Считай звёзды

— Молчи, — бубнит, подходя ближе.

— Молчу, — Дилан затягивает, хмуро уставившись в сторону комнаты Агнесс. — Что там? — выдыхает дым, отвернув голову, чтобы не принуждать Янг давиться никотином.

— У Агнесс, оказывается, неприятности с… — не знает, почему ей так неприятно говорить об этом. — С наркотиками.

О’Брайен поднимает брови, удивленно. Он не часто проявляет такие эмоций, предпочитая оставаться непринужденным, но сейчас он правда озадачен, ведь сам ничего не замечал, но большее непонимание вызывает следующее:

— Странно, что Нейтан не замечал.

Финчер встает к стене, прижавшись к ней спиной, и опускает голову, уставившись куда-то себе в ноги:

— Видимо, она хорошо притворяется, — в её голове вдруг всплывает неожиданное сравнение.

Параллель между ними. Всеми.

Дилан встает рядом, продолжив с большей хмуростью потягивать никотин и выдыхать его в сторону от девушки.

Сравнение. Их всех это объединяет. В момент душевной тяжести они не стремятся открыться, а наоборот — уходят в себя, закрываются, сбегают. Остаются со своим унынием один на один, чтобы пережить, перетерпеть самостоятельно, не принося другим неприятностей.

***

Машина спешно едет по окруженной вечерней темнотой дороге. По обе стороны сверкающие огнями вывески магазинов и прочих заведений, улицы, неудивительно, полны гуляющих людей, несмотря на довольно прохладный воздух, стоящий стеной вне салона. Мы оставили Агнесс и Нейтана, чтобы заехать за некоторыми вещами домой, также решили заглянуть в магазин и закупиться продуктами. Думаю, это лучшая идея — всем вместе пожить под одной крышей. Нам с Диланом не охота возвращаться в рассадник негатива, а ребятам нужно где-то пережидать этот чертов недуг, внезапно прибавивший тяжести к нашему и без того нелегкому существованию. Быть сейчас рядом с Агнесс и поддерживать ее — моя обязанность. Мне казалось, она пережила события прошлого, но нет. Ее ломает. Поэтому нам всем стоит приглядывать за ней. И друг за другом.

Вечер расслабляет. Сижу на сидении рядом с водительским, не пристегнувшись, колени подняв к груди. Слежу за сменяющимся за окном пейзажем, вдруг осознав, что моё принуждение отложить мысли о состоянии помогает. То есть, я на протяжении дня не задумывалась о себе. Который раз убеждаюсь в том, что занимать себя чем-то — верный выход из клетки сознания. Именно занятость лишает возможности думать о своем. И почему я постоянно забываю об этом? Испытываю особую любовь к самобичеванию? Наверное.

После того, как ребята оказываются в доме Коннора, Дилан большую часть времени молчит. Знаю, ему не нравится, когда кто-то внедряется в его личную зону комфорта, но я рада, что он пренебрегает своими принципами в угоду ситуации. Перевожу на него взгляд, наблюдая за тем, как теплый фонарный свет скользит по лицу парня, ведущего себя за рулем серьезно и внимательно. Усталость сказывается на моем эмоциональном проявлении, но уголки губ поднимаются, когда произношу:

— Ты молодец.

О’Брайен лишь хмурит брови, напомнив какой раз за время езды:

— Пристегнись.

Шире улыбаюсь, начав двигаться на сидении, и держусь за спинку его сидения, подавшись лицом к его лицу. Целую в щеку, хихикнув, ведь Дилан морщится, ворча под нос:

— Не делай так, когда я за рулем, — даже плечом дергает, но не сильно. — Это отвлекает.

— А ты не отвлекайся, — знаю, ему не нравится, когда в подобный момент ворчания я веду себя по-детски глупо, но не могу прекратить раздражать его, особенно замечая, как он пытается не изменять своему образу, а от этого еще забавнее приставать к нему. Сижу на краю, продолжая щекой упираться ему в плечо, и невольно улавливаю слабый запах никотина, которым пропитана его кофта. Отрываю голову от ткани, касаясь её носом. Никогда бы не подумала, что найду этот запах вполне себе приятным. Поднимаю голову выше, чтобы так же прижаться к коже шеи парня. Выгляжу, наверное, глупо, но интересный факт — кожа Дилана не имеет такого яркого запаха никотина. Он пахнет… Собой. Не знаю, как выразиться правильно. О’Брайен не пользуется никакими одеколонами. И от аромата его кожи меня охватывает наслаждение, кружащее голову.

