Счастье в декларацию не вносим

– «Она отдалась» лучше? – не без здоровой доли ехидства поинтересовался Рернег.

– Хуже! Равенство должно быть во всём. И в постели тоже! Равное партнёрство – только так!

– Как ты себе это представляешь? Для совершения фрикций необходим импульс, а если будет два импульса, да ещё одинаковой силы, направленных по вектору…

Эль застонала, плюхнув на голову подушку, потянула за углы, прижимая их к ушам.

Ну что такое? Даже теория влюблённости провалилось с треском! На самом деле её кто-то проклял, что ли? Дождалась, заработала ту самую любовь, правда, безадресную и без всякой надежды этот адресат отыскать.

– Эль, – протянула Аниэра виновато, – тут «безопасник» твоё персональное Око оставил. Сказал, что его уже проверили. Может, ты того… Хоть новости посмотришь? – таможенница рыкнула и отвернулась к стене. – Ну ладно, я пойду тогда? Если что, ты зови. Капелек там…

Вампирша, так и не дождавшись ответа, вздохнула, вставая – кровать тихо скрипнула, а потом и дверь закрылась. Эль приподняла подушку, потрогала пальцем рядом лежащее Око. Никаких новостей ей, конечно, не хотелось. Но, честно говоря, в своих «хотениях» она сейчас не очень-то разбиралась.

Правда, у техники, впрочем, как и всегда, имелось собственное мнение.

Зеркало без всяких посторонних просьб затянулось туманом, выдав подтекающую кровавым надпись: «Работаю». И сообщило идиотски-значительным тоном:

– Я и Алек а’Дагд. Совместимость двадцать семь целых три десятых процентов, для брака не пригоден. А в Карбелле нынче дожди. Соответственно, хорошего урожая винограда ждать не приходится. Поэтому к весне цены на карбеллийское золотистое подлетят до…

А Аниэра ещё удивлялась, как это Эль умудряется технику ломать. Как-как! С размаха и об стену.

***

Вампирша тихонько, видимо, боясь начальницу разбудить, приоткрыла дверь, заглянула боязливо, бочком. И распахнула створку так, что она в стену долбанулась.

– Ты чего делаешь? – скорее не спросила, а потребовала ответа, да ещё руки в боки упёрла с решимостью крестьянки, встречающей загулявшего супруга.

– Пишу, – честно призналась Эль, наматывая волосы на палец.

– Это-то я вижу. Мне интересно, что ты пишешь и почему не спишь? Лекарь сказал, тебе нужно отдыхать побольше.

Таможенница Аниэру проигнорировала, вычеркнула один пункт, но тут же добавила другой.

– Чего ты там корябаешь? – возмутилась техник, спокойно переносящая всё, что угодно, кроме проявлений какого бы то ни было неравенства и пренебрежения к собственной персоне.

– Список, – пояснила Эль. – Эй! – Последнее восклицание относилось к подруге, бесцеремонно выдернувшей листок из-под локтя. – А как на счёт права сохранения тайны личной жизни?

– Личная жизнь – это жизнь личности, – глубокомысленно заметила Аниэра, по-змеиному ускользнув вместе с бумагой на другой конец стола.

– Хочешь сказать, я не личность? – вяло возмутилась таможенница, забираясь на стул с ногами.

Девушка натянула ночную рубашку до пяток, пристроила подбородок на колени, сощурившись на свечное пламечко – на душе, раздираемой противоречивыми и неопределёнными желаниями, было муторно.

– Ты личность, – успокоила техник, – ещё какая личность, грандиозная, можно сказать. А вот личной жизни у тебя нет, значит и тайны тоже. Пункт первый. Умный, интеллигентный, с высшим образованием, – зачитала с выражением. – Пункт второй. Знание минимум трёх языков Рагоса. Пункт третий. Умеющий элегантно одеваться… Это что?

Вампирша помахала листком, будто Эль могла не догадаться, о чём речь идёт.

– Я же сказала, список, – неохотно отозвалась таможенница. – Понимаешь, я тут подумала… В общем, надо ситуацию брать в свои руки, а то я так никогда замуж не выйду.

– Уже интересно, – покивала Аниэра, усаживаясь на край стола. – Я вся внимание.

– Ну чего тут непонятного? – скривилась девушка. – Ты тут толпу женихов наблюдаешь? Я вот ни одного не заметила!

– Совсем недавно тут было три толпы. Если, конечно, учитывать «безопасников».

– Ну я же серьёзно говорю! – с ленцой возмутилась Эль. – Кроме вас и не вижу никого. Только эти шныряют: туда-сюда, туда-сюда, – таможенница помотала перед лицом ладонью, выпучив глаза. – Им до меня дела нет, мне до них.

– С этим понятно, – подытожила вампирша, – перспектив обременить себя супружеством никаких. При чём тут список?

– Ну как? У меня теперь есть три дня, чтобы влюбиться в первого встречного. Влюблюсь – выйду замуж. То есть я уже влюбилась, теперь бы понять в кого.

– А список? – эдак осторожненько напомнила Аниэра и, кажется, едва сдержалась, чтобы начальнице лоб не потрогать.

– Так ведь первый встречный тоже должен быть не абы каким, иначе потом проблем не оберёшься!

– Поправь меня, если я что-то неправильно поняла, – протянула техник. – Ты решила воспользоваться оказией, влюбиться, пока можешь, и подцепить мужа. Но влюбляться в кого ни попадя не желаешь, поэтому расписала требования к кандидату?

– И чего тут не понятного? – буркнула Эль.

– Всё понятно, – вампирша бросила листок на стол, да ещё сверху ладонью прихлопнула. – У меня всего один вопрос: где тут логика?

– Там всего тридцать пунктов. Пока.

– А обычно сколько?

– Больше, – проворчала таможенница, пряча нос в коленях.

– Р-романтика! – оценила Аниэра, опять листок переворачивая. – Регулярно посещающий музей и выставки… Это тебе зачем?

– Любому существу необходимо развиваться, иначе оно начнёт деградировать.

– Узнаю рернеговские бредни, – фыркнула вампирша. – Ты сама-то когда последний раз в музее была?

– Вот с мужем и буду ходить.

– Ну-ну… Любящий эльфийскую … Слушай, подруга, ты видела хоть одного мужика, способного оценить поэзию Серебряного века?

– Ты ледяных троллей видела?

– При чём тут тролли?

– Но ведь они есть.

– Решить за три дня найти особь, встречающуюся с такой же частотой, как и тролли, да ещё сидя под домашним арестом – это сильно. Ладно, проехали. Чистоплотный… Забавно, чистоплотность для тебя значит меньше, чем любовь к поэзии, а та меньше, чем умение элегантно одеваться. Кстати, элегантно – это как?