Счастливчик

А вот теперь отвожу взгляд.

— Она меня и родила-то, потому что начальство не разрешило ей сделать аборт.

Теплые руки снова касаются моей лодыжки. Нанесенная мазь холодит кожу.

— Может, я наивная дура, но я тебе верю, — произносит мой любимый медик. — Я поговорю с остальными, — вскидываю глаза. — Не благодари, — останавливает. — Ты должен понимать, как эта ситуация выглядит со стороны. Все, кроме Дилана, уверены в том, что ты работаешь вместе с матерью.

— Дилана? — удивленно моргаю.

Мэг кивает.

— Он сказал, что человек, прикрывавший его спину на Альбере, не может быть предателем.

Черт, трогательно.

— А Ди? — спрашиваю.

Маргарет вздыхает.

— Я не знаю.

— Как это ты не знаешь? — не понимаю.

— Она ни разу не высказалась на эту тему. Молчит, если речь заходит о тебе.

— Мэг, мне надо с ней поговорить.

— Она на кухне сейчас. Скоро ужин.

Дилайла? На кухне? Готовит ужин? Она же ненавидит кухню…

— Ладно, — соглашаюсь, тем более понимаю, что время на исходе, а спешить сейчас слишком опасно. — Я все равно выберусь сюда еще. Поговори с Ди, пусть она хотя бы меня выслушает.

— Я поговорю, — обещает Мэг, а в следующее мгновение дверь с грохотом распахивается, как от удара ногой, и на пороге появляется Изабелла.

— Ты в порядке? — бросается ко мне с такими глазами, будто у меня кишки на полу, а не распухшая нога.

— С ним… — начинает Маргарет.

— Отойди от него, — обрывает Изабелла. — Тоже мне, додумались, куда его нести, — теперь гнев направлен на ждущих в коридоре охранников. — Они его тут специально покалечат мне назло.

Поднимаю глаза на Мэг, мол, видела? Она чуть прикрывает веки, давая понять, что да.

— Изабелла, — подаю голос, — Маргарет — отличный врач, она никому не способна навредить. Дай ей закончить, пожалуйста. Мне все еще больно.

Изабелла несколько секунд обдумывает мои слова, затем поворачивается к Мэг.

— Доделывай, — приказывает. — Но, если с ним что-то случится, я лично продырявлю тебе голову.

Маргарет отвечает ей абсолютно флегматичным взглядом и молча возвращается к перевязке.

— Поговори с Ди, — шепчу.

Она едва заметно кивает.

ГЛАВА 24

Возвращаемся во флайере, на котором примчалась за мной Изабелла. До него и от него до комнаты меня несут на носилках, будто мне только что сделали полостную операцию, а не перевязали лодыжку. Трындец.

Не могу определиться, чего мне хочется больше: закрыть лицо руками и притвориться мертвым или упасть перед окружающими на колени и просить прощения за придурства моей матери. С Изабеллой разговаривать в принципе бесполезно — ее ребенок ранен и должен лежать. А еще заткнуться, чтобы не мешать ей проявлять свою удушающую заботу.

Наконец, меня сгружают на кровать в моей комнате, и все, за исключением Изабеллы, выходят. Куда во время этой процессии потерялась Нина, честное слово, не знаю, но нужно будет еще раз попросить у нее прощения за этот цирк.

— Я распорядилась, сейчас тебе принесут ужин прямо сюда, — Изабелла садится на кровати рядом и тянется к моему лбу, очевидно, чтобы удостовериться, что у меня нет жара.

Отшатываюсь, смотрю предостерегающе.

— Это еще что за фокусы? — хмурится.

А я сейчас готов биться головой о спинку кровати. Неужели это не притворство, она правда не понимает?

Сцепляю зубы, выдыхаю.

— Со мной все хорошо, — уверяю. — Это всего лишь растяжение.

— Может быть, воды?

— Нет.

— Холодный компресс?

— Нет.

— Помочь тебе сходить в туалет?

— Нет.

Теперь Изабелла выглядит обиженной. Отворачивается, барабанит пальцами по своему бедру, о чем-то думает, но, слава богу, молчит.

— Нет, — вскакивает на ноги, — я так не могу. Немедленно позову сюда Джорджа.

— Кого? — уточняю, выходит жалобно.

— Наш врач, Джордж. Он прекрасный специалист. Пусть посмотрит, что тебе наделала та дамочка.

Аааааа.

— Не надо Джорджа, — прошу.

Но Изабелла и не думает слушать, она уже вызывает медика по коммуникатору.

— Джордж, привет… Что значит — занят? Бросай все немедленно…

Не выдерживаю, встаю и, прихрамывая, делаю к ней несколько шагов с намерением прекратить этот балаган.

— Ты же упадешь, — вскрикивает на высокой ноте и мчится меня подхватывать. Морщусь, но позволяю усадить меня обратно на кровать. — Ты в порядке? — вглядывается в мое лицо. — Может, воды?

Обреченно вздыхаю.

— Давай воды.

Что угодно, лишь бы "мамочка" успокоилась и ушла.

— Изабелла? Изабелла?.. — доносится из ее коммуникатора, и она раздраженно обрывает связь, так и не дав бедному Джорджу каких-либо объяснений.

Приносит воду, забираю стакан, пью до дна под пристальным взглядом.

Так, сейчас главное — поставить стакан на тумбочку, а не запустить им ей в голову. Крепче сжимаю его в пальцах.

Нельзя.

Бросаться.

Посудой.

— Что с тобой? — что-то читает в моем лице.

— Все хорошо, — повторяю. — Я в полном порядке, — делаю над собой усилие и ставлю-таки стакан на прикроватную тумбу. — Ты можешь идти, не нужно сидеть у моей постели.

Изабелла сжимает губы в прямую линию и так и стоит, возвышаясь надо мной, уходить не спешит.

— Что там произошло? — спрашивает затем.

Не понимаю.

— Где — там?

— Как случилось так, что ты поранился? Это Нина виновата?

— Господи, нет, — к черту, я больше не могу не орать. — Никто не виноват. Я оступился и упал. Виноват дурацкий булыжник.

Глаза Изабеллы превращаются в щелки. Мне уже страшно, что я такого сказал?

— Прикажу заняться территорией, — выдает она. — Ты прав, булыжники на дороге не дело.

Я прав? Это я предложил?

— Может, тогда асфальтом все тут закатаешь? Бетоном? Пластиком, в конце концов? Его тут с избытком.

Но Изабелла уже загорелась идеей, и ее не остановить.

— Ты меня слышишь? — повышаю голос. — Не нужно принимать меры. Со мной все в порядке. Я ломал кости, выворачивал суставы, выбивал зубы. Растяжение — это ерунда.