— Что ты делаешь? — он, наконец, задает вопрос, который наверняка плясал на его языке всё то время, что «изучаю» его. Парень заметно съеживаются, заерзав на сидении. Сомневаюсь, что ему неприятно, поэтому явно и громко вдыхаю аромат его кожи, ощущая приятную вибрацию в животе:

— Ты вкусно пахнешь, — подбородком упираюсь ему в плечо. — Мне нравится.

— Мило, — Дилан не сводит внимания с дороги, быстрым движением языка смочив губы, и щурится. — Смотрела сериал «Каннибал»?

Закатываю глаза, со вздохом оторвавшись от него, и сажусь прямо:

— Остроумно, — прижимаюсь затылком к мягкому сидению, поджав колено к груди, и искоса наблюдаю за тем, как еле заметно парень усмехается, специально отворачивая голову к окну, чтобы скрыть свою реакцию на сказанное мною. Улыбаюсь.

Дилан, засранец, О’Брайен.

Не такой уж ты и несносный мальчишка.

***

Голод никоим образом не возникает. Факт отсутствия желания к потреблению пищи должен напрягать, учитывая, как плохо они питаются на протяжении нескольких дней, но в такой ситуации беспокойство о важном отходит на второй план. В гостиной горит настольная лампа, больше света вызвало бы у Агнесс раздражение в глазах и головную боль. Нейтан давно не употребляет, но, как сейчас, помнит, какие симптомы преследовали его в момент ломки, так что он пытается создать для девчонки комфортную зону, лишенную каких-либо раздражителей, что способны усилить ее тягу к наркотикам. Никаких громких звуков, никакого яркого света. Тишина и легкая прохлада.

Девушка лежит на диване, хрипло заглатывая кислород. Но размеренно. Медленно наполняя легкие. Нейтан сидит на краю журнального столика, иногда проверяя ее пульс, чтобы понять, как ломка влияет на сердцебиение. Стабильно быстрые удары. Может, к утру придет в норму?

А пока парень способен лишь наблюдать и предотвращать ухудшение. Когда температура тела Агнесс поднимается, а на ее коже выступают капельки пота, Престон заплетает ее непослушные волосы, чтобы те не прилипали к лицу, которого касается влажным полотенцем. Девушка без конца постанывает, ерзает, будто от постоянных болей в животе. От дискомфорта жалуется на тошноту, но Нейтан ничем ей не может помочь. Придется перетерпеть.

Агнесс старается не открывать глаз, но почему-то разжимает их, морщась, и смотрит в спинку дивана, сильнее сворачиваясь калачиком.

— Вариантов нет, придется терпеть, — Нейтан не падок на успокоение. Он замечал за ней странности, но и подумать не смел, что девчонка продолжила прием наркотиков. Касается пальцами ее лба, оценивая давление, которое бьется под кожей. Ничего себе. Вынимает другой рукой телефон, чтобы написать Дилану сообщение с просьбой купить лекарство от головной боли и давления. Даже у него не было такой реакции.

— Я хочу… — Розалин шмыгает носом, откашливаясь с хрипотой в горле. Престон наклоняется к ней, прислушиваясь с хмурым видом:

— Что? Воды?

Агнесс ощущает сухость во рту, но вовсе не это приводит ее в такое сильное негодование. Девушка проглатывает ком, еле процедив из-за сжимающегося горла:

— Я хочу уехать.

Нейтан не меняется в лице. Продолжает смотреть на Агнесс, зная, что ее обрывочные фразы имеют контекст. Она устала. Этот город — тюрьма для нее. Никаких возможностей, даже получить работу в захолустном заведении — целая проблема. А всё почему? По вине «славы» ее родителей. Город маленький. Все и всё друг про друга знают. И косыми взглядами часто осыпают не только Престона. Давлению общества поддается и Агнесс. Нейтан и Дилан относятся к этому нейтрально, но девушка слишком зависима от мнения людей вокруг. Ей правда стоит перебраться туда, где ее никто не знает.