Счастливо оставаться! (сборник)

– Восемьсот.

– Мама! – торжественно произнесла девочка. – Я предлагаю вам на мне сэкономить. В обезьянник я не поеду – вы просто отдайте мне восемьсот рублей.

– Ну и какая же в этом экономия? – поинтересовалась Тамара.

– Большая! – начала объяснять Маруся. – Вы даете мне эти деньги, а я весь отпуск у вас ничего не прошу. Это мне на карманные расходы. Сорок рублей в день, а мы здесь еще десять дней – это четыреста. Остальное – на подарки.

Вета выкатила глаза на говорящий калькулятор.

– Вот, например, мамуля. Ты говоришь: «Я хочу кофе», и папа сразу бежит тебе за кофе. Или: «Я бы выпила стакан белого вина», и папа покупает тебе бутылку. А я? – Марусино лицо приобрело жалостливое выражение. – Я говорю: «Хочу фанты». А меня никто не слышит! Или – «Хочу чипсы». И вы даже не смотрите в мою сторону! Это дорого!

– Дело не в том, что дорого, а в том, что вредно, – попыталась оправдаться Тамара.

– Пить кофе тоже вредно. И вино. А курить, – Машка строго посмотрела на отца, – тем более! Вы же меня не спрашиваете!

– А должны?

– Ты сама говорила: «Мы – семья. А в семье должны учитываться интересы каждого». Говорила ведь?

– Говорила, – призналась Тамара.

– Вот так вот! – победоносно резюмировала Маруся и через секунду горько и эффектно добавила: – А в нашей семье учитываются только твои и папины интересы, а меня чуть что – в обезьянник! В общем, выдайте мне, пожалуйста, мои восемьсот рублей.

Огорченный услышанной правдой, Виктор вынул было бумажник, но тут же спрятал его обратно.

– Ха-ра-шо… – протянула Тамара и обратилась к мужу, подмигнув левым глазом. – Выдай, пожалуйста, Марии Викторовне восемьсот рублей.

Машка приосанилась. Виктор пересчитал деньги и протянул их дочери. Та уже протянула руку за родительским должком, но на всякий случай чуть-чуть помедлила. Тамара продолжала:

– И прими у нее встречно девять тысяч двести рублей наличными.

Наступила Марусина очередь вытаращить глаза:

– Ско-о-олько?

– Девять тысяч двести рублей.

– А чего так много-то? – попыталась Машка отстоять свои позиции.

– Это за путевку, купленную родителями без учета твоих интересов. Кстати, цена обозначена с учетом скидки на детей до двенадцати лет. Я не ошиблась, Витя?

Витя с готовностью закивал головой – «все верно».

Маруся стала пунцовой:

– Где ж я их возьму? Я ж не работаю!

– А что делать? Ты сама попросила денежной компенсации с учетом интересов каждого члена семьи.

– Машуля, – вмешался отец, – ты же должна понимать, что обеспечивать тебя – наша с мамой о-бя-зан-ность, но мы не о-бя-за-ны давать тебе карманные деньги. К тому же, – развивал мысль Виктор, – карманные деньги могут быть только у работающих людей. Подожди немного. Ты вырастешь, будешь работать, они у тебя появятся, и ты сама будешь ими распоряжаться.

– Папа! – плаксиво возразила Маруся. – Я только и делаю, что работаю – школа ваша дурацкая, английский, тренировки. Но денег-то у меня от этого не прибавляется!

Понимая, что разговор заходит в тупик, на помощь мужу бросилась Тамара.

– Короче, – обратилась она к дочери. – Поедешь в обезьянник?

– Нет, – буркнула Машка и бухнулась на казенный диван.

Родители, сплотившись в борьбе за неприкосновенность отпускного бюджета, поднялись в номер переодеться к ужину. Потерпевшая поражение дочь осталась зализывать раны внизу в холле.

Вета, наблюдавшая за театром военных действий от начала до конца сражения, прониклась сочувствием к проигравшей, вышла из-за кафедры, открыла холодильник, достала бутылку фанты и протянула ее Марусе. Та полезла в карман за деньгами, но Вета ее остановила:

– Ничего не надо. – И погладила девочку по голове.

Огорченная Маруся за ужином не притронулась ни к чему, за исключением пары пончиков. А потом – еще пары пончиков.

– Смотри, – обратилась она к матери. – Я съела четыре штуки.

– Ну и что?

– Ну и то! Теперь не буду есть два дня.

– Почему?

– Начинаю худеть.

– А дальше что?

– Да ничего, – с горечью сказала Машка.

– Тогда зачем?

– Пусть цель будет. Сама же говорила!

– Говорила, – уже второй раз за день призналась Тамара. – Дальше что?

– Дальше? – задумалась девочка. – Дальше будет другая цель.

– Какая? – поинтересовался Виктор, уставший хранить «равнодушное» молчание.

– Буду копить деньги.

Отдыхающие на миг прекратили потребление пищи и дружно обернулись в сторону Мальцевых, а сбежавшая несколько дней тому назад из-за стола тетя Зина вылупила глаза на новых соседей и победоносно приосанилась: «Я же говорила! Я же говорила! Невозможные люди. Испорченный ребенок!»

Маруся, воодушевленная общим вниманием, начала ставить одну цель за другой:

– Ну… для начала куплю телефон или смартфон.

– А чем они друг от друга отличаются, в курсе? – уточнил отец будущей миллионерши.

– Папа! Только ребенок не знает, чем телефон от смартфона отличается!

– Ну и чем же? – не выдержала Тамара.

– Смартфон дороже.

– Понятно. И что ты с ним будешь делать?

Маруся обвела взглядом зрителей и приступила к просвещению дремучих родителей:

– Во-первых, играть. Во-вторых… – На минуту задумалась.

«Во-вторых» никак не формулировалось.

– Так что там у тебя «во-вторых»? – подзадоривал дочь Виктор.

– Во-вторых, – проглотила наживку Машка, – я заблокирую вход для посторонних.

– Это для нас, что ли? – уточнила Тамара, а пансионатцы вновь перестали жевать.

– Почему для вас? – не поддалась на провокацию Маруся. – Для посторонних. Мало ли их по белому свету шастает?

Зал выдохнул.

– А что еще?

– Мама, – строго заговорила Машка. – Мне кажется, в твоих словах есть ирония.

За соседним столом упала вилка, и Мальцевы поняли, что последние десять минут являются объектом пристального внимания отдыхающих. Тамара сосредоточенно посмотрела на порозовевшее от заочных аплодисментов лицо дочери: