Считай звёзды

— Ага, — Янг как-то виновато шепчет, но тут же спотыкается о порог двери, спешно выскочив из помещения, ведь знает, что сейчас ей прилетит ещё пара негодующих выражений, а Дилан успевает лишь открыть рот, поставив руки на талию. И закрывает его, раздраженно качнув головой:

— Как она вообще выживает с такой координацией? — ворчит под нос, решая перевести тему, чтобы Престон не донимал его вопросами о том, будет ли это нормально, если они поживут в доме Коннора. Но Нейтан не собирается ковырять чужую рану. Он лишь следит за тем, как О’Брайен начинает хлопать по карманам ладонями, ищет сигареты, но не находит, видимо, слишком торопливо собирался и забыл. Престон вынимает свою пачку, протянув другу, который берет сразу две, зная, что одной ему точно не хватит, чтобы задымить голову. Закуривает. Престон мнет пальцами упаковку, срывая с языка тяжелое:

— Спасибо.

На что О’Брайен морщится, затягивая:

— Отвали.

Но Нейтан почему-то усмехается, принимая его грубость.

Тяжесть воспоминаний. Сейчас давление в её голове усиливается, а сознание затухает, не воспринимая окружающего хаоса. Рыжая девушка подходит к разбросанным по полу вещам, которые выбросили с полок шкафа. Райли встает на пороге, сложив руки на груди, и в внутри мелькает знакомое ощущение. Она чувствует себя так, как в тот день, когда обнаружила свою комнату в ужасном состоянии после очередной вечеринки, устроенной Диланом. Неприятная ностальгия.

— Всё перевернули, — Розалин проходит в комнату, вздохнув с сожалением, ведь ей так нравилась та атмосфера, которой обладало это помещение. Розалин создавала её самостоятельно, и осознание данного факта должно ранить Агнесс, но она произносит в ответ достаточно сдержанно:

— Зато нашли то, что искали, — поднимает с пола яркие вещи, взяв рюкзак, чтобы набивать его необходимой одеждой.

— Наркотики? — Янг догадывается, опустив руки, и ловит себя на мысли — это должно было когда-нибудь произойти. Наверное, Агнесс сама этого ожидала, поэтому ведет себя спокойно, но Райли не сомневается в обязательной поддержке, поэтому подходит к столу, начав помогать собирать вещи:

— Это… Может, их просто оштрафуют?

— Посадят, — уверенно заявляет Розалин, с нежеланием потянув руку к тетради, которую будет носить в школу. — Они давно повод ищут, — не хочет обсуждать это, поэтому краем глаз следит за подругой, которая открывает рот, выглядя так, будто её мозг сейчас взорвется от попытки найти нужные слова поддержки, поэтому Агнесс просит, временно прекратив пихать в рюкзак вещи:

— Не надо, Райли, — прикрывает веки, ладонью погладив свой лоб. — Больше своих родителей сейчас я ненавижу жалость.

Финчер выдыхает, качнув головой, и опускает руки, ладонями касаясь края стола, испачканного красками. Смотрит вниз, пока подруга лениво и без желания собирает вещи. Их молчание становится общим, но Агнесс понимает, что если не решится раскрыться сейчас, то её смелости не хватит и в дальнейшем быть честной с человеком, от которого она требует подобного в ответ. Поэтому Розалин нервно прикусывает бледные губы, набирая воздуха в легкие:

— Ты заметила?

— Что? — Райли реагирует моментально, так как хочет, чтобы Агнесс поняла — её готовы выслушать, её желают слушать. Она может говорить. Они ведь друзья. Смотрит на рыжую, тем самым вызывая у неё скованность. Розалин дергает ногтями кончик бегунка на молнии рюкзака, и пару раз бросает взгляд на девушку рядом, внезапно нахмурившись:

— Всё идет по наклонной.

Янг обрабатывает её шепот. Смотрит. Моргает.

— Что? — Финчер отвечает тихо, понимая, что в данный момент подруга намерена создать интимную атмосферу. Их разговор не предназначен ни для Нейтана, ни для Дилана. Только между ними.

— Нет, — правда? Ты правда думаешь, что нет? Райли не хочет усугублять.

