Считай звёзды

Сжимаю руль, вздохнув с обреченностью.

Помню, я просто хотел быть её другом, и это стало причиной моих унижений в школе.

Говорю же, Вселенная та ещё сука.

Скольжу ладонью по лицу, сжав пальцами губы. Я устал. Мне требуется отдых. Немного. Смотрю на дорогу, освещенную неприятным теплым оранжевым светом фонарных столбов. По обе стороны — жилые дома. Взгляд сосредоточен, но мысленно меня опять уносит не совсем в нужном направлении.

…Грудью прижимается к нему, щекой надавив на горячий лоб. Теперь парень сам полон тепла, медленно превращающегося в жар. Её руки неаккуратно тянут рукава кофты вниз, желая оголить больше тела, и он даже не задумывается о состоянии своей кожи. О том, зажили ли все раны? Плевать. Насколько в данной ситуации ему плевать. Он может только дергать головой, чтобы заставить девушку оторвать лицо. Она так и поступает, носом скользнув по его щеке. Громко дышат друг другу в приоткрытые рты. Будто обмениваются частичкой себя.

Дилан слегка поддается вперед, чтобы спиной оторваться от спинки дивана, и девушке приходится отклониться назад, крепко схватившись за его шею, иначе рухнет с его колен вниз. Почему-то улыбается, ведь парень стягивает рывками с себя легкую куртку, в которой находиться просто нет сил, а сам продолжает тянуться к ней, чтобы коснуться губами подбородка. Она пальцами зарывается в темные волосы, наконец имея возможность свободной ладонью скользнуть по его рукам. Парень отбрасывает в сторону куртку, остается в кофте, руками начав крепко мять её спину, опуская платье ниже с талии. Не прерывает поцелуи, всё глубже и глубже проникая в рот девушки, а та с непривычки морщится, но не отказывается, привстав немного на колени, оторвавшись бедрами от таза парня. Он невольно сглатывает, теряя важный контакт с её телом. Девушка сжимает пальцами его шею, заставив слегка задрать голову, чтобы продолжить одаривать друг друга поцелуями. Одна теплая ладонь парня медленно скользит по талии к подолу мятого платья, забирается под его легкую ткань, находя контакт с горячим бедром. Выше.

Райли громко мычит, сжав и искусанные губы, и веки помутненных глаз, чем прерывает поцелуи, щекой довольно жестко прижавшись к виску Дилана, который не совсем уверен, правильно ли поступает, но на попытку надавить пальцами на внутреннюю сторону бедра девушка отвечает дрожью, прикусив участок мягкой кожи на его плече. То ли стонет, то ли… Неясно, что. Это лучшее, что когда-либо слышал О’Брайен.

Он помнит точно. Было горячо. И узко…

Давлю на педаль тормоза. Машина встает у тротуара. Смотрю перед собой. Не моргаю от нехватки контроля над телом. Чувствую, как пальцы, сжимающие руль, дрожат. Незаметно, но я точно знаю, что меня сковывает легкая судорога от наплывших ощущений. Стучу зубами, не справляясь. Сердце в груди посылает мои попытки сохранить спокойствие. Оно скачет, ноет. Боль режет ребра, отдаваясь в ногах. Нервный тик вынуждает стучать пальцами по рулю, притоптывать. Дыхание быстрое. Необходимо прийти в себя.

Хотя, тут рядом клиника, может, сразу в психушку определят?

Поворачиваю голову, изучая темное высокое здание. Знаю этот центр. Обычно клиентами здесь являются богатенькие ублюдки, типа Остина. Личные врачи, семейные психологи. Все услуги. Только бабло принеси и пальцем щелкни.

Ладно.

Выдыхаю, прикрыв веки. Собираюсь. Дышу. Осталось немного. Но перед выходом из салона приму таблетки для сердца. Вот, по какой причине мне не стоит припоминать прошлое. Оно плохо на меня влияет.

После нескольких попыток объяснить сначала охраннику, кто я и куда иду, после сонной женщине на ресепшне, затем какой-то даме с собакой в сумке… Кто она вообще? Они тут все не в себе?

Коридоры длинные, светлые. Сразу видно, что управляющий данным заведением неплохо так зарабатывает. Всё выполнено в стиле модерн, без лишних деталей, но при этом выглядит довольно богато. «Посчастливилось» наткнуться на некоторых посетителей. Что ж, сразу ясно, кто из нас принадлежит к «богатым», а кто — я. Социальное неравенство во мне так и горит. Так или иначе, нахожу кабинет лечащего врача и стучу, получая спокойное разрешение войти. Я не волнуюсь, но чувствую себя не в своей тарелке. Некомфортно мне здесь.

Пожилой мужчина с седой бородкой и волосами, аккуратно причесанными, поднимает на меня взгляд, поправив очки. Его идеально выглаженный костюм идет в сильнейший диссонанс с моей мятой кофтой и футболкой, про потертые джинсы вообще стоит умолчать.

Мужчина оценивающим взглядом изучает меня с ног до головы, слегка пораженно заметив:

— Ты — Дилан? — а кто ещё, блять?

— Да, — коротко отвечаю, сунув ладони в карманы кофты.

— Подожди секунду, — доктор что-то записывает в свою толстую тетрадь с кучей пометок и закладок. — Мне нужно закончить мысль, — объясняет, но мне в целом плевать. Кручусь на месте, проходя ближе к его столу. Помещение значительно отличается от общей атмосферы современности здания. Здесь много дерева. Одни панели с узорами, наверное, стоят до хера. Паркет под ногами блестит. Темный дубовый стол забит бумагами. Стоит плотный запах дерева.

Пока мужчина разбирается со своей работой, изучаю фотографии на стенде, и, привлеченный одной из них, шагаю ближе, не придавая значения вниманию, которым меня одаривает доктор.

Встаю напротив стенда. Фотографии крепятся к нему с помощью булавок. Без труда обнаруживаю снимок семьи Янг-Финчер: она, не могу прикинуть, сколько ей лет, может, не старше шести, её мать, думаю, это она, и мудак-Митчелл. Все улыбаются. На стенде еще множество фотографий других семей. Что за странная коллекция?

Присматриваюсь к матери Райли. А они похожи. Даже слишком.

— Так, — доктор поднимается, оторвав пятую точку от кресла. Кряхтит, выходя из-за стола, и двигается к большому шкафу с множеством полок.

— Ты, значит, — начинает, пока открывает дверцы, изучая запечатанные бумажные упаковки с прибитыми поверх ценниками, на которых указано имя получателя, то есть клиента, и дата. — Сын Лиллиан?

Мою мать знает? Вполне возможно, что Митчелл привел её сюда. Маме требуется хороший специалист.

— Ага, — без желания отвечаю, повернувшись всем телом к мужчине, а тот находит нужную упаковку, оборачиваясь ко мне с усталой улыбкой:

— Она — необычная женщина.

— Считаете? — брызгаю сарказмом, сощурив веки, чем заставляю доктора скованно посмеяться. Он возвращается к столу, садясь, чтобы пометить выдачу лекарства в своей тетради:

— Странно, что Митчелл тебя не привел, — улыбаться не прекращает, но больше не отвечаю ему дружелюбием, хмурясь:

— Не понял.

— Ты здесь всего минуты две, а я уже обнаружил у тебя крайнюю степень нервозности, — стреляет взглядом на меня, что-то черкая ручкой. — Скажи, у тебя есть какие-нибудь отклонения?

— Нет, — резко.

Его улыбка растет, а с губ срывается вздох:

— Нет, так нет, — мне не нравится то, с каким выражением лица он это произносит. Не смогу угадать, сколько ему лет, но телосложения он крепкого. Следит за собой?

Подхожу к столу, скрывая свою скованность. Мужчина протягивает мне упаковку с лекарством, и я крайне рад, что могу наконец вернуться домой, но нахожу секунду, чтобы спросить:

— А что такого у Райли с костями? — изучаю внешнюю упаковку, останавливая внимание на ценнике.

— С костями? — мужчина ставит локти на стол, растирая ладони. — Не знаю, я не хирург. Специализируюсь на психике, — улыбается шире. — Моя работа — выписывать ей психостимуляторы.

Чем я больше озадачен: тем, что этот мужик сам по себе кажется мне каким-то больным, или тем, чем на самом деле оказываются безобидные витамины крольчихи. Приоткрываю губы, отводя взгляд, и выдаю хмурое «оу», после чего сжимаю рот, откашливаясь:

— Ясно, — не думаю, что должен лезть в дело их семьи.