который, видимо, был платком. – Обувь, – из сундука были извлечены сапоги из тонкой кожи. – Для тепла, – старушка вынула плащ-накидку. – Вот, матушка, не побрезгуй!
Я не побрезговала, забрала все вещи и произнесла:
– Еще одежду на мальчика шести-семи лет.
Старушка посмотрела на меня задумчиво, пожевала губами.
– У меня нет, но я сейчас пойду за проводником, в деревне раздобуду.
Старушка быстро вышла на улицу, я неспешно вышла за ней, прикрыв дверь землянки.
– Матушка, ты пока располагайся, отдыхай. Я за час обернусь, – сказала старушка, взяла посох высотой с неё, и бодренько пошагала по чуть заметной тропке.
Я повернулась к землянке, потянула дверь на себя и оказалась в доме Грегора. Светик сидел на кухне и смотрел телевизор.
– Мам, баба-яга ушла? – спросил он.
– Баба-Яга? Она не баба-яга, это Наина. Она нам поможет. Нам нужно уходить отсюда, пока Грегор не вернулся. Оказывается, он не друг Ингерману.
Я стала переодеваться. Платье и передник сели на меня как по мне шитые. Посмотрела на себя в зеркало – хоть сейчас на поляну к реконструкторам.
Придирчиво осматриваю сапожки. Верх – мягкая кожа, почти лайка, подошва какой-то жесткий материал, возможно тоже кожа, но с какого-то толстокожего зверя и особой выделки. Шились не на мою ногу. Все-таки при моём росте метр семьдесят, размер ноги у меня соответствующий – сороковой. Помещусь ли я в это чудо средневекового сапожника.