— О чем ты? — Янг поворачивается всем телом к подруге, которая прерывается на вздох, долго выдыхая тяжесть, и стучит пальцами по столу, взглянув на Финчер в ответ:

— Я пытаюсь… Пытаюсь быть веселой, я хочу быть собой, знаешь, как раньше, — начинает раскрывать свои тревоги, чувствуя, что давление в груди усиливается, но не пытается остановиться, ибо — всё. Довольно. Она больше не способна нести эту дрянь в одиночестве. Ей требуется поделиться.

— Но всё стало не таким после… — запинается, опустив голову и топчась на месте. — Ну…

— Я понимаю, — ей не стоит выдавливать. Райли понимает. И она ожидала этих перемен внутри Розалин после того, что с ней происходило в доме упырей. Янг не глупа. Она хорошо осознает, что произошедшее повлияло на внутреннее состояние человека, и девушка охотно выжидала, когда Розалин решится обсудить болезненное с ней. Конечно, Агнесс умело играла роль собранной и непоколебимой. Ей удавалось поддерживать образ, но…

— Я не чувствую, что могу быть собой, прежней, — девушка выглядит такой уставшей. — Это выматывает, — ставит одну руку на талию, сутулясь и морщась, будто от вернувшейся в её тело боли. — Так выматывает, Райли.

Янг понимает. Господи, как хорошо она тебя понимает, поэтому так огорченно хмурит брови, не сдержав ответный кивок головой.

— Не хочу заставлять кого-то переживать, — Агнесс посматривает в сторону двери, боясь, что кто-то может услышать. — Ребят, тебя, — говорит тише. — Поэтому стараюсь, но это ложь, — прикусывает губу. Райли прослеживает, как её нездоровая бледнота усиливается, а темные круги под глазами становятся отчетливее, будто с лица девушки медленно спадает маска. Янг начинает так же оглядываться на дверь, после вовсе направившись к ней, чтобы закрыть. Так будет лучше и спокойнее.

— Садись, — Финчер подходит к кровати, взяв Розалин за запястье. Рыжая поддается, опускаясь на край кровати, и они обе недолго молчат, так как Агнесс разрывает от ощущения, будто в груди пульсирует снаряд, и он вот-вот разорвется, осыпав Райли бесконечным потоком несвязных слов, полных эмоций. Чтобы не отдаться чувствам, девушка старается говорить размеренным тоном, но он всё равно скачет, звуча то тише, то немного громче. Словно в глотке внезапно появляется давление, толкающее звук наружу с большим усилием.

— Я не могу улыбаться, — Агнесс сама не замечает, как глаза начинает гореть. — У меня болят щеки, — уже звучит несобранно. Девушка пальцами потирает веки, всё ещё пытаясь предотвратить возможность проявления эмоций. Янг слушает, не перебивает, смотрит.

— Я не могу много разговаривать, не могу находиться в компаниях, у меня начинает болеть голова, — прижимает ладонь ко лбу, дав понять, что сейчас её одолевает боль. — Я хочу быть одна, — качает головой, взглянув на Финчер. — Это всё вокруг, — свободной ладонью указывает на беспорядок. — Это рисует состояние моего сознания, — выдыхает, прикрыв веки, чтобы скрыть покрасневшие белки глаз. — Хаос. Беспорядок. Всё кувырком.

— Агнесс, для этого и нужны мы, — Райли окончательно забивает на себя, на свое состояние, зарывая его глубже, чтобы полностью отдать себя подруге. — Мы тебя поддерживаем и…

— На что мне ваша поддержка? — нет, она не грубит. Агнесс произносит это с нервной улыбкой, согнувшись так, чтобы локтями опереться на колени, а ладонями продолжает давить на лоб. — Ты и понятия не имеешь, что со мной делали в этом притоне. И самое ужасное, что это моя вина. Это я поддалась эмоциям и решила сыграть роль обиженной, — нет, винить себя — совершенно лишнее сейчас. — Я — эгоист, но я так хочу, чтобы кто-то думал с таким же внутренним ураганом мыслей, как я думаю о других, — признается, и Янг отчасти понимает её нездоровое желание быть нужной кому-то. Сама Финчер столько лет добивалась внимания от отца и мечтала о том, что мать сама предпримет попытку связаться с ней. Но всё это — детская наивность. К сожалению.